Пушковое царствие
Шрифт:
Глава № 10
I
Моё здоровье больше не вызывало опасение у ведомства, и меня очень часто начали отпускать на свежий воздух. Я гулял, наслаждался гармонией природы и спокойствием, царившим здесь абсолютно в каждом уголке. Мои котята играли на природе, бегали со мной наперегонки, и всячески развлекали. Но мне очень хотелось домой. И ещё, какая — то тревога, поселившаяся во мне после этого задания, не отпускала меня, и складывалось ощущение, что мне предстоит пройти не лёгкое испытание, перед тем, как меня отпустят из стен ведомства. На третью неделю моего пребывания в здравнице, я сидел в комнате, и смотрел в окно. Гладил Марусю по холке, и теребил белый живот Васи. Они забавно покусывали
— Говорю, здравствуй Дима! А он молчит. Рот только неприлично открыл, и смотрит на меня. Ай да «прозрачный» — сказал...Медведь…
Не произнося ни слова, я лишь пытался хапнуть своим ртом воздуха побольше, и таращил глаза на это великолепное животное. Огромный, двухметровый зверь, очень твёрдо стоял на своих нижних конечностях, лишь резная, очень красивая трость с набалдашником из белого мрамора, говорило о том, что он уже в годах. Белоснежно — белая шерсть переливалась на солнце разными оттенками, и немного резало глаза. После первого шока, я улыбнулся медведю, и поклонился в пояс. Никогда не думал, что способен на такой жест, но голова сама решила, что так надо, и сделала это за меня сама.
— Пойдём Дима, выйдем погулять, — сказал он, — здесь душно у тебя. Мария сказала, что тебе нельзя сквозняк, потому что ты ещё и лёгкими болел. По-моему, это называется — пневмония в современной интерпретации медицинских практикантов. Верно — нет?
— Она говорила мне, что у меня воспаление лёгких из — за того, что после ожога, я летел выше облаков, и «кокон» дополнительно был к такому не подготовлен. Вот меня и просквозило — ответил я, и подчинился ему, выходя на свежий воздух.
Выйдя из дома вслед за зверем, я потихоньку пристроился сзади него, боясь поднять глаза. Было понятно, что сейчас со мной беседует хозяин «белого» ведомства. Он шёл не торопясь, вразвалочку, тяжело опираясь на свою трость. Все его ведомственные подчинённые, которые попадались нам на пути, почтительно склоняли головы, и абсолютно не боялись его присутствия. Наоборот, махали руками и лапами в знак приветствия, и улыбались добрыми улыбками. Наконец, мы дошли до моего любимого озера. Бобры уже прыгали на плоту, который уже привычно для меня был устелен белыми простынями, готовясь к соревнованиям со мной. Когда увидели, кто пришёл посмотреть на заплыв, дружно начали приветствовать хозяина.
— Тимофей Иванович, хотите посмотреть, как мы Димку «прозрачного» в очередной раз на заднем плане оставим, и выиграем заплыв? — спросил бобёр, который был в их стае самым задиристым.
— Конечно хочу, я для этого сюда и пришёл. Редко, когда увидишь, чтобы бобры всем семейством так резвились — сказал медведь и помахал им. Повернувшись ко мне, он аккуратно положил свою лапу на раненое плечо, и посмотрел мне в глаза.
— Иди, Дима, тебе пора на процедуры. А я посмотрю с берега, сидя на тёплом песке, как вы плаваете. Сам люблю воду, но мне через два часа нужно появиться в конторе «серебряных», чтобы начать работать по-нашему с тобой делу, и я никак не могу опаздывать. А если сейчас с тобой пойду, никак не успею за два часа просохнуть. Шерсть у меня густая, и высохнет не скоро — сказал он и посмотрел на меня.
— А магия? Неужели бы не помогла? — спросил я.
— Конечно помогла бы. Но после неё, весь потом чешусь. Как пёс. Не очень люблю, когда во время серьёзных разговоров, начинает чесаться «филейное» место. Нервничаю, и переживаю потом. Поэтому я к вам обязательно присоединюсь, но не сейчас. Ещё покажем этим зубастым, кто в воде хозяин. Да, Дима?
