Путешествие вокруг света
Шрифт:
Посредине площадки стояли один возле другого три высоких шеста, сделанных из стволов кокосовых пальм и соединенных между собой маленькими планками. Сверху, на высоте 10 футов от земли, на этих шестах были поперечно укреплены несколько коротких жердей, увешанных старыми кокосовыми орехами. Поскольку туземцы употребляют масло этих орехов для умащивания, а скорлупу для браслетов и других украшений, их, возможно, вывешивают на открытом воздухе для сушки. Во всяком случае, это не был простой запас, иначе в большой роще диких кокосовых пальм, которую мы видели недалеко от мыса, не валялось бы и не гнило под деревьями столько орехов.
Вокруг лужайки на кустах висели маленькие лоскутки материи, изготовленной из коры фикусового дерева; ее носили в виде пояса. Подарки, полученные от нас Пao-вьянгомом, в том числе шапка с галунами, тоже были выставлены на обозрение как почетный знак. Такая беззаботность неопровержимо доказывала, на мой взгляд, честность, присущую жителям Танны. На Таити всякий вынужден был вешать свое небольшое имущество на крышу, а лестницу на ночь подкладывать под голову вместо подушки, дабы уберечься от воров; здесь же все можно было хранить без опаски на первом попавшемся кусте. Недаром за все время нашего
Как только обитатели хижины увидели, что мы не намерены причинить зла ни им, ни их жилищу и ничего не забираем, даже не трогаем, они стали очень приветливы. Молодежь, которой еще неведомы недоверие и подозрительность и которая готова считать всех в мире такими же чистосердечными и честными, как и она сама, скоро прониклась к нам доверием. Мальчики от шести до четырнадцати лет, вначале державшиеся поодаль, незаметно приблизились и позволили до себя дотронуться. Мы раздали им медали на шелковых лентах и куски таитянской материи, после чего они окончательно избавились от страха и робости. Мы также спросили, как их зовут, и постарались запомнить их имена. Этой маленькой уловкой удалось полностью завоевать их доверие. Они радовались неописуемо, что мы захотели узнать их имена, и бежали во весь дух, когда мы их подзывали.
Наконец мы поднялись, чтобы вернуться на берег. Наш всегдашний провожатый, старый Пао-вьянгом, на сей раз с нами не пошел, так как уже вечерело, зато дал нам в провожатые трех своих земляков и строго наказал, чтобы они вели нас кратчайшей тропой. На прощание мы еще отблагодарили их подарками за услуги и расстались, весьма довольные друг другом.
Наши провожатые оказались добродушными молодыми людьми. Когда в пути мы пожаловались на жажду и попросили достать несколько орехов с кокосовых пальм, коих много росло на берегу, они тотчас предложили пойти другой дорогой, мимо плантаций. Там стояла группа кокосовых пальм, с которых они сорвали для нас орехов. Попробовав их, мы поняли, почему славные парни повели нас так далеко, хотя под рукой были пальмы на берегу. Здесь плоды были несравненно вкуснее, на берегу же дикие и неухоженные; заботливый уход на плантациях улучшил их качество. В том, что кокосовые пальмы, как и другие плодовые деревья, могут быть немало облагорожены хорошим уходом, нагляднее всего можно убедиться на Яве, где усердные жители благодаря лишь разным методам обработки сумели вывести разнообразные сорта ореха, и все они вкуснее других. На островах Общества тоже есть один очень хороший сорт, обязанный своими достоинствами лишь старательному, уходу. Дикой пальмы я вообще не встречал нигде, кроме Танны и других Новогебридских островов. От культурных сортов отличается она тем, что растет не только на равнинах, но и в горах.
Дав нам возможность как следует освежиться, наши добрые проводники провели нас кратчайшей дорогой вниз к берегу, так что через несколько минут мы уже были возле наших водоносов. Здесь мы рассчитались с провожатыми, как могли, и, поскольку уже приближалась ночь, поспешили на борт.
