Птицы меня не обгонят
Шрифт:
— Ума не приложу, что приготовить — картофельный салат и отбивные или бутерброды?..
Бутерброды я люблю. Я проголосовал за второе.
Она осадила меня:
— Вот еще! Если бы это было для нас, я бы и без тебя решила. Но ты же помнишь, что вчера сказала мама: придет Владимир. А ужин, конечно, должна готовить я!
— Свари мне манной кашки! — сказал я с иронией и медленно ослабил смычок. У меня не было больше ни малейшего желания продолжать игру, хоть это и «Tesoro mio».
— Не дерзи! — крикнула бабушка и стала вычислять на листке бумаги, сколько колбасы, майонеза,
В тот момент, когда я захлопнул футляр, она повернулась ко мне и заметила:
— А ты воображаешь, что мама всегда будет одна?
— Я знаю, что не будет!
— Вот и веди себя как человек.
— С мамочкой ты говоришь по-другому! — возразил я и положил футляр со скрипкой на шкаф.
— Не знаю, что ты имеешь в виду…
— Очень хорошо знаешь, бабуля!
Она отложила карандаш и очки и строго поглядела на меня. Наверняка собралась изречь какую-нибудь прописную истину. Я ее опередил:
— Значит, меня отправят в детдом? Чтоб я им не мешал? Или мама убеждена, что я стану изображать восторг, когда она тут с ним появится?
— Ну, мой мальчик, тебе, видимо, придется смириться с тем, что семья у нас увеличится.
— Глубоко заблуждаешься, бабуля! — Я почти кричал, и напрасно, ведь бабушка очень хорошо слышит.
Я кинулся в спальню. Естественно, бабушка тоже хотела туда войти, но я, услыхав ее тихие шаги, подскочил к дверям и запер их.
— Открой, Гонзик! — попросила она.
Я не отвечал. Я сновал среди мебели — у нас в спальне что-то вроде склада. Темная постель и диван. На постели спит мама, на диване — я. Бабушка спит на диване в кухне.
…Я опять протянул Воржишеку руку, он ухватился так крепко, что чуть не стянул меня со скалы к себе вниз.
— Осторожней, ты! — предостерег я.
— Я не нарочно, — ответил он и вцепился пальцами в острые выступы скалы.
…Я случайно открыл шкаф. На дне лежит коробка с фотографиями. Я высыпал все на ковер. А потом стал разглядывать один снимок за другим и бросать обратно. Вот исчез в коробке дедушка вместе с остальными банковскими служащими. Вот мамин выпускной класс (я рассмотрел остальных девочек и могу смело сказать, что мама была самой красивой), вот я на велосипеде, я — в зоопарке возле обезьян, я — в пеленках с соской, я — в лесу, я — в коляске. Я кидаю в коробочку бабушкино свадебное фото — ну и ну! До чего же ей не идет шляпа! Я… Я иду в первый раз в первый класс, я, я… Мне наскучило.
Я все понимаю. Конечно, ведь у мамы была одна-единственная возможность: фотографировать меня одного или с бабушкой. Но все равно надоело.
Одной фотографии здесь уже нет.
Я обнаружил ее случайно, года три назад.
На ней был запечатлен мой отец.
Я его не знал. Они разошлись с мамой, когда мне был год. С тех пор, говорят, он здесь больше не появлялся. Он — музыкант, играет на кларнете и постоянно ездит по всяким заграницам.
Все это рассказала мне бабушка, когда я нашел его позабытую фотокарточку. Она поспешно выхватила ее у меня из рук, молча разорвала на мелкие кусочки и швырнула в печку. Маме об этом она, видимо, и не заикнулась. Почему? Недостает мне его, что ли? Ни капли. Я все умею сам. Может быть, ему мешала бы моя коллекция камней? Или он сердился бы, что я иногда удираю в каменоломню? Не знаю…
Мы тянем без него, втроем. Наше семейное трио, правда, иногда поскрипывает, иногда лопаются струны или ослабевают колки, но мы никогда не играем фальшиво…
Завтра мама приведет Владимира.
Я его уже несколько раз видел. Издали, когда мы случайно, оба одновременно, ждали маму возле больницы. Только я каждый раз предпочитал удрать за угол дома. Я смотрел им вслед, как они идут рядом, по тротуару и мама улыбается, а он что-то рассказывает и размахивает своими огромными ручищами. Про себя я называю его Кинг-Конг! [1]
1
Фантастическое гигантское гориллообразное чудовище, герой одного из американских кинофильмов.
С мамой они познакомились в больнице. Он лежал в хирургическом после операции аппендицита. Владимир — машинист на паровозе. И живет не у нас, не в Стржибровицах…
Бабушка незаметно выспросила у мамы все подробности. Меня эти сообщения ничуть не волнуют. Но представление о том, что Кинг-Конг объявится у нас на кухне, доводит меня до бешенства. Я его не выношу! Я бы лучше…
…И вдруг у меня соскользнула нога! Я едва успел ухватиться за выступ! На левой ладони я основательно сорвал кожу. Воржишек поглядел на меня испуганно, но не осмелился даже пикнуть. Это ему пришла в голову идея карабкаться по стене за несколькими кристаллами, горящими в последних лучах солнца: Я должен сосредоточиться. Я с большой осторожностью начинаю ощупывать носком башмака каждый камень, на который хочу поставить ногу. Кусок базальта рассыпается и с грохотом летит вниз.
Еще десять минут мучительного подъема — и мы у цели. Я дожидаюсь, когда ко мне доползет Воржишек. А потом достаю из-за ремня молоток и отбиваю глину, облепившую камень.
Я это предвидел. Агат. Дома у меня их десятки. И получше. Я несколько раз осторожно, чтоб не разбить ни одного кристалла, стукаю молотком. Наконец мне удается выколупнуть все гнездо. Я протягиваю его Воржишеку.
Он сияет:
— Хорошо, а?
— Сойдет… — отвечаю я неопределенно. — Стоило из-за этого лезть…
— Можно, я его возьму себе? — сопит он.
— Бери, пожалуйста… Ну, спускаемся!
Он спрятал сверкающий камень в карман штанов и стал спускаться, подбородком почти упираясь в скалу.
Я раскинул руки, как гигантский паук, и полез вслед за ним. Спускаться очень трудно.
9
Мы мчались по коридору, как стадо мустангов, чтоб попасть в кабинет физики вовремя. Возле директорского кабинета стояла Итка. Моника Кракорцова держала ее за руку и рассказывала что-то безумно важное.