Путешествие вокруг света
Шрифт:
Естественный цвет кожи у этих молодых людей был не такой темный, как у простонародья на островах Общества, но взрослые из-за татуировки, покрывавшей их с ног до головы, казались гораздо чернее. Эта татуировка наносилась столь правильно, что фигуры на ногах, руках и щеках полностью соответствовали друг другу. Они, однако, изображали не животных или растения. Это были всевозможные пятна, кривые линии, квадраты и углы; все это вместе имело очень пестрый и странный вид. Лица у всех были приятные, открытые и живые, чему немало способствовали их большие черные глаза. Волосы тоже черные, курчавые и густые, лишь у отдельных людей более светлые. Борода обычно редкая из-за множества шрамов и татуировок, которых больше всего на подбородке. Эта татуировка и другие украшения как будто в известной мере заменяли одежду.
396
[Оды, III, 20.15—16. Uep. H. Гинцбурга]
Нирей — в древнегреческой мифологии самый красивый, если не считать Ахилла, среди греческих героев, осаждавших Трою.
«С... Иды на небо взятый» — имеется в виду Ганимед, сын царя Трои, из-за своей необыкновенной красоты похищенный богами на небо, где он сделался любимцем и виночерпием Зевса.
У некоторых на голове было нечто вроде диадемы. Она имела вид плоской повязки, сплетенной из кокосовых волокон. С наружной стороны этой головной повязки были прикреплены два круглых довольно больших куска перламутра, инкрустированных в середине пластинкой из резного панциря черепахи. Из-за этих украшений имевших форму щита, поднимались два пучка черных блестящих петушиных перьев, которые придавали всему головному убору действительно красивый и благородный вид. Некоторые носили круглые короны из маленьких перьев фрегата, другие — обруч, на котором укреплялось вокруг головы несколько плетеных волокон кокоса высотой около 2 дюймов и частью окрашенных в черный цвет. В уши они иногда вставляли по два плоских овальных куска легкого дерева длиной 3 дюйма; эти украшения покрывали все ухо и чаще всего были окрашены в белый цвет известью. Предводители носили нагрудное украшение, сделанное из маленьких кусков легкого пробкообразного дерева; они были склеены смолой и образовывали полукруг. Смолой же на них было укреплено в несколько рядов длиной от 2 до 13 дюймов множество красных горошин (Abrus precatorius Linn.).Те, у кого не было таких роскошных украшений, носили вокруг шеи хотя бы шнур с куском раковины на нем, вырезанным в форме зуба и отполированным. Они также высоко ценили пучки человеческих волос, которые привязывали шнурами вокруг тела, рук, колен и бедер. Все прочие украшения они меняли на мелочи, только не это из волос; его ценили необычайно высоко, хотя оно и кишело насекомыми. Видимо, они носили эти волосы в память о покойных родственниках и потому так почитали. Но, возможно, это были знаки победы над врагами. Тем не менее большой гвоздь или другая вещь, возбудившая их любопытство, заставляли их забыть про все эти соображения.
Понаблюдав таким образом за людьми, окружившими нас на берегу, мы пошли в лес к месту, которое, капитан Кук облюбовал для стоянки.
"Мы нашли здесь много растений, большей частью уже встречавшихся нам на островах Общества. Уходить сразу далеко в глубь острова, видимо, не стоило, поэтому мы остались на совершенно незаселенной низменности близ берега. Здесь среди деревьев мы увидели несколько четырехугольников, выложенных из ровных камней, как нам потом сказали,— основания домов. Очевидно, это место было покинуто потому, что чем-либо не устроило жителей, или потому, что здесь живут лишь в определенное время года. Мы не увидели здесь никаких плантаций, все поросло деревьями, причем частью хорошим строевым лесом.
Жители всюду позволяли нам свободно идти, куда мы хотим. Холм, поросший травой в половину человеческого роста и опускавшийся к морю отвесной скалистой стеной, отделял бухту от другой, находившейся южнее. На северной стороне этой возвышенности мы нашли красивый чистый ключ — судя по описанию, тот же, что видели и испанцы. Он стекает со скалы в маленький бассейн, а оттуда в море. Близ него с более высоких гор течет к бухте ручей покрупнее. Эта бухта показалась нам самой удобной для того, чтобы наполнить здесь бочки водой. Третий источник мы обнаружили в северной части острова. Таким образом, здесь довольно много пресной воды, что весьма благоприятно как для растений, так и для обитателей этих жарких краев.
Вскоре мы вернулись со своей ботанической добычей к месту торга и завязали с жителями беседу, которая окончательно рассеяла остатки недоверия, так что они даже стали обменивать на железные изделия свое оружие. Все оно было сделано из дерева казуарины [397] и представляло собой либо деревянные дротики длиной 8—10 футов, либо палицы с толстой головкой. Капитану Куку в наше отсутствие посчастливилось купить несколько свиней и множество фруктов; все это мы к полудню доставили на корабль. Воздух на берегу показался нам горячим, на борту же он был прохладнее, поскольку с гор то и дело налетал сильный ветер, иногда приносивший дождь.
397
Таитяне называют это дерево тоа,то есть «война», так как оно употребляется для изготовления оружия.
