Пушкин – Тайная любовь
Шрифт:
К сверхобширному «бакунинскому» циклу «унылых» элегий за вычетом адресованных Наталье Кочубей однозначно не относятся также и те, в которых поэт подразумевает девушку и молодых женщин дома Вельо. Это обращенные к Софье «Слово милой» и «Элегия» («Счастлив, кто в страсти сам себе…»), «К ней» («В печальной праздности я лиру забывал…»), «Любовь одна – веселье жизни хладной», «Мое завещание друзьям», а также строфы из ранней редакции восьмой главы «Евгения Онегина» «Душа лишь только разгоралась…». Касающиеся Жозефины «Надпись на беседке», «Дубравы, где в тиши свободы…», «Разлука» («Когда пробил последний счастью час…»), «Месяц», «Мне страшен дневный свет…», «Опять я ваш, о юные друзья». А также относящееся к Целестине, а вовсе не дальней родственнице директора Лицея Е.А. Энгельгардта Марии Смит, стихотворение «К молодой вдове». Почему – отдельный большой разговор за рамками данного исследования.
А вот «Измены», которые пушкинисты, случается, относят к Наталье Кочубей [54] , адресованы трудно поддающейся любовным чарам поэта давней его пассии Екатерине Бакуниной – Елене:
«Всё54
«Младая роза…» // Забабурова Нина. «Я вас любил…», с. 24–27.
Явно неточна определенная учеными дата написания этих стихов – 1815 год. По ней выходит, что уже с весны 1814-го у еще даже не 15-летнего юноши Пушкина давно существуют, а то и даже и завершились, дойдя до своего логического конца, взрослые отношения со многими вышеназванными девушками и женщинами с условными именами. А между тем лишь на последних курсах Лицея, то есть никак не ранее осени 1816 года, уже при Е.А. Энгельгардте, студенты получили возможность выходить из своего учебного заведения в «свет» для общения с посторонними людьми.
С позволения нового директора стали бывать в его собственном доме, а также в заранее оговоренных им царскосельских семьях. Ребята стали навещать дома матери своего товарища Александра Бакунина и лицейского учителя пения барона Вильгельма Петровича Теппера де Фергюсона. Посещали также семью сестры жены Теппера, вдовы-баронессы Софьи Ивановны Вельо, и дом матери обеих сестер-баронесс, Софьи с Жанетой, – вдовы придворного банкира Иогана Северина, имя которой пока не установлено [55] . Не «скучали» в отсутствие лицеистов, конечно же, местный театр с кондитерской, исторические и природные достопримечательности Царского Села.
55
Имени вдовы банкира Иогана Северина нет даже в воспоминаниях ее зятя, Людвига-Вильгельма Теппера де Фергюсона. В своей книге «Моя история» (ООО «Дмитрий Буланин»
Но все визиты и увеселения юношей были вполне легальны и проходили организованно – под неусыпным надзором воспитателей. Не случайно же, заглянув однажды в одесский Ришельевский лицей, взрослый Пушкин удивился тамошней свободе выхода и входа. Ему, правда, тут же пояснили, что некоторые послабления сделаны для учащихся лишь по причине начавшихся каникул.
Издавая первый пушкинский сборник, доверенное лицо Пушкина Петр Александрович Плетнев с его «консультантом» младшим братом поэта Львом Сергеевичем, по собственному их признанию, много дат под стихами поставили наобум. Однако есть ведь и в самих отсутствующих, между прочим, в Лицейской тетради «Изменах» строчки, свидетельствующие о гораздо более поздней дате написания этих стихов: «В юности страстной // Был я Прекрасной // В сеть увлечен». Ни в какую сеть ни в прямом, ни в романтическом смысле серьезная, ответственная Екатерина Бакунина ровесника своего младшего брата Пушкина, понятно, не увлекала.
