Пуля в голове
Шрифт:
Диана поискала взглядом Луиса и второго телохранителя Медичи, не нашла, зато увидела Эвелин. Невестка сидела прямо на полу, плечом к плечу с Джоном, и кожа мага-стихийника покрылась морозным узором. Эвелин напряжённо смотрела в зал, кое-где скованный льдом, и Диана внезапно позавидовала брату. Эвелин была не просто женой Джона, но верным другом и напарником. Таких женщин, без раздумий бросавшихся на защиту супруга, не так уж много. Брату повезло…
— Диана, — к ней за столик скользнул Джанфранко, крепко сжал плечо, — как
ты?..
Диана отстранённо кивнула, снова выглядывая из-за столешницы.
— Ты ранена, — не сдавался итальянец, и Диана лишь теперь удивлённо глянула на собственную белоснежную блузку, из-под которой стекали красные струйки, украшая плечо завораживающим кровавым кружевом.
И тотчас отвернулась, потому что происходящее в зале показалось куда важнее обожжённого болью плеча.
— Как же ты решился, Флорес?
— Я не собирался нападать, увидев тебя, — ответил знакомый голос на ломаном английском. — Мы ждали только телохранителей Медичи. Мы бы убили итальянцев.
Нас больше. Долго следили. Много денег раздали. Нас пустили. Хотел сделать громко, ярко. Медичи был не жилец. Не ожидали тебя и этих… А потом я увидел Дину. Моя дочь. Я воспитал, не ты. Я подумал, это мой шанс. Избавиться от тебя навсегда. Приказал Энрике покончить с тобой. Потом с остальными. И тогда Дина только моя.
Mi hija…*
(*Моя доченька… — исп.)
Диана медленно поднялась на ноги, не обращая внимания на вскинувшегося Джанфранко. Итальянцу не оставалось ничего другого, как подняться тоже. Следом, словно по команде, осторожно распрямились Джон с Эвелин. Детектив-ментал ист цепко оглядывал разорённый зал, но мексиканские убийцы, если и оставались в живых, теперь притаились.
Сеньор Фидель Флорес мало изменился за пролетевшие десять лет. Седины в густых волосах прибавилось, равно как и лишнего веса, но дорогой светлый костюм сидел на нём, как влитой. Неудивительно, что отчим затерялся среди разряженных гостей: у дальних столиков, за декорациями ресторана, он ничем не выделялся от посетителей.
— Mi hija, — позвал сеньор Флорес, зацепившись за неё взглядом, — как же ты выросла… совсем красивая стала… Пойдём домой, nino…
А Диана вдруг поняла, что совершенно не боится. Ни этого абсолютно чужого человека, притворявшегося её отцом восемнадцать лет, ни мексиканского синдиката, ни пуль, ни угроз. Удивительное чувство, когда за спиной семья. И дело не в помощи и даже не в защите: одно лишь знание, что она теперь не одна, придавало сил.
— Совсем как Sofia, — так же бездумно проронил сеньор Фидель Флорес, всё ещё глядя на Диану. — В первый раз я взял её силой… Я верил, что Дина — моя дочь.
А потом девочка стала видеть и пересказывать чужие мысли. Воспоминания. Ох, как же я был зол!.. А потом мне стало весело. Я украл у тебя не только жену, но и дочь, лорд Ллойд!
Каменное лицо лорда Энтони дрогнуло. На безжизненном лице горели только глаза, тёмные и страшные, когда лорд-ментал ист разомкнул губы.
— Сейчас тебе станет совсем весело, — тихо и страшно пообещал Энтони Ллойд. — Возьми нож. А теперь смейся…
Сеньор Флорес послушно подхватил с ближайшего столика разделочный нож, и Диана вздрогнула, тотчас ощутив, как сжимаются пальцы Франко на её плече.
— Диана, отвернись, — глухо посоветовал итальянец. — Прошу…
Она коротко качнула головой, продолжая смотреть.
На то, как беззвучно шевелятся губы лорда Энтони Ллойда. Как сеньор Флорес с размаху всаживает нож себе в живот, одним движением вспарывая его снизу доверху. Как, наконец, хохоча и булькая пошедшей горлом кровью, глава мексиканского синдиката на деревянных ногах проходит на террасу, так и оставив рукоять под рёбрами. Как тянется за ним густой кровавый след. Как, всё ещё веселясь и утробно подвывая, сеньор Флорес делает над собой невероятное усилие, забираясь на парапет. И как, балансируя на краю, выпрямляется, обернувшись всего на миг.
Взгляд его, безумный и мутный, остановился на Диане.
— Иди вперёд…
Не сводя глаз с Дианы, Фидель Флорес послушно шагнул за край.
Раздались приглушённые крики: кто-то из персонала, оказывается, всё ещё находился в баре. Несколько бесконечных секунд, звук влажного удара — и крики с улицы, далёкие и глухие.
Диана медленно прошла в центр зала. Посмотрела в пустое, всё ещё безжизненное лицо лорда Энтони, обернулась на террасу. Мимо промчались Джон с Эвелин, заглянули через парапет.
— Всё, — констатировал детектив. — Насмерть.
— Шестнадцатый этаж, проникающее ранение брюшной полости, внутренности наружу, — упрекнула мужа Эвелин. — Дорогой, на что ты рассчитывал?
— На план Лэнгдона, — уныло констатировал детектив. — Как мы объясним то, что человек, которого мы так бережно вели, бросился с крыши?
— Это не человек, — равнодушно отозвались из зала.
Лорд Энтони отвернулся, словно разом потеряв интерес и к погибшему Флоресу, и к разорённому ресторану. Диана вновь глянула на пустую террасу, откуда уже выходила чета Ллойд, затем присмотрелась к отцу. Верно, хороший судмагэксперт сумел бы отследить магическую ауру на теле самоубийцы, если возьмётся за дело прямо сейчас.
Вот только едва ли старый друг лорда Ллойда, полковник Лэнгдон, даст
делу ход.
— Луис живой! — тем временем раздалось из бара. Эвелин, быстрая, как молния, уже поспела к стонущему Альтьеро. — Джон, я заморозила рану, но нужно вызвать скорую!
— И полицию, — спокойно подсказал дон Медичи, пряча «магнум». — И своих друзей из ФБР.
— Я в порядке, босс, — невнятно расхрабрился Луис из-под барной стойки. — Так, бензобак пробил…
— Смотри, чтобы весь бензин не вьггек, — хмуро предостерёг Джон, оглядывая разрушенный ресторан. Выцепил взглядом дрожащий столик у заблокированного служебного хода и нехорошо сощурился.
Столик взлетел в воздух, явив взгляду детектива дрожащего метрдотеля, и Джон прерывисто выдохнул.
— К вам будут вопросы, — глухо предупредил менталист-телекинетик. — Кому давали «много денег» мексиканские гости, и кто их пустил.
— Второй мёртв, — подала голос из бара Эвелин. — Твой телохранитель, Франко…
Диана взглянула на Джанфранко, но итальянец лишь хмуро кивнул, не сводя глаз с неподвижного лорда Ллойда. Тот следил за Эвелин, выскочившей из бара. Стихийница подбежала к почти разбитой стене льда, в которой, как теперь заметила Диана, по локти застрял раненый Энрике.