Птицеферма
Шрифт:
Я всегда восхищалась этим человеком, любила как отца, которого у меня никогда не было. Мне так не хотелось его разочаровывать…
— Проходи, садись, — Старик указывает мне на кресло для посетителей. — А ты, — поворачивается к зашедшему вслед за мной Нику, — вон отсюда — переделывать отчет.
Ник бросает на меня полный сомнения взгляд. О да, мне неуютно и я предпочла бы, чтобы он остался. Однако цепляться за него не стану.
— Полковник, мне кажется, мне лучше остаться.
— Кажется ему, — ворчит Маккален,
Ник поднимает руки, сдаваясь.
— Как скажете, шеф, — огрызается, корча гримасу и отступая спиной к двери.
— Марш! — прикрикивает на него полковник, а затем лично захлопывает дверь за наглым подчиненным. — Совсем распоясался, — жалуется мне.
Тактично молчу. Ник всегда был любимчиком Маккалена. То, что полковник спускал и спускает с рук Валентайну, он не позволил бы никому другому.
Сажусь в кресло.
Старик вновь занимает место хозяина кабинета; переплетает пальцы на столешнице, смотрит сурово. Все, не время сантиментам.
— Ты не справилась, — припечатывает.
Спокойно встречаю его взгляд.
— Я не справилась, — соглашаюсь.
Полковник замолкает, начинает перебирать какие-то бумаги на своем столе, но мне кажется, он не видит в них ни строчки — думает, а трогает их только затем, чтобы занять чем-нибудь руки.
Мог ли он быть причастен к тому, что мне дали не ту дозу слайтекса? Намеренно послать меня на смерть? Быть в сговоре с наркодилерами и их покровителями, подкупившими всех и вся?
Нет, не верю.
— Получил только что информацию о Пандоре, — вновь заговаривает полковник. — Добыча синерила остановлена. Все, кого вы оставили в живых, — поднимает на меня серьезно-осуждающий взгляд, — арестованы. Шумиха поднялась нешуточная. Альянс качает как на волнах.
— А Птицеферма? — спрашиваю.
— Что? — глаза Маккалена удивленно расширяются. — А, — наконец, до него доходит. — Лагерь Птиц, вы так его называли? — подтверждаю кивком. — Выживших «птиц» перевели в лагерь Камней…
— А что там? — перебиваю. Ник говорил. Но Филин годами внушал всем, что зачатки цивилизации есть только на Птицеферме, а в остальных лагерях — Камней, Цветов и Рыб — царит полнейший хаос.
Старик смотрит неодобрительно. Моя несдержанность ему не нравится.
— А ничего там, — отвечает. — Живут, работают.
— Убивают друг друга под плохое настроение, — заканчиваю за него.
— Эмбер, — хозяин кабинета смотрит предупреждающе, и я понятливо затыкаюсь. Никогда в жизни не стала бы так разговаривать с начальником. Но сейчас меня будто кто-то тянет за язык. — Сейчас вся планета полна спецслужб. Если ты беспокоишься о жителях…э-э…Птицефермы, то твои опасения излишни. Планета находится под тотальным
— Но тюрьму не закроют? — не могу смолчать.
Старик качает головой.
— Пока идет расследование. Что будет потом — неизвестно. И уже не наше дело, — напоминает строже. — Добыча синерила и поставки «синего тумана» в мир прекращены. Наша работа выполнена, — поджимаю губы. Так я и думала. — Теперь о тебе, — продолжает полковник. Внимательно его слушаю. — Твое дело — в архиве. Ты пошла как без вести пропавшая и, вероятно, погибшая. Я уже подал запрос на восстановление тебя в рядах живых. Твои счета и документы будут восстановлены в течение недели. После чего тебе поступит довольно крупная сумма компенсации.
— Зарплата за два года? — морщусь.
— Мертвым не платят зарплату, — отрезает Старик, не оценив моего чувства юмора. — Это именно компенсация, материальная помощь, жест доброй воли от нашего государства — называй как хочешь, но принимай с благодарностью и знай, что мне пришлось подергать за многие ниточки, чтобы ее для тебя выбить, — сглатываю. — Далее. Тебе предстоит множество осмотров врачей и психологическая экспертиза. И только после того, как все до единого мозгоправы подтвердят, что ты психически здорова, я восстановлю тебя в должности. Это ясно?
— А… — начинаю.
— А Валентайна отправлю в отпуск, — перебивает полковник, не дав мне продолжить. — Все нервы вытрепал за два года. На этом все. Можешь идти. Завтра же чтобы была тут с самого утра. Тебя будут ждать доктора.
Вот так. Коротко и ясно.
Впрочем, нет, далеко не ясно.
— Сэр, это все? — спрашиваю прямо.
— Чего тебе еще? К награде представлю, если ты об этом.
Качаю головой. Не об этом, совсем не об этом.
— Вы выяснили, кто меня подставил?
Старик хитро щурится.
— А с чего ты взяла, что тебя подставили?
Часто и удивленно моргаю. Он это серьезно? Внутри поселяется нехороший холодок. Может быть, я зря записала начальника в непричастные?
— У меня не было индивидуальной реакции на слайтекс, — напоминаю спокойно, несмотря на то, что меня так и подмывает заорать. Полковник не тот человек, на которого можно повышать голос. — То, что у меня отшибло память на два года, явно говорит о том, что мне была дана большая доза, чем договаривались.
— Возможно, — сухо подтверждает начальник.
— Возможно? — переспрашиваю, не веря своим ушам. — Это очевидно. Значит, у нас произошла утечка. Кто-то намеренно сорвал операцию.
— Или медперсонал тюрьмы ошибся с дозой. Раз в итоге ты все вспомнила, то это означает, что тебе вкололи все же меньше, чем другим.
Молчу. Перебираю в голове аргументы, но так и не нахожу нужных. Все ведь и так как на ладони. О чем тут спорить?
— Вы сами-то в это верите? — спрашиваю напрямик. — Вы. Сами.