Пушкин – Тайная любовь
Шрифт:
Что же до мисс Жаксон, то Пушкин вряд ли знает такую подробность из жизни своей любимой девушки, как фамилия ее настоящей эдинбургской гувернантки. Несмотря на то, что Екатерина Бакунина вполне могла упоминать ее в их разговорах. Ведь под руководством именно этой своей воспитательницы она 10-летней девочкой во время своего двухлетнего вынужденного пребывания в Англии с семьей, пытающейся поднять на ноги парализованного отца, не только в совершенстве овладела английским языком, но и научилась рисовать, как свидетельствует ее детский альбом, карандашом и акварелью, сепией и сангиной. И явно в честь Екатерины мадам Лизы Муромской в повести – англичанка, а не, как водилось тогда в большинстве дворянских семей, француженка. И с добродушной иронией обрисован отец Лизы – англоман.
Определенный интерес представляет и то, что галлизированная шотландская фамилия Жаксон под пером Пушкина в творческий сезон 1830 года возникнет вскоре и вторично. «Весельчаком Джаксоном»
Этой речью поэт поминает собственного дядюшку-галломана Василия Львовича, которого похоронил в Москве два месяца назад. Несмотря на то, что по жизни Пушкин любил прикалываться над по-своему чудаковатым стариком, он все равно признавал его для себя если не учителем, то в некотором роде идеей, примером, способом существования в иной – поэтической – реальности. Маленькая Катя Бакунина училась у своей английской гувернантки рисовать и далеко ее в этом превзошла; Пушкин, пародируя творения своего дядюшки Василья Львовича, научился слагать несравненно более совершенные стихи. И когда широко известный в светских кругах стихоплет Василий Пушкин вслух признал талант подрастающего родственника и назвал его «братом» по Парнасу, юный поэт ответил ему уважительными стихотворными строчками:
Я не совсем еще рассудок потерялОт рифм бахических – шатаясь на Пегасе —Я не забыл себя, хоть рад, хотя не рад.Нет, нет – вы мне совсем не брат:Вы дядя мне и на Парнасе.(«Дяде, назвавшему сочинителя братом») (I, 204)Но о ком или о чем говорит, кого или что напоминает Пушкину фамилия Жаксон или Джаксон в связи с Екатериной Бакуниной? О не таком уж примечательном, на посторонний взгляд, событии, имевшем место в жизни поэта более чем за два года до его первой болдинской осени. Как рассказывает Леонид Матвеевич Аринштейн, 25 мая 1828 года, накануне 29-го дня собственного рождения, Пушкин вместе с Вяземским, Грибоедовым, Николаем Киселевым и братом с сестрой Олениными принимает участие в увеселительной прогулке на пироскафе в Кронштадт [34] .
34
Аринштейн Леонид. Пушкин: «Когда Потемкину в потемках…» – М., «Грифон», 2012, с. 33–36.
На следующий день после этой поездки князь Петр Андреевич Вяземский отписывает жене: «Наконец, вчера совершил я свое путешествие в Кронштадт с Олениными, Пушкиным и прочими… Туда поехали мы при благоприятной погоде, но на возвратном пути, при самых сборах к отплытию, разразилась такая гроза, поднялся такой ветер, полился такой дождь, что любо. Надобно было видеть, как весь народ засуетился, кинулся в каюты, шум, крики, давка…
Пушкин дуется, хмурится, как погода, как любовь. У меня в глазах только одна картина: англичанка молодая, бледная, новобрачная, прибывшая накануне с мужем из Лондона, прострадавшая во все плавание, страдает и на пароходе. Удивительно милое лицо, выразительное. Пушкин нашел, что она похожа на сестру игрока des eaux Ronan.
Они едут в Персию, он советник посольства, недавно проезжал через Москву из Персии… поехал жениться в Англию вследствие любви нескольколетней и теперь опять возвращается. И он красивый мужчина и, по словам Киселева и Грибоедова, знавших его в Персии, очень милый и образованный человек, а жена – живописная мечта».
Представившаяся Пушкину романтической героиней «Сент-Ронанских вод» Вальтера Скотта Кларой Моубрей молодая англичанка в глазах пушкинского «остряка замысловатого» князя Вяземского –
Но чем англичанка напомнила Пушкину Клару Моубрей еще там, на пироскафе? И чем запала в душу поэта сама эта вальтер-скоттовская героиня? Да тем именно, что многими своими чертами она и чисто внешне, и по своему дедовско-«сенаторскому» родству, и по душевному устройству так напоминает его первую любовь Екатерину Бакунину!
