Путь к перевалу
Шрифт:
— Ту, что была опубликована в журнале «Природа», в позапрошлом месяце, кажется.
— А-а…
— Что, слишком примитивно? — смутилась Люся.
— Да нет. Статья достаточно серьезна. И если вы в ней разобрались…
— Мне кажется, разобралась. Но там ничего нет о минералах.
— Это естественно. Цагин не занимался минералами. Здесь есть свои особенности. Поэтому нам и пришлось создать все это. — Воронов обвел руками ряды приборов.
— Простите, Юрий Дмитриевич, — подошел к ним Вадим. — Спектры циркона, последние, что снимали сегодня утром, мы проявили. А рентгенограммы принесут из института завтра.
— Спасибо, я посмотрю. Как установка?
— Все то же. Мост придется менять. Но сегодня уже я выдохся, ухожу. До свидания, Юрий Дмитриевич.
— Всего доброго. Да, забегите, пожалуйста, завтра с утра в матцентр. Пусть поторопятся с расчетами.
— Хорошо. У меня как раз дело к физикам. — Вадим вышел. Вместе с ним ушли студенты.
Люся посмотрела на часы:
— Я не задерживаю вас, Юрий Дмитриевич?
— Нет-нет… На чем же мы остановились? Да, я говорю, что исследование минералов методами радиоспектроскопии имеет свои особенности. С ними вам и придется познакомиться, если вы станете у нас работать.
— Юрий Дмитриевич, а как раньше, до вас, изучались магнитные свойства минералов?
— Почти никак! Помню, когда я вот так же учился на первом курсе, профессор Хватов, читавший минералогию — очень знающий специалист, между прочим, — так прямо и заявил на лекции: «О магнитных свойствах минералов сказать почти нечего. И едва ли этот вопрос встанет когда-нибудь на повестку дня». Между тем работы Цагина по теории магнетизма были уже известны всему миру, и буквально рядом с нами, на соседнем факультете, физики делали в радиоспектроскопии одно открытие за другим… Словом, пошел я слушать лекции Цагина на физмат, заинтересовали меня его работы. Но не хватало знаний математики. Пришлось идти и на другие лекции, засесть за книги, добиваться возможности работать в лабораториях у физиков. Там знакомые ребята-прибористы помогли приспособить одну из установок для работы с минералами. Начал я экспериментировать. Получил кое-какие результаты, неожиданно интересные. Написал даже статейку в «Ученые записки». Казалось, успех сам идет мне в руки. А в руках у меня было… перо Жар-птицы…
— Перо Жар-птицы?
— Да, именно так. Не было только конька-горбунка, который предупредил бы, как «много-много непокою принесет оно с собою». Но, честно говоря, если бы кто-нибудь и сказал мне тогда об этом, я все равно не выпустил бы пера из рук… — Так неожиданно для себя Воронов начал листать перед Люсей страницы своей жизни, страницы, заполненные борьбой и трудом, пронизанные стремлением к большой цели.
Люся слушала, не перебивая ни одним словом. Лишь в глазах ее, точно в живом зеркале, отражалось все, что будила эта удивительная сказка-быль. И теплое чувство благодарности все больше разгоралось в душе Воронова.
Ведь в жизни каждого, даже самого замкнутого, человека бывают минуты, когда хочется с кем-то поделиться и, если не услышать слово дружеского участия, то хотя бы увидеть сочувствующий взгляд. Бывали такие минуты и у Воронова: сколько раз уже «перо Жар-птицы» приносило ему испытания, подобные сегодняшнему банкету. А вот человека, с которым можно было бы поделиться всем этим, он видел возле себя впервые.
И Воронов вел Люсю все дальше и дальше по страницам невыдуманной сказки о том, как была поймана, наконец, сама Жар-птица, и как тесно стало ей в клетке старых научных концепций, и как много еще надо сделать, чтобы освободить ее оттуда.
— Все это не так просто, как видите, — закончил он. — Впереди еще работа и борьба. Поэтому помощники мне нужны. Сказка о Жар-птице не закончена. И возможно, дописывать ее придется вам, только что вступающим в науку…
Люся посмотрела ему в глаза:
— Трудно вам, Юрий Дмитриевич?
— Да, трудно, — просто ответил Воронов. — Но…
Дверь вдруг широко распахнулась, и в комнату вошел Стенин:
— Ты еще не ушел, Юрий? Прекрасно! А я зашел поздравить тебя.
— С чем?
— После твоего ухода было такое!.. Но ты, кажется, занят?
Люся поспешно встала:
— Я пойду, Юрий Дмитриевич?
— Хорошо. Но наш разговор не кончен. Загляните ко мне как-нибудь на днях. Подумаем о теме. Во всяком случае, — улыбнулся он, — считайте, что вы уже в сказке…
— Спасибо, Юрий Дмитриевич. До свидания.
— Всего доброго.
Такое было впервые за все время, что Бенецианов руководил факультетом. Случалось, конечно, и прежде, когда кто-нибудь на Совете или партсобрании возражал декану. Но чтобы так вот, как сегодня, все в один голос!.. И где, — на товарищеском банкете. Такого еще не бывало.
— Перебесились они все, что ли? Даже Ростов! И Егоров! И этот Кравец!.. Дожили…
За дверью послышался шорох.
— Да! — сказал Бенецианов, продолжая ходить по кабинету.
Дверь чуть приоткрылась, и в нее проскользнул непротрезвевший Мышкин:
— Вы уж простите, Модест Петрович, я…
— Что там еще? — сухо осведомился Бенецианов.
— Да вот по поводу кружка первого курса…
— Нашли время! Но уж коль пришли, извольте объяснить, как это вы там все развалили.
— Поверьте, Модест Петрович, я сам… К-хе… Конечно, что там говорить... дела в кружке не блестящи. Но что я могу поделать, если Воронов…
— Что, Воронов?
— Так вы сами говорили, что за научную работу студентов отвечают наши кафедры, то есть, я хочу сказать, ваша кафедра и кафедра Ивана Яковлевича, и потому кружок первого курса… к-хе…
— Кружок первого курса прежде славился на весь факультет! — отчеканил Бенецианов. — А до чего вы довели его? И еще рассуждаете, какая кафедра за что отвечает.
— Но я только хотел сказать, что Воронов…
— Да что вы заладили: Воронов, Воронов. Я больше слышать о нем не хочу!
— Одно слово, Модест Петрович! — взмолился Мышкин. — Ведь это Воронов забрал себе всех наших лучших студентов. То есть, я хочу сказать… к-хе, всех лучших студентов первого курса.
— Как забрал?
— А вот, изволите видеть… У меня тут записано! — Мышкин вытащил из кармана смятый лист бумаги. — Полюбуйтесь, пожалуйста, целый список…
— Но что все это значит? — Бенецианов нетерпеливо выхватил список.
— А это все те, кто работает на кафедре Воронова, Модест Петрович. Первокурсники. Вместо того, чтобы ходить на наш кружок, они, значит, туда…