Пуля в голове
Шрифт:
— Don Medici! — благоговейно всплеснула руками итальянка, отступая от двери.
— Signorina Foster! Signorina Foster!* — громко позвала донна Филомена, поворачиваясь к лестнице.
(*Дон Медичи! Синьорина Фостер! — ит.)
Диана спускалась по ступеням под перекрёстными взглядами хозяйки, её дочерей, невесток и кого-то из сыновей, высунувшихся из подсобки. С перил третьего этажа заинтересованно выглядывали жильцы пансиона, кому посчастливилось оказаться дома.
Но один взгляд жёг сильнее прочих.
— Вы восхитительны, — только и проронил дон Медичи, когда она наконец спустилась вниз.
Диана смущённо улыбнулась, пряча взгляд. Предательский румянец, верно, уже ложился на скулы и щёки неровными пятнами, напрочь затмевая тщательный макияж. Зато причёску, в которую юная Лучия вплела искусственные тёмно-красные цветы, он испортить не мог.
Бордо, приговаривала донна Филомена, может и состарить юную девушку, но, во-первых, мисс Фостер не так уж молода, а во-вторых, ей посчастливилось обладать яркой внешностью, которую глубокие, насыщенные цвета лишь красили.
Струящееся вечернее платье переливалось всеми оттенками вишнёвого, ниспадая от колен чёрной бахромой, дивная вышивка у выреза искрилась золотыми нитями, подчёркивая богатство дорогой ткани, а чёрные атласные перчатки облегали руки, словно вторая кожа. Плечи оставались чуть приоткрытыми, но у Дианы не имелось других украшений, кроме нательного креста. Благо, цепочка была позолоченной, что весьма гармонировало с золотой вышивкой.
— Донна Филомена настояла, — нажаловалась Диана, поднимая глаза на итальянца. Джанфранко разглядывал её молча, так что Диана разнервничалась ещё больше. — Я переживаю, что наряд слишком вызывающий, ведь Джон сказал, это семейное торжество. Что скажете, мистер Медичи? Мне несложно переодеться. Я не хотела бы расстраивать миссис Ллойд неподобающим видом.
Дон Медичи наконец очнулся и коротко рассмеялся, покачав головой.
— Миссис Ллойд расстроится, даже если вы придёте в рубище, — не слишком ободрил её итальянец, подавая пальто. — Прошу, мисс Фостер. Нам следует поторопиться: пробки на Манхэттен в это время обеспечены.
Под благоговейно-любопытными взглядами хозяев и гостей пансиона Диана позволила мистеру Медичи помочь ей с пальто, ощутив, как горячие ладони итальянца задержались на плечах на лишнюю секунду.
Шляпкой сегодня Диана пренебрегла, захватив лишь пуховой платок: пригодится на обратном пути, если похолодает. Зато причёска не испортится.
— Buona serata!* — пожелала донна Филомена, выпроваживая их с многозначительной улыбкой.
(*Приятного вечера! — ит.)
Луис Альтьеро уже пританцовывал на морозе, когда они показались на пороге. Диана крепко сжимала подарок в одной руке, второй цепко держалась за локоть мистера Медичи, опасаясь скользкого тротуара, а вслед им смотрели сразу все жильцы пансиона: постояльцы переместились к окнам, а в дверях с довольными улыбками застыли донна Филомена с младшей дочерью. Луис заинтересованно глянул на Лучию, но тут же очнулся, когда Медичи с Дианой подошли к автомобилю.
— Едем, босс! — энергично кивнул водитель, прыгая за руль.
Джанфранко придержал дверцу, позволяя Диане забраться внутрь «Линкольна» первой, затем медленно обернулся. Довольных зрителей как ветром сдуло; хлопнула входная дверь.
— Простите, мисс Фостер, — коротко извинился итальянец. — Издержки добрососедства.
Диана улыбнулась, откладывая подарок на сидение. Захрустела упаковочная бумага.
— Я долгое время жила в Колорадо, — напомнила она. — Поверьте, я знаю, что такое маленькие городки и тесные общины. Правда, ближайший к нам сосед находился на расстоянии двух миль, — тут же рассмеялась она.
Медичи оказался прав: на Бруклинском мосте их ожидала вечная пробка из стремящихся на Манхэттен нью-йоркцев, поэтому дорога в Ист-Сайд заняла больше часа. Они не скучали: Джанфранко многое знал о городе, в котором, как оказалось, прошла его юность, прежде чем итальянец перебрался в Старый свет, а Диана делилась историями жизни в Колорадо. Даже Луис, расхрабрившись, поделился байками из сицилийской жизни, расписывая «1а bella Sicilia» в таких красках, что Диана заслушалась. Впрочем, дон Медичи его слегка осадил: оказалось, что Луис только родился на Сицилии, а детство и юность прошли уже в шумном Нью-Йорке.
Молодой водитель нахохлился и до конца поездки старательно обижался на
босса.
Детектив Ллойд проживал в Карнеги-Хилл: отсюда и до самого пролива Ист-Ривер проживала, по словам Медичи, либеральная интеллигенция, относящаяся к верхнему среднему классу, а квартал считался одним из самых элитных во всём мегаполисе.
— Эвелин озаботилась, — усмехнулся итальянец. — Иначе лорд Ллойд поселился бы в ближайшем к управлению клоповнике.
Диана с интересом разглядывала празднично украшенные дома, чистые улицы и яркие вывески, которые загадочно мерцали сквозь падающий снег, заманивая посетителей внутрь. Мелькнуло несколько кинотеатров, а от обилия кафе и ресторанов у Дианы скоро зарябило в глазах.
— Приехали! — просветил пассажиров Луис, мигом забыв про обиду.
Диана даже слегка расстроилась: поездка оказалась неожиданно приятной. С мистером Медичи, на удивление, у них нашлось много общих интересов. Итальянец тяготел ко всему редкому, ценил эстетику, разбирался в искусстве и бизнесе — сферы, в которых сама Диана мало что понимала, но слушала с удовольствием. К моменту, когда «Линкольн» притормозил у парадного входа одного из симпатичных голландских домов на тихой улице, они как раз смеялись над нелепыми офисными ситуациями, какие встречаются, пожалуй, в любой компании.
— Пора, — всё ещё улыбаясь, кивнул Медичи. — Готовы?
Диана ответила на улыбку, выбираясь наружу вслед за итальянцем. Луис, на удивление, выскочил следом с готовностью, указывавшей на то, что ждать в автомобиле или ближайшем баре молодой итальянец не собирался. Мистер Бэрроуз никогда бы подобного не допустил: Риччи стыл на морозе, даже если хозяин «Ангелов» уходил на трёхчасовую встречу.
Дверь распахнулась не сразу: за окнами, выходящими на улицу, угадывалась суматоха, и лишь на третий звонок дверь наконец распахнулась.