Пугачев и его сообщники. 1774 г. Том 2
Шрифт:
Глава 6
Действия отряда генерал-майора Ларионова, назначенного для освобождения города Уфы. – Занятие правительственными войсками Нагайбака и Бакалов. – Просьба генерал-майора Ларионова об увольнении его от командования отрядом. – Назначение подполковника Михельсона. – Положение Уфы. – Попытка мятежников овладеть городом. – Поражение инсургентов у деревни Чесноковки. – Пленение Зарубина (Чики) и его сообщников. – Освобождение города Уфы от блокады. – Действия Михельсона в окрестностях этого города. – Покорность населения.
Одновременно с поражением, нанесенным Пугачеву под Татищевою крепостью, был уничтожен и главнейший его сообщник, самозваный граф Чернышев (Зарубин), руководивший восстанием в Башкирии и державший в строгой блокаде город Уфу.
Назначенный для освобождения этого города отряд генерал-майора Ларионова в конце февраля находился, как мы видели [179] , в Большом Акташе и лишь 4 марта двинулся к Нагайбаку. Ларионов видел перед собою только отступавших мятежников, и жители селений, по которым проходил отряд, хотя и имели от полковника Юрия Бибикова свидетельства в полном раскаянии, но потом опять перешли на сторону мятежников.
179
См. главу 28, т. I. (Примеч ред.)
«Жены и дети сих извергов, – доносил Ларионов [180] , – в пустых местах разбросанные, не имеют никакого пропитания и пристанища, которых, чтоб они не могли вовсе пропасть, не прикажете ли раздавать желающим. Из вышеписанных же две женщины не только не хотят возвращаться к своим изменой остервенившимся мужьям, по желают и закон принять греческий, почему я и определил отдать их желающим в деташементе, дабы без пищи и от стужи не погибли».
180
В рапорте А.И. Бибикову от 5 марта 1774 г., № 83 // Московский архив Главного штаба, оп. 47, кн. VII.
При приближении отряда генерал-майора Ларионова к Нагай-баку, мятежники отступили к Бакалам и Стерлитамаку. Заняв 6 марта Нагайбак, Ларионов в тот же день выступил было к Бакалам, но поделанные инсургентами завалы и глубокие снега заставили его вернуться обратно. В два часа ночи 8 марта он выступил к Стерлитамаку, где, по сведениям, была главная толпа под предводительством пяти башкирских старшин. В 20 верстах от Стерлитамака отряд встретил конные разъезды мятежников. Ларионов выслал для преследования их 100 человек чугуевских казаков, 50 изюмских гусар и 100 человек улан Казанского дворянского корпуса под общим начальством майора Харина.
В подкрепление кавалерии было отправлено 50 человек пехоты с одной трехфунтовой пушкой. Преследуя отступавших, Харин с своей кавалерией дошел до Стерлитамака, где, будучи остановлен артиллерийским огнем мятежников, выждал прибытия главных сил. Ларионов приказал открыть огонь из своих орудий, двинул кавалерию в обход, а лыжников на батарею, «сделанную из сенных возов». После нескольких выстрелов башкирцы, число которых, по показанию Ларионова, простиралось до 3 тысяч человек, а по более достоверным сведениям, не превышало 1500 человек, обратились в бегство. Уланы Казанского дворянского корпуса преследовали неприятеля и отбили две пушки. «Младенцы мои, – доносил Ларионов [181] , – сугубо показали, что они произошли из благородных сердец, воспаленных ревностью, усердием верноподданнической любви и должности к августейшей нашей матери и отечеству».
181
В рапорте А.И. Бибикову от 10 марта 1774 г. // Московский архив Главного штаба, оп. 47, кн. VII.
Разбитые башкирцы отступили к Бакалам, а Ларионов пошел с отрядом обратно в Нагайбак. Он испугался известия, что в Бакалы прибыл на подкрепление мятежников брат Зарубина (Чики), а у Мензелинска собираются «новые толпы с разными старшинами» [182] .