Сольфатары на горах, расположенных к западу, во всех отношениях заслуживали более близкого изучения. Поэтому на следующее утро мы, теперь в сопровождении художника господина Ходжса, опять отправились туда. Вулкан грохотал весь день, выбрасывая множество тонкого черного пепла, который при ближайшем рассмотрении, как оказалось, состоял из длинных, игольчатых, полупрозрачных частиц шерла. Этим шерловым песком была покрыта земля по всему острову, даже трава и листья, так что срывать их для ботанических коллекций надо было очень осторожно, иначе пепел мог попасть в глаза, причинив сильную боль. Однако вулкан богато возмещал островитянам это небольшое неудобство. Выбрасываемые им шлаки, выветрившись, становятся превосходным удобрением для почвы и способствуют процветанию здешнего растительного мира. Травы и кустарники тут высокие, с более широкими листьями, более крупными цветами и более сильным запахом, чем в других странах. В той или иной мере так бывает везде, где имеются вулканы. В Италии, например, окрестности Везувия считаются самыми плодородными; и действительно, оттуда приходят лучшие итальянские вина. Этна в Сицилии тоже славится плодородием; в Гессене весьма плодородна почва Габихтсвальда, хоть она и расположена в высокой, голой и потому холодной местности. Все парки тамошних ландграфов доказывают это, красуясь, к общему изумлению, всевозможными разновидностями иноземных и местных растений. Все, что мы по этой части видели на разных островах Южного моря, полностью подтверждает правильность сего наблюдения. Острова Общества, Маркизские острова, некоторые из островов Дружбы, где сохранились следы деятельности бывших вулканов, а также Амбррим [Амбрим] и Танна, где еще действуют огнедышащие горы,— на всех этих островах тучные, плодородные почвы, в коих растения достигают царственного роста и восхищают великолепием красок. Даже на совершенно опустошенном позднейшими извержениями острове Пасхи растут всевозможные травы и съедобные коренья, хотя почва там состоит больше из шлаков, обгорелых камней и пемзы, чем из собственно плодоносной земли, к тому же солнце палит так невыносимо, что при полном отсутствии тени уже из-за одного этого, казалось бы, всякая травинка должна была бы засохнуть и увянуть.
Размышляя на такие темы, мы тем временем достигли нижнего из дымящихся отверстий сольфатары, но задержались возле него недолго, так как немного выше показались несколько индейцев. Мы скоро узнали в них тех самых, что накануне так хорошо приняли нас, и увидели, как они отослали нескольких человек, вероятно чтобы принести чего-нибудь прохладительного. Господин Ходжс уселся тут и зарисовал несколько видов, пока мы собирали растения и измеряли температуру сольфатары с помощью термометра Фаренгейта. В половине девятого, когда мы отбыли с корабля, он показывал 78° [25,5°C], а пока мы поднимались в гору, разогрелся в руке до 87° [30,5°С]; повисев пять минут на дереве на открытом воздухе, примерно в 60 футах от сольфатары, он остыл опять до 80° [26,7°С]. Тем временем мы выкопали в глине яму и опустили в нее термометр, подвесив его к поперечно лежащей палке. За тридцать секунд температура подскочила до 170° [76,7°С] и оставалась неизменной в течение всех четырех минут, пока он там находился. Когда мы его вынули,
Увидев, как мы раскапываем землю для сего опыта, индейцы попросили нас не делать этого, потому что мог вырваться огонь и возникнуть ассур(так на их языке называется вулкан). Страх их был совершенно серьезен, ибо каждый раз, как мы начинали копаться в земле, они начинали беспокоиться. Наконец мы поднялись выше в гору и увидели много дымящихся мест, подобных вышеописанному.
Тем временем вернулись посланные индейцы и принесли сахарный тростник, а также кокосовые орехи, которыми, как и накануне утром, угостили нас. Подкрепившись, мы продолжили путь к ближней горе, откуда надеялись получше рассмотреть вулкан. Мы прошли довольно много, как вдруг с одной из плантаций нам навстречу вышли несколько туземцев и показали тропу, которая, по их словам, вела прямо к ассуру,то есть вулкану. Мы прошли по ней несколько миль и, так как тропа все время шла лесом, не могли найти места, чтобы свободно оглядеться, пока против всех ожиданий не оказались на берегу, откуда вышли. Должно быть, индейцы пошли на такую хитрость, дабы вежливо отправить нас подальше от своих хижин, вблизи которых не желали видеть чужеземцев.
