Пулковский меридиан
Шрифт:
— Ну что, парень, видел? — радостно и серьезно сказал он. — Видел, как по-нашему? Учись!
Путь сзади был загражден для белых. Но бронепоезд «Ленин», сдерживая пулеметным огнем наступление пехотных цепей противника, к вечеру прошел полустанок Тикопись, в 150 километрах от Петрограда. Было ясно: началось новое наступление врага. Наступление от Ямбурга. Начальник штаба Седьмой армии Люндеквист, очевидно, заранее предвидел возможность губительного удара именно с этой стороны; он принял свои меры: по составленному им плану с фронта от Ямбурга была снята и переброшена в другое место целая бригада. Только
Генерал натянул поводья. Тонкая, легкая вороная кобылица его, переступая с ноги на ногу, заплясала у перекрестка.
— Нет, нет, господа, позвольте! Пардон! — очень благодушно, но и твердо сказал он, обращаясь к сопровождающим. — Разрешите здесь мне быть вашим провожатым. Тут, — он обвел вокруг рукой в перчатке, — тут я буквально каждый куст и каждый камень знаю. Ведь это же, господа, не Нарва, не Ямбург. Это — Красное Село, это Дудергоф… Старые гвардейские лагери… Боже мой, боже, сколько воспоминаний! Простите меня, господа, но я волнуюсь…
Человек пять-шесть, составлявших его свиту, улыбнулись почтительно и весело.
— Граф, — заговорил снова генерал, — эта дорожка идет если память мне не изменяет, на деревнюшку… Пелгола? Да? Правильно? Пелгола! Ну вот, помню! И дальше… на Кирхгоф. Гора, которую вы видели справа, носит название Кирхгоф, капитан, — по-английски обратился он к худому человеку в нерусской форме, наклонившемуся над картой, которую развернул молоденький адъютант. — Белое здание на вершине — лютеранский храм. Обратите внимание: высшая точка всей местности.
— А, — кивнул головой иностранец. — А, олл райт!
Он тронул коня. Кавалькада двинулась.
За много дней в это утро ударил первый морозец. Дорогу сковало. Небо прояснилось. За спиной слева поднималась крутым горбом щетинистая, как огромный еж, Воронья гора. Вправо и впереди на голом Кирскгофе среди нескольких деревьев белела освещенная ясными лучами солнца двухбашенная кирка. Вокруг пестрели невзрачные избы деревни Перекюля. В придорожном садике зеленела молодая пихтовая аллея. Высился дом с мезонином.
Всадники на рысях пошли по сырой, ползущей в гору дороге. Адъютант Щениовский отстал, свертывая поудобнее карту. Затем, пустив лошадь карьером, он догнал остальных.
Если ехать или итти по пути из Дудергофа к деревне Хяргязи, то местность с юга поднимается постепенно и плавно к тому гребню, который носит название Шулколовских высот. Потом резким перегибом она вдруг обрывается на северо-восток. А так как дальше до самого Питера нет более заметных холмов, то с этого перегиба вдруг, совсем неожиданно, открывается в сторону огромного города необыкновенно широкий и далекий горизонт.
Генерал Родзянко знал, куда вел свою свиту. Даже иностранный офицер, атташе, резко выпрямился в седле.
— О!.. Splendid!.. [45] — пробормотал он.
Щениовский, молодой человек, громко ахнул.
Они стояли над самым северным склоном горы. Изрезанный оврагами, он сбегал вниз, а дальше на восток, на север и на запад тянулась, то вздымаясь невысокими
45
Великолепно! (англ.).
— Исаакий!.. Исаакий!.. Господа, Исаакий виден! Боже мой! — сказал чей-то плачущий, дрожащий голос. — Ваше превосходительство, смотрите!.. Исаакий!.. Не желаете ли бинокль?
Генерал Родзянко протянул было руку, но тотчас же переменил этот жест на отрицательный. О, нет! Он должен прежде сказать… что-то. Что такое говорил Наполеон на Поклонной горе под Москвой? Генрих Четвертый тоже произнес какие-то слова у ворот Парижа… Большие исторические моменты требуют острого крепкого слова…
Генерал посмотрел на присутствующих.
— Спрячьте бинокли, господа! Зачем смотреть отсюда на Исаакий, если через несколько дней мы с вами отслужим в нем благодарственный молебен господу богу?
Группа рассыпалась по вершине холма. Вестовые держали лошадей. Офицеры, спешившись, жадно смотрели в голубоватое прозрачное марево, показывали пальцами, оживленно беседовали, спорили Родзянко, подавшись вместе с английским капитаном несколько вперед по склону, описывал ему местность:
— Вот эти рощи там, на востоке, это — Царское Село, летняя резиденция русских императоров. Видите блестящие купола церквей, капитан? Один из них принадлежит дворцовой церкви, другой — собору… Та часть города, которая обращена к нам, носит название Московско-Нарвской части. Там вы увидите триумфальные ворота — Московские и Нарвские. Нам сквозь них придется входить в город… Огромный купол во мгле — собор святого Исаакия…
Англичанин среднего роста, уже немолодой человек, в галифе, темноволосый, темноглазый, похожий скорее на француза, стоял рядом с блокнотом в руках.
— О!.. Сент-Айзекс кэфидрэл? — равнодушно записал он, высоко подняв брови. — О-кэй! А — это? Большой портальный кран? Какой завод?
Родзянко прищурился.
— Портальный кран? Гм… — Он неясно представлял себе, о чем его спрашивают. — Портальный кран? Что это такое?.. Александр Эдуардович! — позвал он. — Господин О'Бриен интересуется портальным краном. Какой это завод? — и по-русски: — Шут его знает, что это еще за «портальный кран»! Где он его увидел?