Пушинка в урагане
Шрифт:
– Что там? Прочтите, пожалуйста.
Связист сильно прищурился, и далеко отставив бланк от лица, прочитал:
– «Из Берлина сообщают: при неясных обстоятельствах скончался кайзер Германской империи Вильгельм. Кайзер Фридрих отставил канцлера Бисмарка, военного, морского министров, и министра финансов. Кронпринц Вильгельм помещён в замок Тильзит и ограничен в общении. Кайзером Фридрихом объявлено о всемерном сближении с Великобританией, и о мобилизации армии и флота. Подписал: чрезвычайный и полномочный посол России в Германии граф Половцев.»
Связист взял второй бланк:
– «Сегодня
Хорошо, что я сидел, а не то наверняка бы рухнул от таких новостей. Смерть императора Вильгельма ожидалась, он давно и тяжело болел, впрочем, новые лекарства ему помогали, и он мог бы протянуть дольше. Насколько я знаю, врачи твёрдо обещали ещё два-три года активной жизни императора. Значит, смерть была спровоцирована, и скорее всего, мы имеем дело с отравлением. Арест кронпринца, вообще ни в какие рамки не лезет, и объяснить его трудно, если не невозможно. Сближение с Великобританией наоборот легко объяснимо: Фридрих и его жена, известные англофилы, и не менее известные русофобы и в значительной мере, германофобы. «Не тот народишко» в Германии, понимаешь. Оказывается, ненавистью и презрением к собственному народу заражены не только русские аристократы и интеллигенты. Такая же беда есть и в Германии. Хотя… Французы тоже болели этой напастью, и доигрались до Великой французской революции. Любопытнее всего эта коллизия разрешилась в Англии: они сумели создать в своей стране кастовую систему, где нижестоящий завидует тому, кто сверху, но даже самый презренный неприкасаемый мнит себя выше любого иностранца, потому лишь, что он англичанин. Свора отвратительных нацистов, ей-богу.
– Начальника конвоя ко мне.
Секунда, и в дверь входит нужный мне офицер.
– Господин штабс-капитан, срочно свяжитесь с ближайшей частью Военно-Воздушного флота и организуйте эстафету до Санкт-Петербурга группы из трёх человек.
Вошедшая в салон императрица приблизилась ко мне и шепнула:
– Группа из четырёх человек. Я тоже лечу. Моё присутствие в Петербурге совершенно необходимо, милый.
– Уточняю: группа будет из четырёх человек. – дал указание я.
– Слушаюсь. Разрешите выполнять?
– Действуйте, господин штабс-капитан.
В ожидании самолёта мы прошли в вагон-столовую и пообедали, потом переоделись в лётные комбинезоны, не столь красивые, как одежда, которую носим повседневно, но зато очень практичные в полёте. Ирина Георгиевна даже в мешковатом меховом комбинезоне и унтах выглядела обворожительно, и мне сразу вспомнилась история о том, как Мэрилин Монро на спор оделась в мешок из-под картошки. Оно понятно, что экспромт был тщательно подготовлен и отрепетирован, но вышло-то прекрасно! Мэрилин выглядела восхитительно и безумно аппетитно. Я улыбнулся.
– Что Вас развеселило?
– Вспомнилась история о том, как некая прекрасная дама в ответ на обвинение, что половина его красоты заключена в платье, повелела сшить себе платье из рогожи, и всё равно оказалась самой прекрасной среди женщин того королевства. Вас, моя прелестная Инес-Сарита, можно одеть хоть в шёлк и бархат, хоть в звериную шкуру, хоть в рогожу, но всё равно Вы будете прелестнее всех на белом свете.
Инес довольно заулыбалась.
– Но всего прекраснее, Ирина Георгиевна, Вы в наряде от нашей прародительницы Евы.
Инес тут же проявила лёгкую стервозность, игриво поинтересовавшись:
– Неужели супруг и господин мой желает, чтобы посторонние мужчины удостоверились в последнем его утверждении?
Я взял жену под руку, повёл к самолёту, попутно болтая:
– А Вы коварны, Ирина Георгиевна! Слушал я одного чудака-австрияка, так он уверял, что все наши движения души замешаны на единой основе, на сексуальности. Если посмотреть на нашу маленькую пикировку с его точки зрения, то каждый мужчина страстно мечтает о том, чтобы его женщину вожделели все остальные самцы подлунного мира, но обладать ею мог только он.
– И что из этого следует?
– Только то, что окружающие мужчины не без глаз, и фантазия развита у каждого. Неужели Вы, Ирина Георгиевна, думаете, что мужчины не воображали Вас в самых соблазнительных положениях? Непременно воображали, такова уж наша мужская природа. А знаете, что из этого следует?
– Что же?
– То, что мой статус крайне высок. Уж если Вы согласились быть со мной, значит, я самый сильный и умный самец в мужском сообществе. Иными словами, Ваша красота и очарование служат укреплению трона.
Ирина Георгиевна рассмеялась:
– Милый мой Пётр Николаевич! Я вовсе не боюсь полётов на самолёте, а значит, не нужно болтать глупости, чтобы отвлечь меня от мрачных мыслей. Напротив, я изучаю устройство «Аиста» и намерена стать Вашим личным пилотом.
– Знаете, Ирина Георгиевна, а в этой Вашей идее есть здравое зерно. Своей деятельностью Вы затыкаете рот многочисленным глупцам, которые утверждают, что женщина якобы неспособна к технической и творческой работе. Я принимаю Ваше предложение, но с одним условием.
– Огласите его, Пётр Николаевич.
– Во время беременности и грудного вскармливания нашего ребёнка Вы не будете совершать полёты, чтобы не подвергнуть опасности дитя.
– Обещаю Вам это. – серьёзно кивнула Ирина. Что тут скажешь, у меня удивительно трезвомыслящая жена, аж сам себе завидую.
***
– А теперь я хочу услышать, что произошло во время моего отсутствия.
Напротив меня сидят фельдмаршал Иосиф Владимирович Гурко и «мой жандарм» Андрей Антонович Власьев.
– Что Вас интересует в первую очередь: ситуация в Германии или в России?
– Для начала Германия, там люди не родные, их не так жалко.
– Тогда сначала отвечу я. – Гурко пожевал губами, собираясь с мыслями – Я, как первый товарищ военного министра, сразу после ранения Великого князя Михаила Николаевича, принял на себя обязанности военного министра. Однако в связи с тем, что функции канцлера выполняли Великие князья, то и эту обязанность мне пришлось брать на себя. Все сведения государственной важности стали стекаться ко мне, и я, по мере своего разумения начал на них реагировать. Наутро девятнадцатого февраля, от военной разведки пришло сообщение о дворцовом перевороте в Германии.