После полудня я остался на корабле, а мой отец с капитаном опять сошли на берег, где увидели убогую хижину. Жители, видно, из нее убежали, так как оба уже несколько раз успели выстрелить по птицам. Отец положил на плоды хлебного дерева, лежавшие у хижины, несколько гвоздей, а затем вернулся на корабль с новыми растениями.
На другое утро мы увидели возле корабля семь каноэ с острова Доминика; еще несколько каноэ с острова Санта-Кристина шли вверх по проливу. Люди с Доминики по виду принадлежали к тому народу, с которым мы уже были знакомы. Они привезли на продажу те же плоды, что мы покупали и раньше.
После завтрака мы сошли на берег. Там уже находились наши добрые друзья-туземцы. Среди них мы увидели вождя. На нем был плащ из материи, напоминавшей таитянскую и сделанной из коры шелковицы, а также диадема, нагрудное украшение, деревянные ушные подвески и повязки из волос. Нам сказали, что это король всего острова; однако, насколько мы могли видеть, никаких особых почестей ему не оказывалось. Он подарил капитану Куку фрукты, свиней и весь день оставался близ места нашего торга. Король сказал, что его зовут Хону [398] , а сам он хека-аи,что, без сомнений, значило то же, что эрина Таити и эрикина островах Дружбы [399] .Он производил впечатление добросердечного и рассудительного человека. Характер его так проявлялся в чертах лица, что господину Ходжсу, который нарисовал его портрет, легко было добиться полного сходства; гравюра на меди с этого портрета приложена к сообщению капитана Кука о данном путешествии. Мы спросили, как называются этот и другие соседние острова, и узнали, что Санта-Кристина называется Вайтаху, Доминика — Хивароа, а Сан-Педро — Онатейо.
398
Хонупо-таитянски значит «черепаха»; видимо, имена здесь часто даются по названиям животных, как это принято и у североамериканских дикарей. Точно так же Оту, имя таитянского короля, означает «цапля».
399
В конце XVIII в. на Маркизских островах процесс разложения первобытнообщинного строя не зашел еще так далеко, как на Таити и Тонга. Ни на одном острове не было верховного вождя, связь между многочисленными племенами была слабой. Каждым племенем правил своего рода триумвират — племенной вождь, жрец и военачальник, ведавший всеми военными операциями.
Махеине местные жители очень нравились из-за сходства в обычаях, языке и характере с его земляками. Он легко объяснялся с ними и купил многие их уборы и украшения, а также показал им некоторые обычаи своей страны, о коих они не знали, например как на Таити добывают огонь с помощью трения двух сухих кусков дерева Hibiscus tiliaceusи тому подобное. Они смотрели очень внимательно, когда он учил их таким вещам.
На месте, где шел торг, капитан Кук приобрел много зелени, нескольких кур и свиней, отдав взамен мелкие гвозди, ножи и куски материи. Здесь также высоко ценились красные перья с Тонгатабу, или Амстердама; на них меняли много головных уборов и украшений.
В этот день мы наконец увидели женщину. Она сидела в кружке своих земляков, одетая, как и женщины на островах Общества, в материю, сделанную из коры. Женщина эта была в летах и почти не отличалась от таитянок.
Мы прошли по южному берегу ручья около полутора миль. Миновав открытую площадку, с которой обозревалась вся гавань, мы пришли к густому лесу, состоявшему главным образом из дерева ратта,или таитянского ореха (Inocarpus),а также нескольких хлебных деревьев. Ореховые деревья здесь достигали внушительной толщины и высоты. На Таити оба вида деревьев сажают на равнинных полянах, поскольку там жара меньше, чем на этих островах.
Наконец мы увидели чье-то жилище. В сравнении с высокими домами на островах Общества это была жалкая хижина. Она стояла на приподнятой платформе из камней, которые образовывали внутри пол, однако не были достаточно гладкими и ровно выложенными, чтобы служить удобным ложем, хотя для удобства и были покрыты циновками. Стена вокруг была сделана из бамбука, который поднимался от вышеописанного основания вверх. На недостаток бамбука жаловаться здесь не приходилось, однако высота хижины достигала лишь 5—6 футов. Крыша состояла из таких же палок, покрытых листьями хлебного дерева и дерева ратта; их положили так, чтобы образовался вытянутый четырехугольник, поскольку длина хижины была примерно 15 футов, а ширина — всего 8—10 футов. То, что основание делалось из камней и было приподнято, заставляло предполагать, что иногда здесь бывают сильные дожди и наводнения. Утварь, которую мы видели, состояла из больших деревянных корыт; в них лежали куски плодов хлебного дерева, замоченные водой. Недалеко от хижины показались трое жителей. Мы попросили их принести нам из ближнего ручья свежей воды попить и, вознаградив их за эту услугу, вернулись на корабль. Когда мы садились в шлюпку, ее едва не опрокинуло, такой был сильный прибой у скал. Обошлось, однако, тем, что мы лишь слегка вымокли. Махеине, немного задержавшийся на берегу, бросился в воду и поплыл к шлюпке, чтобы мы не подвергали себя ради него подобной опасности еще раз.