Внешность у романной дочери покойного лорда, художницы и вышивальщицы, для Пушкина примечательная. Как утверждает формировательница мнений сент-ронанского водяного общества леди Пенелопа Пенфезер, у нее лицо совершенно в сентиментальном духе – античное лицо и «глубоко запавшие глаза. Кто знает, быть может, горести тому виною. Но из какого дивного мрамора изваяны ее черты! Над глазами – дуги черного агата, нос прямой, а рот и подбородок совершенно греческие. Роскошные длинные гладкие черные волосы, и ни следа краски в лице, ни следа… Если бы она решилась прибавить самую капельку румянца, она, пожалуй, могла бы сойти за красавицу» [35] .
35
Здесь и далее цитаты приводятся по книге: Скотт Вальтер. Сент-Ронанские воды. – http://webreading.ru/adv_/adv_history/valter-skott-sent-ronanskie-vodi.html
Характер у героини «Сент-Ронанских вод» тоже для Пушкина примечательный. «Вынужденная водиться с теми, с кем водится ее брат», она, по словам ворчливой хозяйки местной гостиницы, «носится взад и вперед с разодетыми в пух и прах болтунами, …здоровается с ними за руку и не отстает от них в танцах и потехах». Воспитание Клара получила «из собственных рук». Книги читала те, что «находила в библиотеке, набитойстарыми рыцарскими романами, общество у нее было случайное, друзья – кто попало». Неустойчивость ее настроения романный местный доктор объясняет нервами, ипохондрией: случайные порывы легкомыслия сменялись у нее долгими промежутками печали. Хотя тому же водяному обществу, по словам доктора, «ее легкомыслие казалось гораздо большим, чем было на самом деле. Потому что ей никогда не приходилось испытывать сдерживающего влияния подлинно хорошего общества, и она несправедливо презирала то, с которым ей по временам приходилось сталкиваться. Поэтому она одевалась, вела себя и судила по-своему, и хотя ее наряды, манеры и мнения удивительно шли ей, они, как венок Офелии и обрывки ее странных песен, должны были по сути дела вызывать сострадание и грустные чувства, а не только забавлять окружающих».
Вся странность поведения этой девушки объяснялась мучительными для нее воспоминаниями о двух случаях из ее жизни, на основе которых Пушкин в Болдине построит свои повести «Метель» и «Барышня-крестьянка». Своими «растоптанными и схороненными в самую пору цветения» надеждами сама Клара в разговоре с молодым человеком, с которым в молодости решалась было сочетаться тайным браком, называет то, что они оба тогда «захотели стать мужчиной и женщиной на пороге детства».
Англия, дочь покойного лорда, живопись и вышивание, сестра игрока, милое лицо, нескольколетняя любовь… Роскошные черные волосы, бледность, грустные запавшие черные глаза, веселье с товарищами брата, редкие порывы легкомыслия и долгая печаль… О ком еще, кроме Екатерины, сестры своего товарища по лицейским играм Александра Бакунина, Пушкин, «дуясь» и «хмурясь», мог думать на палубе 25 мая – в одиннадцатилетнюю годовщину своей единственной близости в царскосельском 1817 году с этой давно и по-настоящему любимой им девушкой? Тем более что здесь, на пироскафе, ему приходится играть роль ухажера Анны Олениной – девушки, которую он не любит, но считает для себя подходящей партией ввиду того, что Бакунина с тех самых царскосельских времен не хочет его знать, а надо же и ему когда-то жениться. Ну, хотя бы назло своей гордячке Екатерине!
Он начал встречаться с Анной Алексеевной только в апреле 1828 года. Пытался ее полюбить, но не получалось. Как отмечал 7 мая ежедневно общавшийся с ним в то время Вяземский, «Пушкин думает и хочет дать думать ей и другим, что он в нее влюблен». Со времени этой морской прогулки каждая новая встреча с Анной Олениной неизбежно напоминает ему о молодой миловидной художнице-англичанке Грейс Элизабет Кемпбелл, которая сразу сассоциировалась у него с его собственной черноглазой художницей, фрейлиной императрицы ЕлизаветыЕкатериной Бакуниной. Напряженность в отношениях Пушкина с Олениной все возрастает и к осени, вскоре после юбилея матери Анны, на котором поэт встретился с Бакуниной вживую, приводит формировавшуюся в глазах окружающих пару к полной отчужденности.