Пустой Трон

Корнуэлл Бернард

– А что мне предстоит сделать, господин?
– тихо спросила Эдит.

– То, что я тебе прикажу, - отрезал я, - и ты отправишься на похороны вместе со Стиоррой. Но не в этом платье. Найди ей тёмный плащ, - последние слова были обращены к моей дочери, - с капюшоном.

– С капюшоном?

– С большим капюшоном, - подтвердил я, - чтобы никто не смог увидеть её лица и приказать ей покинуть церковь.

Я повернулся, когда в дверь ввалился Финан.

Он выругался, стянув с головы кусок холста, который использовал вместо

капюшона, и швырнув его на стул.

– Если так продолжится, то жди очередного наводнения, - проворчал он.
– Льет так, будто мочится дьявол.

– Что там происходит?

– Ничего. Все ублюдки ещё в постелях. Самое место в такую погоду.

Не переставая звонил большой колокол. Дождь барабанил по соломенной крыше и просачивался внутрь, образуя лужи на каменном полу. Когда-то дом был покрыт черепицей, а теперь потемневшие от времени стропила закрывала нуждающаяся в замене солома, но, по крайней мере, огонь в очаге ярко пылал, и дров было достаточно.

Отец Пенда прибыл где-то через час. Он выглядел несчастным и недовольным, что его принудили пройтись в ливень, вымочивший до нитки его черную рясу, но осторожно мне кивнул. Его озадачило скопление людей в моей комнате, и он пришел в ещё большее замешательство, когда заметил Эдит. Предполагалось, что его верность мне будет держаться в секрете, и он недоумевал, зачем я привел его в эту компанию.

Пришлось ему растолковать.

– Святой отец, - почтительно начал я, - я хочу, чтобы ты меня окрестил.

Он лишь уставился на меня. Вернее, все уставились. Мой сын, вернувшийся со священником, раскрыл было рот, но не найдя нужных слов, смолчал.

– Крестить тебя?
– наконец сумел спросить отец Пенда.

– Мне открылась греховная сторона моих поступков, - смиренно ответил я, - и я желаю вернуться к церкви Христа.

Отец Пенда покачал головой. Нет, он не отказывал мне, просто его мозги набухли от дождя и смешались.

– Ты искренен, господин?
– спросил он.

– Я грешник, отец и ищу прощения.

– Если ты искренен...
– начал было он.

– Так и есть.

– Тебе придется исповедоваться в своих грехах, - сказал он.

– Я так и поступлю.

– А подношение церкви докажет искренность твоих намерений.

– Считай, что оно уже сделано, - ответил я в том же смиренном тоне. Стиорра пораженно уставилась на меня, остальные были удивлены в той же мере.

– Ты действительно этого желаешь?
– спросил отец Пенда.

Он был полон подозрений. В конце концов, я был самым известным язычником во всей саксонской Британии, человеком, решительно противостоящим церкви, убийцей священников, печально известным варваром. Но всё же священник питал определенную надежду. Мое обращение и крещение прославит Пенду.

– Я желаю этого всем своим сердцем, - ответил я.

– Могу я спросить, почему?

– Почему?

– Это всё неожиданно, господин. Господь говорил с тобой? Или он благословил своего Сына предстать пред тобой?

– Нет отец, но он прислал мне ангела.

– Ангела!

– Она явилась в ночи, - сказал, - её волосы горели подобно пламени огня, а глаза сверкали как изумруды. Она уняла мою боль, взамен принеся радость.

Стиорра поперхнулась. Отец Пенда взглянул на нее, но она быстро опустила голову на руки.

– Я плачу от счастья, - приглушенным голосом проговорила она. Эдит густо покраснела, но отец Пенда этого не заметил.

– Хвала Господу, - сумела вымолвить Стиорра.

– Воистину восславим его, - дрогнувшим голосом произнес отец Пенда.

– Надеюсь, вы крестите новообращенных в здешней реке?
– поинтересовался я.

Он кивнул.

– Но в такой дождь, господин...
– начал было он.

– Дождь был ниспослан Господом, дабы очистить меня, - заявил я.

– Аллилуйя, - отозвался он. Ну а что ещё он мог сказать?

Мы отвели Пенду к реке, там он макнул меня в воду, и я был крещен уже в третий раз. Я был слишком мал, чтобы помнить первый, но когда погиб мой старший брат и мой отец нарек меня Утредом, меня повторно окропили, на случай если Святой Петр не признает меня у небесных врат, окунув в бочку воды из Северного моря. Третье крещение прошло уже в студеных водах Сэферна, хотя прежде чем отец Пенда начал свой ритуал, он настоял на том, чтобы я встал на колени и исповедовался во всех грехах. Я уточнил, действительно ли он имел ввиду все мои грехи. Он с жаром кивнул, так что я начал с раннего детства, хотя, кажется, кража свежевзбитого масла была не из числа того, о чем ему хотелось услышать.

– Лорд Утред, - осторожно начал он, - ты ведь говорил мне, что воспитывался в христианской вере? Неужели ребенком ты не исповедовался в грехах?

– Я так и делал, отец, - смиренно ответил я.

– Тогда нам нет нужды вновь их выслушивать.

– Но я никогда не признавался в истории со святой водой, отец, - горестно протянул я.

– Святой водой? Ты, наверное, не пил её, да?

– Я помочился в неё, отец.

– Ты...
– он запнулся, не в состоянии продолжать.

– Мы с братом устроили небольшое состязание, - пояснил я, - чтобы выяснить, кто выше пустит струю. Ты наверняка баловался в детстве так же, отец.

– Но никогда в святую воду!

– Я сожалею об этом грехе, отец.

– Это ужасно, но продолжай!

Итак, я рассказал ему обо всех женщинах, с которыми переспал, по крайней мере, о тех, на которых не был женат, и несмотря на дождь, отец Пенда требовал дополнительных деталей. Пару раз он даже завыл, особенно, когда я рассказывал о том, как вспахивал монашку, хотя я предусмотрительно не назвал имени Хильд.

– Кто она была?
– требовательно спросил он.

– Я так и не узнал ее имени, - соврал я.