Оставаясь в течение нескольких дней в Нагайбаке, Ларионов приказал находившемуся в Мензелинске полковнику Обернибесову строго следить за мятежниками, а полковнику Кожину, с отрядом в 630 человек и 4 орудиями [183] , следовать к Бакалам и выгнать оттуда мятежников, число которых, по выяснившимся данным, не превышало 500 человек.
182
В рапорте А.И. Бибикову 10 марта 1774 г. // Там же.
183
В состав отряда Кожина были назначены: 300 человек Томского полка, 100 человек уланов Казанского дворянского корпуса, 50 карабинеров, 50 изюмских гусар, 50 человек казанского мещанства и 80 человек чугуевских казаков.
В денадцать часов дня, 12 марта, Кожин выступил из Нагай-бака, а следом за ним пошел и Ларионов с остальными силами. Подойдя к Бакалам, полковник Кожин был встречен огнем батареи, поставленной в воротах, и потому, сформировав колонну в 200 человек, приказал овладеть ею. Капитан Шепелев повел первый взвод колонны, дошел почти до самых ворот и готов был броситься на орудия, но был убит. Команда его замешалась, повернула назад, а за нею и вся колонна. Мятежники ободрились, но в это время подошел генерал-майор Ларионов и повторил атаку. Батарея была взята, мятежники отступили, и 13 марта Ларионов занял Бакалы с потерею: убитыми 1 офицера, 7 нижних чинов, ранеными 1 офицера и 20 нижних чинов [184] .
184
Рапорт полковника Кожина генерал-майору Ларионову от 13 марта 1774 г.; Рапорт Ларионова А.И. Бибикову от 13 марта 1774 г., № 103 // Московский архив Главного штаба, оп. 47, кн. VII; Показание яицкого казака Ильи Ульянова // Гос. архив, VI, д. № 506.
В Бакалах Ларионов оставался в течение недели и не предпринимал ровно ничего. Таким образом, прошло почти полтора месяца со дня выступления отряда из Казани, а дело по усмирению края подвинулось вперед весьма немного, и город Уфа еще долго не мог получить никакой помощи. Главнокомандующий был крайне недоволен медленностью и нерешительностью Ларионова. «За грехи мои, – писал Бибиков [185] , – навязался мне братец мой, А. Л., который сам вызвался сперва командовать особливым деташементом, а теперь с места сдвинуть не могу». Главнокомандующий требовал энергических действий и скорейшего наступления к Уфе, а Ларионов ссылался на трудности пути. Он говорил, что и без того узкие дороги, пролегающие среди лесов, завалены снегом и засеками из таких деревьев, «что разрубить их способу нет»; что мосты в самых крутых рытвинах все сожжены и ему приходится ходить окольными дорогами по глубоким снегам, так как для восстановления мостов потребовалось бы слишком много времени.
185
Соч. Пушкина, изд. 1881 г., т. VI, с. 47.
«Слабость моего здоровья, – прибавлял при этом Ларионов [186] , – время от времени изнуряет меня до того, что я не в состоянии далее командовать. То посему и по ордерам вашего высокопревосходительства, сдав полковнику Кожину все надлежащее с подтверждением крепким о точности исполнения ваших ордеров, намерен под прикрытием чугуевской команды, которую ваше высокопревосходительство повелели возвратить в Бугульму, возвратиться в Кичуй, где у нового явиться вашему высокопревосходительству».
186
Рапорт Ларионова А.И. Бибикову от 13 марта 1774 г., № 103 // Московский архив Главного штаба, оп. 47, кн. VII.
Получив это донесение, главнокомандующий рад был заменить Ларионова другим лицом, и потому, с прибытием 2 марта в Казань Санкт-Петербургского карабинерного полка, в котором находился подполковник Ив. Ив. Михельсон, А.И. Бибиков избрал его, как офицера весьма храброго, способного и деятельного, начальником отряда, назначенного для освобождения Уфы. «Представь, каково эти дни мне, – писал А.И. Бибиков к А.М. Лунину [187] . – Дворянского шефа [Ларионова] принужден переменить со всеми его куртками, а послать Михельсона, – он за болезнию попросился. Я уже и тому рад. Упетал меня сей храбрый герой: не мог с места целый месяц двинуться!»
187
От 10 марта 1774 г. // Русский архив, 1866, с. 384.