Пурга в ночи
Шрифт:
— Чего ты ревкому сулишь? — пренебрежительно спросил Трифон. — Болтовня одна. Они нас вон как упекли. Спасибо скажи, что вслед за Громовым не отправили.
«Трус, — с презрением подумал о товарище Перепечко и похвалил себя за осторожность. — Давно бы послал тебя, слюнтяя и тряпку, к чертовой матери, да мошна у твоего отца полная».
Перепечко покровительственно похлопал Бирича по спине — выше он не доставал.
— Не горюй, гусар. Мы еще споем под гитару отходную ревкомовцам.
Бирич ускорил шаги. Он увидел дом отца. К его удивлению, старый Бирич встретил их без особой радости.
— Нас власти отпустили, — пояснил Перепечко. — Все законно, и нет места для ваших волнений.
— Знаю, знаю, — закивал Бирич. Он все еще на приглашал их войти.
— Гремя кандалами, вернулись в отчий дом, — шутил Перепечко. Он был оживлен и разговорчив. Прогулка, ощущение свободы и ожидание предстоящей выпивки и вкусной еды, по которой он особенно соскучился, подняли его настроение. — Вот ваш блудный сын и его верный оруженосец.
— Проходите, — Бирич неохотно пропустил их и тщательно запер дверь.
— Надолго вас отпустили?
— Утром мы снова честным и прилежным трудом будем добывать себе на пропитание. — Перепечко декламировал: — Первый принцип социалистического, нового, грядущего строя: «Кто не работает, тот не ест» — так провозгласил его северный пророк товарищ Мандриков. Ха-ха-ха! — Он разделся, швырнул в угол грязную шубу и шапку, раскинул руки. — Что же вы нас не заключите в отеческие объятия? А, понимаю, мы грязные, как тысяча бездомных аристократов. Воды нам, воды!
— Добрый день! — Эти слова, произнесенные по-английски, заставили Перепечко круто повернуться, а Трифона от удивления приоткрыть рот. Из комнаты выходил Стайн.
— Сэм, дружище! — закричал Перепечко и бросился к американцу. — Жив, здоров!
— Пребывание у большевиков на каторге не повлияло на ваш оптимизм, — улыбнулся Стайн и пожал руку Перепечко. — Рад видеть вас бодрым.
Сэм поздоровался и с Трифоном и, оценивающе их оглядывая, поинтересовался:
— Вам, кажется, пришлось по вкусу добывать уголь у большевиков?
— Вы угадали, дорогой сэр, — театрально раскланялся Перепечко и огрызнулся: — Я бы хотел посмотреть на вас, как бы вы в угольной норе себя чувствовали.
— Я не стремлюсь к сильным ощущениям, — Сэм затягивал разговор, чтобы лучше присмотреться к своим собеседникам.
— При случае большевики вам их доставят, — пообещал Перепечко и вновь напустился на Сэма: — Вы тоже хороши. Чего только не наобещали, а отдуваться нам пришлось. Посмотрите на нас.
— Не надо столько эмоций, — остановил его Сэм. Его радовал гнев Перепечко и хмурый вид Трифона. — Экономьте свою энергию: она понадобится для более серьезных дел.
— Когда? — Перепечко насторожился. Слова Сэма прозвучали многозначительно и веско.
— Об этом вам скажет мой капитан Рули. — Сэм пригласил Перепечко и Биричей в комнату. Там их у стола ждал Рули…
Через час Бирич вышел из своего дома и неторопливо пошел по Ново-Мариинску. Он дошел до ревкома, незаметно поздоровался с Еремеевым, потолкался среди собравшихся у объявлений о перевороте в Петропавловске и направился к кабаку Толстой Катьки. Бирич выпил стопку рому и шепнул кабатчице:
— Не жалей водки для пролетариев. Такой, какой ревкомовца напоила.
— Боюсь я, Павел Георгиевич!
— Осторожнее, — посоветовал Бирич и, убедившись, что в кабаке нет того, кто ему нужен, вышел.
Уже смеркалось, а Бирич все еще не возвращался домой. Он заглянул к Лампе, но у него было несколько покупателей, и Бирич снова направился к ревкому. Теперь ему посчастливилось. Он еще издали заметил сутулую фигуру Рыбина и подошел к нему. Рыбин увидел Бирича, когда тот был уже рядом.
Встреча с Биричем не была для него приятной, и коммерсант это видел, но отнесся безразлично. Он знал, что Рыбин в его руках. А большего и не надо. Он незаметно сделал Рыбину знак, чтобы тот следовал за ним, и повернул к своему дому. Рыбин скоро нагнал его и пошел рядом.
— Давненько я вас не видел, — сказал Бирич и мельком посмотрел на худое, нервное лицо Рыбина.
— Неспокоен я. Я сделал все, как вы велели. Гринчук выдает продукты, а они скоро кончатся. Что тогда будет со мной? Ревком узнает, что я…
— Все будет хорошо, дорогой мой! — Бирич ободряюще улыбнулся. — Вам ничто не угрожает, поверьте мне. Вы еще будете щедро отблагодарены и… — Тут Бирич многозначительно помолчал и спросил: — Чем вы сейчас занимаетесь?
— Вожу уголь с копей. — Рыбин с надеждой смотрел на коммерсанта. С тех пор как в Ново-Мариинске власть взял ревком, он ни разу не видел Бирича таким довольным.
— Отлично, отлично! Я попрошу вас еще об одном одолжении. Передайте вот эту записочку господину Струкову.
Бирич незаметно сунул Рыбину маленький квадратик бумаги. Рыбин зажал его в моментально вспотевшей ладони: опять что-то против ревкома. Но Струков же большевик. Рыбин не мог разобраться в своих мыслях.
— Да, я в записке забыл упомянуть о времени. Передайте Струкову на словах, что боли у меня, — коммерсант похлопал себя по груди, — наступают в то же время, как и в первый раз. Не забудете?
— Н… н… нет. — Рыбин больше не сомневался, что Бирич передает через него какой-то шифр.
— Вот и отлично. — Бирич притворно вздохнул: — Что-то я устал. Так вы сейчас на копи и поезжайте. Ну, будьте здоровы и помните, за все вы будете щедро вознаграждены. За все, дорогой мой.