Я кивнул головой, и неловко начал раздеваться перед ним. Положив одежду, я сам снял повязку с руки. Некрасивый шрам от ожога дал большой, белый рубец. Бобры говорили, что он обязательно пройдёт, но пока, я его стеснялся. Он напоминал мне, как я «завалил» задание, и волна стыда накрывала меня сразу с головой.
— Нет Дима, ты ни в чём не виноват. Если кому и должно быть стыдно, то это мне. Так распустить подчинённых, которые новенькому не дали ни малейшего понятия, что такое магия и зачем собственно нужен закон чёрного и белого, это я хочу тебе сказать — безалаберность и разгильдяйство. Но ничего, всё поправимо. Наверстаем упущенное, не сомневайся — сказал он и махнул лапой в сторону озера, где уже прыгали от нетерпения бобры, чтобы я не испытывал их на прочность.
— Один вопрос, — повернувшись к нему, сказал я, — вы говорите, что мы всё успеем. Вы не отпустите меня домой? Ведь я почти выздоровел.
— Нет Дима, прости, — ответил он, — ты здесь не пленник. Ты проходишь лечение и реабилитацию. А потом нас ждёт арбитражный суд у нейтрального ведомства, и негласное название у них «серебряные». По выпендриваться любят, служители «Фемиды», и носят мантии из серебра. Они вызывают меня сегодня на первое слушание по твоему делу. Пока без тебя. Как Мария скажет, что ты готов снова в бой, вот тогда я с тобой буду туда ходить — сказал Тимофей Иванович.
— А если я хочу сам решать, когда мне можно, а когда нельзя?
— Крутой, иди к бобрам. Тебе ещё неделю здесь как минимум реабилитироваться. Как всё заживёт, так и пойдём. Не переживай, мимо тебя ничего не пройдёт. А если будем своевольничать, Мария, исцелительница твоя, нам витамины пропишет, внутри — попно. Она теперь к современной науке дюже не равнодушна, и может ох как наказать, если мы тебя не долечим. Иди — иди…
Я вошёл в воду. Мы плавали и брызгались, устраивали соревнования, и я бесконечно проигрывал во всех заплывах, без исключения. Бобры радовались как маленькие дети, а я смеялся до слёз, смотря, как они ликуют и получают свой заслуженный приз — мешок с желудями. Я припас их с десяток, зная, чем закончатся все наши состязания с ними, и каждый раз оказывался прав, радуясь, что запасливый.
Потом, меня привычно положили на плот. Помыли кожу, приложили примочку. Медведь всё это время внимательно смотрел на меня, и периодически подбадривал добрыми комментариями. Пора было выходить, и я попрощался со своими мохнатыми друзьями. Пожав по-мужски лапу каждому мальчику из семьи бобровых, я с чувством выполненного долга вернулся на берег. Тимофей Иванович по-прежнему сидел на берегу, смотря на голубую гладь озера, и молчал. Потом повернул голову ко мне, протянул лапу, и в ней блеснула глянцевая обложка огромной книги. Она была белоснежно — белой, как и все предметы, которые попадались мне на пути в ведомстве, и судя по жесту хозяина «белых», вскоре будет принадлежать мне.
— Возьми её, Дима, — сказал он и отдал книгу мне в руки, — в ней находятся все знания, которые тебе необходимы на той ветке пути, который мы тебе выбрали. Береги её, и читай, разбирая каждое заклинание, каждый отвар, и каждую запятую. В ней твоя будущая сила.
— Спасибо огромное, Тимофей Иванович. Я обязательно выучу её наизусть — счастливо улыбаясь сказал я.
Он аккуратно встал с песка, отряхнул шерсть, и…Растаял на глазах. Уходя в дымку, попрощался со мной.
— До завтра, Дима — электрик. Кстати, сходи к Марии в кладовку, она там отвары остужает. У неё вторую неделю лампочка мигает. Глянь одним глазком, как время будет — скороговоркой протараторил он, и попрощался.