Путь над бездной
Шрифт:
— Слишком давний случай, — с досадой перебил его Ириус, — Не думаю, что он стал бы выжидать столько…
— Откуда ты знаешь?
— Знаю, — он сделал большой глоток из кружки, и закусил мясной колбаской, взяв ее рукой, — Нам нужно как можно быстрее добраться до столицы и рассказать все королю. Наверное, ехать следует всем.
Охотники переглянулись.
— А почему бы и нет, — пробасил гном, — Нам же награду дадут!
— Если дойдем! — «успокоил» его полуэльф, — Нам для начала из города выйти надо.
Дарина сделала вид, что не услышала его последних слов. Уткнувшись в свою тарелку, она
Инквизитор все еще смотрел на девушку, когда его вдруг насторожила неестественная тишина. Подняв голову, он увидел, как хозяин таверны, огромный детина, угодливо улыбаясь, шепчет что-то на ухо стоявшему в дверях невысокому морщинистому старичку в черной униформе инквизитора, указывая в сторону стола, где сидели путники. Старик поморщился, брезгливо поджал тонкие губы и неспешно, в полной тишине, зашагал к Ириусу. Тот, тяжело вздохнув, скрестил руки на груди и вальяжно откинулся на спинку стула, словно находился в своем кабинете.
— Добрый день, господа, — проникновенный голос старика мягко обволакивал, словно призывая довериться. Ириус хмыкнул: заклятие исповеди, конфессионем. Просто, но эффективно. Действует даже на опытных магов. В столичных заварушках проверено неоднократно. Особенно часто его использовали уже после драки, чтобы узнать зачинщика. Краем глаза инквизитор заметил, как Энданиэль, как и все эльфы, чувствовавший применение магии, толкнул гнома локтем в бок, не позволяя сосредоточиться на бархатном звучании голоса. Впрочем, тот и не собирался. Вот и еще одна из причин изгнать гномов: они неподвластны человеческой магии. Дарина прошептала заклинание, развеявшее чары. К счастью для друзей, старик, слишком уверенный в себе и своем могуществе, не обратил на это внимания, — Не соблаговолите ли последовать за нами?
— Основание? — жестко бросил Ириус, даже не став здороваться. Городской инквизитор удивленно посмотрел на него:
— Вы, навеное, не осведомлены… Я — Глава инквизиции этого города, — представился он, — Вам крайне необходимо поговорить со мной.
— Присаживайтесь, — Ириус пнул табурет, выверенным движением ноги выдвигая его из-под стола для незваного гостя. Старик рассмеялся:
— А вы — шутник!
В ответ его собеседник лишь слегка приподнял брови, выражая легкое изумление:
— Простите, я не совсем понял, когда именно я пошутил.
Старик осекся и зло посмотрел на сидящего:
— Как вы понимаете, разговор состоится не в таверне, здесь слишком много случайных свидетелей. К чему им знать? Советую следовать за мной добровольно. В противном случае мне придется применить силу.
— У вас есть повод для задержания? — сухо спросил Ириус.
— Разумеется, — городской инквизитор зло посмотрел на высокого небритого мужчину, сидящего перед ним с таким видом, будто это он — инквизитор, а сам пра Доменик пришел к нему на допрос. Будучи бессменным главой Бжегожа уже много лет, старик давно отвык даже от мысли, что кто-то мог перечить ему.
— Покажите, — потребовал Ириус.
— Все необходимые бумаги
— Так принесите, — Ириус повернулся к своим спутникам, всем своим видом показывая, что разговор окончен. Улкчшив момент, он едва заметно кивнул Дарине, та улыбнулась. Пра Доменик вдруг ощутил, как его руки дрожат от гнева. С плохо сдерживаемой яростью, он поцедил сквозь зубы:
— Ну что ж… Вы не хотите по-хорошему… Стража!
За дверью послышался звон оружия, и несколько солдат, спотыкаясь и отталкивая друг друга, вбежали в зал. Один из них зацепился мечом за дверной косяк. Ириус с язвительной ухмылкой наблюдал за суетой, устроенной ими в дверях:
— Милейший, — обратился он к городскому инквизитору, — Если вы хотели оскорбить меня и моих друзей видом этих бравых вояк, вам это удалось. А теперь ступайте и принесите, наконец, бумаги. Да поторопитесь, я не собираюсь проводить здесь целый день.
Пра Доменик отчетливо заскрежетал зубами. Потрясенное «ах» пронеслось по таверне, волнами расходясь от стола, где сидел Ириус, к центру и затем, тотчас же обрастая водоворотом слухов, — по краям. Все, кто находился в зале, старались не упустить ни одного момента, чтобы потом, зимой, сидя у очага, пересказывать эту сцену желающим. А уж что желающих будет много, в этом никто не сомневался — слишком уж всем приелся инквизитор, прибравший к рукам власть в городе. Эти же мысли явно мелькнули и в голове пра Доменика, потому что он просто взревел:
— Арестовать их!
Стражники ретиво кинулись вперед и тут же попадали, поскольку их сапоги оказались приклеены к полу. Звон разбитой посуды совместно с треском сломанной мебели заставил хозяина горестно всплеснуть огромными волосатыми руками, дикая ругань стражников смешалась с хохотом зрителей.
При ближайшем рассмотрении обувь оказалась не просто приклеена, подошвы буквально срослись с каменным полом харчевни. С трудом выбравшись из сапог стражники поднялись и вновь упали: пол оказался вдруг покрыт мыльной пеной. В зале раздались смешки, Бжегожскую стражу никто не любил: слишком уж развязно и нагло вели себя бравые вояки, находясь под защитой инквизиции.
— Вы долго еще собираетесь падать! — пра Доменик просто кипел от гнева, — Арестовать этих четверых, немедленно! Сержант!
— Мы бы с радостью, пра, — прохрипел толстый вояка с красным носом заправского пьяницы. С трудом достигнув стола, он, тяжело дыша, оперся на него, — Но вы же сами видите, что происходит!
Стол, не выдержав тяжести сержанта, сломался, и тот вновь рухнул. Зрители возликовали, Ириус с легким укором посмотрел на весело улыбающуюся Дарину, затем перевел взгляд на Городского инквизитора: