Путешествие по Средней Азии
Шрифт:
правда, не так бесплоден и гол, как горы Персии, в некоторых местах можно
найти траву, в остальном же большей частью имеет голубовато-серую окрас-ку.
Высоту гор можно определить на глаз в 2-3 тысячи футов. В этот и на
следующий день (21 мая) наш путь пролегал вдоль Малого Балхана, пока к
вечеру мы не добрались до подножия предгорий Большого Балхана. Я нашел, что
его справедливо назвали Большим, потому что в среднем (хотя я мог видеть
вблизи только его) он отличается большими размерами и высотой. Мы находились
в одной из восточных частей его; собственно цепь Большого Балхана, которая
доходит до берегов Каспийского моря и тянется в основном в направлении с юга
на север, должна быть богатой благородными минералами, как мне рассказывали
в Хиве и среди туркмен, чему можно было бы поверить, если бы суждение
исходило от компетентных судей.
В целом наш сегодняшний вечерний бивуак был не лишен очарования, так
что, когда заходящее солнце бросило последние лучи на прелестные долины
Малого Балхана, я чуть было не вообразил, что нахожусь в обычной горной
местности. Мест-ность можно было бы назвать красивой, если бы ужасающая
пустынность, вообще заброшенность не окутывали ее траурным покрывалом. Взор
постоянно скользит вокруг, страшась обнару-жить чужака, потому что в пустыне
любого человека надо встречать с оружием в руках.
Через час после заката солнца было решено двигаться дальше. Керванбаши
сказал нам, что, собственно, лишь отсюда начнется настоящая пустыня, и, хотя
мы все с виду были опытными путешественниками, он счел все-таки необходимым
заметить, чтобы мы по возможности избегали громко говорить и кричать днем и
ночью, что отныне каждый должен печь хлеб до *[83] *захода солнца, так как
здесь нельзя ночью разжигать огонь, чтобы не выдать врагу свое
местонахождение, что мы постоянно должны в своих молитвах просить аманчилык,
т.е. безопасности, а в минуту опасности не дрожать, подобно женщинам.
Несколько мечей, одно копье и два ружья, конечно фитильные, были поделены
между нами, и, так как меня принимали за храброго человека, я получил ружье
с относительно большим запасом пороха и свинца, но должен честно признаться,
что эти при-готовления отнюдь не внушали мне радужных надежд.
После того как мы покинули Балханские горы, мой компас, несмотря на все
попытки керванбаши утаить это, показал, что мы выбрали среднюю дорогу. В
Кёргентаги мы получили известие, что в окрестностях гор обретаются 50
каракчи из племени теке; керванбаши, учтя это, ограничился тем, что обошел
колодец и станцию Дженак Куюсу, где вода все равно была очень соленой и
могла быть пригодной только для верблюдов, которые не пили лишь три дня.
Была, наверное, полночь, когда мы, пройдя около 2 миль, вышли к обрыву.
Нам всем велели здесь спешиться, и выясни-лось, что мы находимся у Дёдена,
как называют номады этой местности старое русло Оксуса, и что бури и ливни
минувшей зимы совершенно смыли прошлогодние, относительно хорошо различимые
следы дороги. Мы пересекли старое русло по длинной кривой линии, чтобы найти
подъем на противополож-ный, еще более крутой берег, и только незадолго до
рассвета с большим трудом достигли высокого плато. Кочевники в своих
сказаниях связывают старое русло Оксуса с руинами Мешхеди - Мисриана и
утверждают, что Оксус когда-то протекал вблизи стен здания, предназначенного
для Каабы, и лишь позднее, возмутившись грехами гёкленов, повернул на
север^50 .
Чем дальше исчезал в голубых облаках Балхан за нашей спиной, тем
больше, тем страшнее становилось величие необоз-римой пустыни. Я думал
раньше, что грандиозность пустыни сможет произвести впечатление на нашу душу
только тогда, когда фантазия придает картинам цвет и определенность. Однако
я ошибался. Миниатюрную картину пустыни я видел на низ-менностях моей
дорогой родины, чуть больший набросок - позд-нее, когда я в Персии прошел
часть соленой пустыни (Деште-Кевир); но сколь иными были мои чувства здесь!
Не вообра-жение, как ложно полагают, а сама природа зажигает факел
восхищения. Я иногда пытался смягчить мрачные краски пусты-ни, представляя
себе вблизи города, деятельную жизнь, но напрасно; необозримые песчаные
холмы, страшная мертвая ти-шина, желто-рыжий цвет солнца на восходе и
закате, - все воз-вещало о том, что мы находимся в большой, возможно
ве-личайшей, пустыне земного шара.
Примечательно, что импозантный облик пустыни и самые обычные явления
природы не оставляют равнодушным даже живущего там кочевника. Когда мы
находились на высоком* [84] *плато Кафланкыр [Капланкыр], которое образует
часть прости-рающегося на северо-восток Устюрта, горизонт очень часто
украшали великолепнейшие миражи. Отражение воздуха в пус-тыне Средней Азии,
в той горячей и все же ясной атмосфере, бесспорно, вызывает самый прекрасный
оптический фокус, который можно только себе представить. Эти танцующие в
воздухе города, замки и башни, эти картины больших караванов, сражающихся