Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1
Шрифт:
«Вошед в городок тем или другим образом, – писала императрица оренбургскому губернатору Рейнсдорпу [172] , – генерал-майор Фрейман должен учинить следующее: 1) учредить в нем коменданта с гарнизоном, которому и поручить надлежащее правление для восстановления тишины и порядка до времени; 2) отрешить вовсе войсковую канцелярию, а на место ее установить новое правление, объявя всем и каждому, чтоб они сему новому правлению повиновались и что с ослушниками поступлено будет, как с нарушителями общего покоя; 3) избрав в коменданты надежного человека, который бы твердостью и благоразумием своим в состоянии был всех содержать в порядке, рекомендовать ему прилежно, чтоб он всем в тишине живущим отдавал правосудие, а для пресечения способа к скорейшему собранию мятежников запретил бы бить в городке в набат без своего позволения».
172
В
На основании этого повеления генерал-майор Фрейман назначил командира 7-й легкой полевой команды полковника Симонова комендантом города. Войсковая канцелярия была упразднена и заменена комендантской канцелярией. В помощь Симонову были назначены старшины Мартемьян Бородин и Мостовщиков; а в должность экзекутора один из обер-офицеров. Казачий круг уничтожен, и в набат бить запрещено навсегда, а начальники могли быть собираемы в комендантскую канцелярию только по барабанному бою.
Поручив полковнику Симонову все дела по управлению войском, Фрейман с остальными войсками отправился в Оренбург. Яицкий городок опустел; часть населения рассыпалась по степи и хуторам, а другая была арестована и отправлена в Оренбург в следственную комиссию под председательством полковника Неронова. Число арестованных казаков было так велико, что в оренбургских тюрьмах не было уже места, и их рассадили по лавкам гостиного и менового дворов; тюремные избы, гауптвахты, подвалы домов были переполнены арестантами, подвергаемыми пыткам и допросам с пристрастием. Оставшиеся в городке страшились за свою участь и ежедневно ожидали, что, по оговору товарищей, будут арестованы. На всех лежала печать уныния и отчаяния, как вдруг по всему Яику распространился слух, что в том самом Московском легионе, от службы в котором так упорно отказывались яицкие казаки, появился император Петр III, обещающий защиту всем угнетенным и обиженным [173] . Слух о появлении Петра III не был ни для кого новостью; русские люди давно свыклись с тем, что покойный император жив, что он скрывается и рано или поздно должен «объявиться». Казаки особенно сочувственно отнеслись к этому слуху и, надеясь на лучшую будущность, встрепенулись.
173
Показание в Тайной экспедиции казаков Василия Плотникова и Максима Шигаева // Гос. архив, VI, д. № 512.
Глава 4
Назначение в состав Московского легиона казачьей команды от Волгского войска. – Формирование команды. – Слух, что в числе записавшихся находится император Петр III. – Волнения в войске Донском. – Арест войскового атамана Степана Ефремова и ссылка его. – Самозванец Богомолов и его сообщники: донские казаки Семенников и Серединцев и малороссиянин Певчее. – Происшествия в Царицыне и в станицах войска Донского. – Наказание Богомолова и ссылка его в Сибирь. – Записка императрицы графу Чернышеву. – Меры, принятые на Дону к поимке Семенникова.
Освобождая Яицкое войско от службы в Московском легионе, императрица повелела избрать для того других казаков. Военная коллегия первое время не знала, на какое именно войско возложить легионную службу, но прибывший в Петербург атаман волгских казаков Макар Персидский вывел ее из затруднения. Он заявил, что если будет дозволено, «то готов он, так как и все того войска старшины, набрать всю Московского легиона казацкую команду из казаков Волгского войска, охотно в оную команду вступить желающих» [174] . При этом атаман Персидский просил определить в ту же команду внука своего, походного атамана Григория Персидского, таким чином, «как за благо признано будет».
174
Всеподданнейший доклад Военной коллегии от 15 июня 1771 г. // Архив канцелярии военного министерства, высочайшие повеления, кн. № 64.
Утвердив представление Военной коллегии, императрица 20 июня 1771 года собственноручно написала: «Григория Персидского принять офицерским чином, а войсковому атаману Персидскому за ревность и усердие его жалуем саблю».
Получив высочайшее повеление и штат казачьей легионной команды, Персидский в сентябре 1771 года выехал из Петербурга с тем, чтобы набрать казаков и отправить их в Симбирск к генерал-майору князю Прозоровскому, назначенному вместо Баннера командиром Московского легиона [175] .
175
«По дошедшему к нам уведомлению, –
Прибыв в Дубовку, войсковой атаман поручил внуку своему Григорию Персидскому, переименованному в ротмистры, приступить к формированию казачьей команды и записывать в нее всех желающих.
В 1732 году, по указу Сената, были вызваны охотники из донских казаков для поселения и защиты так называемой царицынской линии, и в 1733 году 1057 семей желающих были поселены в окрестностях Дубовки и реки Балыклее [176] , на пространстве между Камышенкой (Дмитриевском) и Царицыным, и образовали Волгское казачье войско.
176
Московский архив Главного штаба, оп. 110, св. 149, д. № 2.
По высочайше утвержденному совокупному докладу Коллегии иностранных дел и Военной, 22 января 1770 года, для укрепления и защиты Моздока положено было сформировать гарнизонный батальон и поселить в его окрестностях казаков для содержания форпостов и разъездов, «которые теперь определенными к Кизляру и ежегодно туда из других мест командируемыми войсками исправляются». Для прислуги к орудиям, посылаемым в Моздок, решено было переселить с Дона сто человек желающих сказочных казаков с тем, чтобы они одевались «по их казачьему обыкновению», но все одинаково в платье красного цвета. Для содержания же разъездов и почтовой службы переселить 517 семей волгских казаков по равному числу из каждой станицы. Из всех переселенцев составить один полк и назвать его Моздокским; вместо атамана определить одного из казацких старшин и назвать его полковником, которому и находиться в команде у моздокского коменданта.
Императрица изъявила согласие на таковое переселение, и переведенные казаки были поселены в пяти станицах между Моздоком и Червленным городком [177] . На Волге осталось только 540 семей, несших ту же службу, которую несло войско и до переселения товарищей. Как переселенные, так и оставшиеся казаки были очень недовольны своим положением. Покинув свои дома и обработанные земли, переселенцы должны были обзаводиться вновь и терпеть нужду в самых первых потребностях, а оставшиеся их товарищи нести двойную службу. Чтобы облегчить себя в сторожевой службе, казаки стали принимать к себе всех желающих, и скоро Волгское войско сделалось притоном всех беглых и бездомных, искавших свободы и записывавшихся в казаки. В числе изъявивших желание поступить в легионную команду был крестьянин графа Романа Ларионовича Воронцова Федот Богомолов, бежавший от своего помещика из села Спасского Саранского уезда. Скрываясь долгое время в Саратове, Богомолов ходил на судах саратовского купца Хлебникова до Дмитриевска, жил у колонистов, служил в Калмыцкой орде, потом перешел в Волгское войско, работал там по хуторам и, наконец, решился поступить на службу. Явившись в январе 1772 года к ротмистру Персидскому, Богомолов просил принять его на службу, причем назвал себя донским казаком Федотом Ивановым Казиным.
177
Московский архив Главного штаба, оп. 110, св. 149, д. № 25.
Несколько ранее, а именно в октябре 1771 года, записался в ту же команду донской казак Спиридон Иванов под именем Спиридона Долотина. Уроженец Березовской станицы, оставшийся еще в детстве круглым сиротой, Иванов по достижении девятилетнего возраста отведен был казаком Болдиным в Волгское войско, в Караваинскую станицу, и отдан казаку Титову. Переходя от одного семейства к другому, Спиридон Иванов поступил наконец на службу по найму казака Караваинской станицы Долотина, назвался его именем и находился в Дмитриевске, в команде у соляного комиссарства; за кражу лошади был сечен плетьми, бежал, скитался долгое время по хуторам Волгского войска и затем записался в легионную команду.
Когда последняя была выведена из Дубовки и расположена по Иловле, то казак Федот Богомолов, будучи «безмерно пьян», объявил себя императором Петром III. Слух этот быстро распространился между казаками, и многие приходили посмотреть на «объявившегося». Начались сходки и совещания, поднялись вопросы: похож он или не похож на бывшего императора? На одной из этих сходок казаки Марусенок и Лучинкин рассуждали, что «хотя сей признаваемый от бывшего и отменен, однако ж, может статься, он, как много лет уже тому минуло, то переменился». Это замечание имело решающее значение для Спиридона Долотина, и он, признав в Богомолове действительного императора, поселился с ним в одной избе. Капрал Бухолев назвал Долотина секретарем, и с тех пор все стали называть его этим прозвищем.