Путь Черной молнии
Шрифт:
– Было малёхо, приложился.
Сашка напустил на себя тучный вид. Не по нутру ему было, когда здоровый парень на женщину руку поднимал.
– Да история не очень вышла, понимаешь, она в постели недозволенную черту переступила.
– Не понимаю,- Сашка замотал головой.
– Шлюхой она оказалась, с поцелуями ниже пояса опустилась. Теперь понял?! Ладно, все об этом замяли. А ты за что угрелся?
Сашка рассказал ему свою историю, как его подставили в драке и кто-то, дав на лапу прокурору и судье, теперь потирает от удовольствия руки.
– Матвей, прошу тебя по - земляцки, обрисуй обстановку в отряде, а то я многого не знаю.
– Молодец, что интересуешься, сразу видно - есть в тебе хватка. Вон там,- Матвей указал рукой,- у входа спят петухи, с ними якшаться нельзя, брать что-либо у них категорически запрещается, по нашим законам - это считается "западло" (недозволительно, табу). В средних проходах спят мужики-работяги. Я тоже из мужиков, а потому мы кучкуемся семьями по трое - пять человек. В зоне есть рабочка и выездной объект - "Тарбаза", там в основном ящики сколачивают. С буграми, то есть бригадирами, нужно жить дружно, они здесь в почете. Блатным в зоне от работы отлынивать не западло, а нам мужикам отказываться от нее почему-то стремно. За отказ от работы наказывают, сажают в ШИЗО до пятнадцати суток, сидеть за это то же стремно. Если есть возможность договариваться с бригадирами, заплатив им, то будешь поплевывать в потолок. Но не всем это положено, я вот к примеру сейчас освобожден от работы,- Матвей улыбнулся,- у меня своя примочка есть, я временами применяю ее, чтобы отдохнуть в отряде.
– А как?
– Настрогаю мелкого фторопласта и добавляю в махорку. Накурюсь до одурения, наутро все горло дерет, температура подскакивает большая. Петровна выписывает освобождение от работы, мол, простыл бедный, отлеживайся в отряде. Тут один дурак решил себе "мастырку" сделать: расцарапал кожу до крови и втер в ранку налет с зубов, а на следующий день пошел в санчасть с воспаленной раной. И чё ты думаешь? Его отправили на "Десятку" (ИТК-10, всесоюзная больничная зона для заключенных в Новосибирске), а вернулся он без ноги.
Сашка качал головой, удивляясь, как могут люди так беспечно относиться к своему здоровью.
– А как с буграми договариваются?
– Если ты корешишься с блатными, они с буграми решают твои проблемы и выравнивают положение: либо ты покупаешь сам наряды, или продукцию у мужиков, естественно при наличии денег.
Блатные, тобишь пацаны, с бригадирами в хороших отношениях, последние помогают им законно уйти от работы, иногда при разводе, или съеме с промышленной зоны прикрывают братву от проверок по карточкам, которые производят режимники колонии.
– Матвей, я смотрю в отряде пусто. Все на работе?
– В дневное время в секциях зэки находятся только по уважительной причине. Начальник отряда - это наш "Папа" в погонах. Так что Санек будь с ним аккуратнее: не станешь жить с ним "на ножах", не будет замечать твоих "детских шалостей", не придешься ему по вкусу, будет вечно снимать с тебя стружку, или иначе говоря, прессовать. За курение в неположенных местах, или вышел гулять в тапочках на улицу. Может лишить тебя магазина на месяц, а так же общего или личного свидания с родными.
– А для свидания, сколько суток дают?
– До трех, а если в вагончике - общая свиданка, то два часа.
Матвей осмотрелся, чтобы рядом никого не было, тихо продолжил:
– Я смотрю Санек ты открыто выступил против Пархатого. Не хочу тебя запугивать, но эти твари способны на многое. Пархатый и Равиль одну треть отряда подмяли под себя. Во всех секциях по разным углам облюбовали себе места. Будь всегда на стреме, но на провокации не поддавайся, лучше обходи их стороной.
– Интересно, как я могу глотать оскорбления с их стороны? Занозят - значит, получат в ответ. Матвей, а в отряде есть тихушники?