Эти строчки лишь подсказывают, что ко времени написания «Измен» уже случилось большое несчастье – гибель Жозефины Вельо. Виновницей ее гибели была ее старшая сестра Софья, для которой, многоликой по отношению к Пушкину, у него было даже три условных имени. В иронических стихах он зовет ее Глицерой. В восторженных величает Прекрасной (без имени) или пишет о ней с заглавной буквы – Она. Действительно, мыслимо ли хотя бы и в мадригалах упоминать настоящее имя особы, столь исключительно приближенной к императору? Его коварная 24-летняя Прекрасная явно перестраховалась: для предотвращения появления в отношениях между ней с императором Александром Павловичем соперницы – красавицы-сестры Жозефины – воспользовалась «юмористической» идиллией, по ее же «заказу» неосторожно написанной неопытным в женских интригах очень еще молодым Пушкиным.
Несчастье с Жозефиной произошло в самом конце сентября 1819 года. Узнав о нем в начале ноября, поэт и понял, что попался в «сеть», умышленно расставленную его Прекрасной на него и на ни в чем не повинную симпатичную ему девушку. Так что, несмотря на легенды о ранней влюбчивости Пушкина, «Измены» логичнее было бы отнести к этому или даже к началу следующего, 1820-го года. Как пушкинскую стилизацию, пародию на себя самого 16-летнего. Каковой собственно были и те самые погубившие Жозефину его также, кстати, отсутствующие в Лицейской тетради стихи начала сентября 1819 года, которым, безусловно, требуется неуместный здесь отдельный большой разговор.
Фрагмент ПД 830, л.2 об.
Фрагмент ПД 830, л.2 об.
Очень похоже на то, что в закончившуюся скандалом историю с сестрами Вельо Пушкин в 1817 году ввязался как бы назло, в отместку своей неподатливой возлюбленной Екатерине Бакуниной. Хотел, видимо, продемонстрировать ей, что его недооцененной ею персоной вполне могут интересоваться и «птицы» такого «полета», как фаворитка самого императора Александра Павловича Софья Вельо. Иначе зачем на листе его черновика в сюите у присланного им издателю уже с юга Эпилога к его поэме «Руслан и Людмила» над персонажами разразившейся в семействе Вельо драмы возле фигурки Пушкина в образе библейского пророка Даниила наряду с огромным лицом-маской погибшей Жозефины Вельо изображено личико его кудрявой черноглазой «плачущей девочки» Екатерины Бакуниной?
Личико этой девочки находится как бы в голове маски Жозефины на уровне ее глаз. Значит, Пушкин понимает, что постоянно проживающая в Царском Селе в доме Теппера, поблизости от Лицея, Жозефина не могла не видеть его ухаживаний за сестрой его одноклассника Бакунина: они происходили у нее на глазах. И это в конечном счете, наряду с более вескими факторами, сыграло в ее гибели свою пагубную роль.
Карандашное изображение детского плачущего личика вместе с другими многочисленными здесь персонажами развернувшейся в семействе Вельо драмы, конечно же, как обычно на опубликованных листах рукописей поэта, тщательно «замылено». И мне приходится для вас его «прояснять», по сути – восстанавливать, реконструировать. В условиях почти нулевой видимости не взыщите, как говорится, за качество. Важен сам факт того, что, уезжая в ссылку на юг, Пушкин увозит с собой тревогу о своей любимой девушке Екатерине Бакуниной, не перестает беспокоиться о ее будущем, которое, несмотря ни на что, по-прежнему связывает с собственным.
ПД 835, л. 8
ПД 835, л. 8
Причинно-следственная связь поведения Екатерины Бакуниной со всеми последующими злоключениями Пушкина прослеживается во многих его рисунках. Пример – две пары скрещенных девичьих ножек во Второй Масонской тетради, ПД 835, л. 8, при записи в 1824 году по памяти стихотворения В.А. Жуковского 1816 года «Стихи, петые на празднестве посла лорда Коткарта, в присутствии е.и. величества». Пушкин припоминает эти стихи, посвященные второй годовщине первого отречения Наполеона от французского престола, в связи со своими мыслями о поверженном французском императоре: двумя страницами ранее в этой же тетради у него – черновик собственного стихотворения на эту тему «Зачем ты послан был…»