Один из них был очень смышленый человек. Мы его спросили, нет ли здесь поблизости островов и как они называются. Он перечислил нам несколько, но, судя по его жестам, они лежали в местах, где мы еще не бывали. При таких расспросах почти невозможно бывает совсем избежать недоразумений. Например, капитан Кук принял множество названий, которые индейцы сообщили ему накануне, за наименование близлежащих островов, тогда как впоследствии выяснилось, что это всего лишь названия отдельных округов, на которые туземцы подразделяют свой остров. Чтобы не впадать в такого рода ошибку, мы спросили индейца, не означают ли и эти названия чего-то подобного. Но он отвечал, что нет, и ясно добавил, что эти земли отделяет друг от друга тасси(море), а когда мы нарисовали ему на бумаге несколько кружочков, обозначавших остров, он показал, что мы совершенно правильно его поняли.
После полудня мы предприняли прогулку к южной стороне плоской возвышенности и сумели найти немало новых растений. Несколько индейцев вызвались провести нас через возвышенность к противоположному берегу. Однако мы скоро заметили, что, как и их земляки накануне, они выбрали дорогу, которая привела бы нас прямиком обратно к месту водозабора. Поэтому мы их оставили и пошли дальше одни между посадками, которые в этом месте были иногда обнесены тростниковой изгородью 5 футов высотой. По пути к нам присоединился еще один индеец, более прямодушный; он честно повел нас к противоположному берегу. Оттуда мы второй раз увидели остров Аннатом, а немного дальше к северу, по словам этого индейца, должен был лежать еще другой остров, Итонга, но он был слишком далеко и потому отсюда не виден. Эти сведения утвердили меня в убеждении, о котором я уже говорил, а именно что жители Танны через посредство неведомых нам островов имели сообщение и связь с обитателями островов Дружбы. Название Итонга весьма напоминает Тонгатабу; более того, жители острова Мидделбург или Эа-Уве [Эуа] обычно сами называют этот остров Итонга-Таббу. Таббу — это вообще слово, которое лишь добавляется к названиям многих островов Южного моря, например Таббуа-ману (остров Сондерс) [Табуаи-Ману] и Таббу-Аи [Тубуаи] — остров, о котором упоминали таитяне. При всем том я не собираюсь утверждать, что жители Танны под Итонгой подразумевают именно Тонгатабу, но, во всяком случае, мне кажется вероятным, что какой-то остров под таким названием лежит между Танной и островами Дружбы, делая возможным для жителей взаимное сообщение между ними [480] .
480
В XVIII в. никаких сколько-нибудь регулярных контактов между обитателями Танны и островов Дружбы (Тонга) не существовало, но, как отмечалось в примеч. 469, вблизи от Танны расположены острова, населенные выходцами с Тонга. Кроме того, время от времени ветры и течения могли приносить к берегам Танны и соседних островов лодки с тонганцами. Между Танной и архипелагами Тонга нет острова, называемого Итонга или имеющего сходное название.
Табув полинезийских языках означает нечто запретное, запрет совершать какое-либо действие, брать какой-либо предмет и т. д. Запретным считалось все наделенное таинственной силой мана,приносящей власть, удачу и счастье. Важнейшее средоточие системы табу— личность вождя и сфера его власти.
Удовлетворив свое любопытство, мы вернулись к месту водозабора, где матросы за это время сумели поймать два с половиной центнера рыбы. Такой богатый улов позволил капитану еще раз накормить всю команду свежей пищей, которая и была съедена с величайшей охотой. Гавань была необычайно богата рыбой, и кто пожелал бы потратить на это ночь, мог наверняка рассчитывать, что ему на крючок что-нибудь попадется, особенно альбакоры и cavalha.Однажды среди прочего было поймано несколько таких же рыб, коими некоторые из нас отравились в водах Малликолло. Я очень хотел зарисовать и описать этот вид, дабы предостеречь будущих мореплавателей, однако матросы слишком изголодались по свежей провизии, чтобы дать мне для этого время. Не считаясь ни с моим пожеланием, ни с тем, что однажды уже произошло у нас из-за этих рыб, они поскорее разрезали их на куски, натерли солью и перцем и бросили в котел. К счастью, на сей раз все обошлось хорошо. Это может служить еще одним доказательством, что та рыба, которая причинила части нашей команды столько мучений, в тот раз поела ядовитых растений или насекомых и через них приобрела вредные качества, вообще несвойственные ее природе. Собираясь полакомиться сим сомнительным блюдом, наши матросы положились на эксперимент: они бросили в котел серебряную ложку, и та не покрылась никакими пятнами. Но это, по сути, совсем недостаточная проба; ведь, как известно, лишь некоторые виды ядов действуют на металл.