– Конечно! У начальника отряда свои "уши" среди зэков, скажешь чего лишнего и попадешь в черный список. Ментовские агенты кругом, но на лбу у них не написано, что они стучат куму (докладывать в оперчасть), потому за нами везде негласный контроль, не за мной и тобой конкретно, а за теми, кто под колпаком у оперчасти и начальника отряда. Наказать менты могут за что угодно. Подошел близко к запретке, поговорил с часовым - получи постановление, идешь расстегнут или без нагрудного знака - заработал наказание. Занимаешься изготовлением игральных карт, они ведь запрещены или ножа с красивой наборной ручкой, за это Санек, могут и новый срок навешать.
– А как тут с едой?
– О-о!! Полная труба! Если идешь отовариваться в зоновский магазин, намотай свои нервы на кулак. Прежде чем попасть туда, нужно отстоять длинную очередь, а скапливается она оттого, что все себя считают по статусу намного выше, стоящих впереди, и лезут-лезут собаки ненасытные.
– А кто лезет-то?
– Блатные, кто ж еще! Попробуй им сказать слово поперек, враз по мусалу получишь. Простоишь день до начала второй смены, и хрен тебе, а не отаварка! Только на следующей неделе удастся взять продукты. Волки поганые, чтоб им пусто было, твари беспредельные, - выругался Матвей.
– А кино здесь показывают?
– Бывает расслабуха по воскресеньям, привозят из военной части какой-нибудь фильм. Месяц назад "Итальянцев в России" показывали, так менты на волосатиков облаву устроили: у входа в клуб разворачивали и в парикмахерскую. Успел подстричься - значит повезло. Я не успел. Менты позорные!- снова выругался Матвей.
– Матвей, я слышал здесь в столовой погано готовят.
– Есть такое. О наших поварах-поварешках отдельный разговор: заходим мы в столовку, у каждого свои места за столом, у мужиков и блатных отдельно, у петухов строго свои. Шнырь (дневальный) в шлюмки помои разливает и пайку хлеба раздает. Блин, представляешь Санек, мы называем этот хлеб "спецвыпечкой", сдавишь его в кулаке, а назад он форму прежнюю не принимает, жуешь его родимый, а он к небу и к зубам прилипает. Идем дальше: первое блюдо, (мать его раз так) если его можно так назвать, состоит из подсоленной кипяченой воды, в которой плавает подобие жиринок, маргарина из нефтепродуктов. Гоняешь по миске листок капусты, ловишь его, поймаешь - довольный! А уж мясо-то: попадется кусок жира - значит совсем праздник. На входе в столовку деревянная бочка с селедкой стоит - вот этого добра ты можешь хоть задницей есть, - Матвей поморщился,-только жрать ее невозможно - протухла, зато поварешки соли не пожалели насыпать туда, чтоб опарыши не заводились.
– Матвей закурил, и посматривая, чтоб его завхоз не засек, продолжил:
– Я не утомил тебя, Воробей?
– Да ты что, мне вся эта подноготная интересна, не так ужасно будет с ней столкнуться.
– Ну, тогда слушай дальше: захожу я как-то раз в столовку, мужики сказали, на обед уху сварили. Глянул я на нее, а она синяя, как покойник, вместо минтая, одни хребты костяные плавают. Плюнул я, и попросил у шныря второе - значит капусту. Блин, да она вся квашенная, кислая, от ее вкуса аж рот за уши уводит. Давай, говорю мне чай, а он вместо него кипяток мне наливает с закрашенными квартами (много раз заваренный чай), короче - седьмая вода на киселе и тихо так, на ушко говорит: "Твой чаек Матвей, поварешки схавали". А вот картошка Санек - это продукт по праву считающийся дефицитом! Ее блатные растаскивают по отрядам. Зэки, отправленные на дежурство в столовую, при очистке разворовывают ее. Повара картофан бережно в супы заправляют, да в мизерном количестве. Зато в бараках стоит запах вареной картошки: вечерами, гудят самодельные машины-кипятильники, готовят ее в двух - трех литровых банках.