Пустой Трон
Шрифт:
– Потому что из него так и сочится дерьмо, - мстительно заявил я.
Эдит засмеялась, почти мгновенно подавив это порыв, а оба близнеца перекрестились.
– Леди Этельфлед должна удалиться в монастырь, - гневно произнес Цеолберт, - и поразмыслить о своих грехах.
Я взглянул на Эдит.
– Вот какое будущее тебя ожидает!
Она снова вздрогнула. Я вонзил в коня шпоры и ускакал. Кто-то знает, где спрятана Ледяная Злоба, подумал я. И я ее найду.
Когда мы добрались до Глевекестра, снова полил дождь. Вода собиралась в лужи на полях, стекала с дороги в забитые камнями канавы
– Король еще здесь?
– Нет, господин, - покачал он головой, - Король уехал еще вчера.
Я кивнул и пришпорил коня.
– Но королева осталась, господин, - добавил он.
– Королева?
– остановился я и обернулся в седле.
– Королева Эльфлед, господин, - он выглядел смущенным.
– У западных саксов нет королев, - ответил я. Эдуард был королем, но Эльфлед, его жена, не носила титула королевы. Так всегда было в Уэссексе.
– Ты говоришь о леди Эльфлед?
– Она здесь, господин, - он мотнул головой в сторону самого высокого дома, римского, и я поехал дальше. Значит, дочь Этельхельма здесь? Это означало, что и сам Этельхельм остался в Глевекестре, и конечно, пока я скакал по широкому поросшему травой двору, там было полно людей с его эмблемой в виде застывшего в прыжке оленя на щитах. На других щитах красовался дракон западных саксов.
– Эльфлед здесь, - сказал я Этельфлед, - и возможно, занимает твои покои.
– Покои моего мужа, - поправила она.
Я взглянул на стражу западных саксов, которая взирала на нас молча.
– Они показывают нам, что въехали и не собираются выезжать, - сказал я.
– Но Эдуард уехал?
– Похоже на то.
– Он не хочет, чтобы его вовлекали в этот спор.
– Который нам придется выиграть, - заявил я, - а это значит, что ты переезжаешь в королевские покои.
– Без тебя, - язвительно добавила она.
– Я это знаю! Я могу и на конюшне поспать, но только не ты, - я повернулся и подозвал Рэдвальда, беспокойного воина, многие годы служившего Этельфлед. Он был осторожен, но также верен и надежен.
– Леди Этельфлед поселится в покоях своего мужа, - сказал я ему, - а твои люди будут ее охранять.
– Да, господин.
– А если кто-нибудь попытается помешать ей поселиться в этих покоях, то даю тебе разрешение их прикончить.
Рэдвальд выглядел встревоженным, но Этельфлед пришла ему на помощь.
– Я разделю покои с леди Эльфлед, - резко бросила она, - и не будет никакой резни!
Я снова повернулся к воротам и подозвал стражника, который рассказал мне о том, что Эдуард уехал.
– Эрдвульф вернулся?
– спросил я его.
Он кивнул.
– Вчера утром, господин.
– Что он сделал?
– Он приехал в спешке, господин, а через час снова уехал.
– С воинами?
– Восемь или девять, господин. Уехали вместе с ним.
Я отпустил его и подъехал к Эдит.
– Твой брат вчера здесь побывал, остался ненадолго, а потом уехал.
Она перекрестилась.
– Молюсь за его жизнь, - сказала она.
Прошло слишком мало времени, чтобы известия о провалившейся попытке Эрдвульфа убить Этельфлед достигли Глевекестра до того, как он доберется до города, так что никто не подозревал о его предательстве, хотя, без сомнения, все удивились, что он так быстро уехал.
– Зачем он сюда приезжал?
– спросил я Эдит.
– А ты как думаешь?
– Так где же он хранил деньги?
– Они были спрятаны в личной часовне лорда Этельреда.
– Отправляйся туда и сообщи мне, если они пропали.
– Конечно, они пропали!
– Я это знаю, и ты это знаешь, но я всё равно хочу убедиться.
– А что потом?
– спросила она.
– Потом?
– Что будет со мной?
Я посмотрел на нее и позавидовал Этельреду.
– Ты мне не враг. Можешь присоединиться к брату, если хочешь.
– В Уэльсе?
– Он туда направился?
Она пожала плечами.
– Я не знаю, куда он поехал, но Уэльс ближе всего.
– Просто сообщи мне, пропали ли деньги, - велел я, - а потом можешь ехать.
Ее глаза заблестели, но я не мог сказать, был ли то дождь или слезы. Я соскользнул с седла, содрогнувшись от боли в ребрах, и отправился разузнать, кто правит во дворце Глевекестра.
Мне не пришлось снизойти до ночевки на конюшне, я нашел покои в одном из небольших римских строений. Это был дом с внутренним двориком и единственным входом, над которым был прибит деревянный крест. Нервный управляющий объяснил, что комнаты занимают капелланы Этельреда.
– А сколько у него было капелланов?
– спросил я.
– Пять, господин.
– Пять во всем доме? Да тут двадцать могут разместиться!
– И еще их слуги, господин.
– А где же капелланы?
– В церкви, господин. Завтра хоронят лорда Этельреда.
– Теперь лорду Этельреду не нужны капелланы, - заявил я, - так что ублюдки могут выметаться. Поспят на конюшне.
– На конюшне, господин?
– нервно спросил управляющий.
– А разве ваш пригвожденный бог не родился на конюшне?
– спросил я, а он лишь тупо на меня взирал.
– Если конюшня годилась для Иисуса, - сказал я, - то и для проклятых священников тоже сгодится. Но только не для меня.
Мы вышвырнули пожитки священников во двор, а мои люди заняли пустые комнаты. Стиорра с Эльфвинн разделили одну комнату со своими служанками, а Этельстан должен был спать под одной крышей с Финаном и еще полудюжиной воинов. Я позвал паренька в комнату, что занял сам, с низкой кроватью, на которую прилег, потому что боль под ребрами постоянно возвращалась. Я чувствовал, как из раны сочится гной и всякое дерьмо.
– Господин?
– беспокойно спросил Этельстан.
– Здесь лорд Этельхельм, - сказал я.