Путешествие вокруг света
Шрифт:
Доктор Спаррман всю вторую половину дня оставался на борту, чтобы помочь мне зарисовать и описать растения, собранные нами утром. А мой отец вместе с капитаном отправились на южное побережье, где недалеко от берега нашли несколько хижин, а в них мужчин; женщин же не видно было ни одной. Сюда индейцы принесли тело своего убитого земляка. Они провели наших людей в хижину, которая ему принадлежала. Там они увидели нескольких свиней, теперь перешедших к его пятнадцатилетнему сыну, и подарили юноше всякой всячины, чтобы хоть немного смягчить утрату. На вопрос, где находятся женщины, он объяснил, что они еще в горах, оплакивают мертвого и скорбят. Это навело нас на мысль, что изгороди, которые мы видели на вершинах скал, у туземцев, возможно, место погребения. Капитан приобрел здесь фруктов и несколько свиней. Хотя он и находился среди родственников человека, которого мы убили, никто из них не проявил к нему ни малейшего нерасположения,
На другое утро доктор Спаррман и я пошли к месту у источника, где шла торговля продовольствием. Но с той поры, как мы бросили здесь якорь, наши изделия из железа упали в цене по меньшей мере на 200 процентов. На мелкие гвозди, которые они поначалу брали так охотно, казалось, больше не находилось любителей. Даже большие уже не пользовались особенным спросом, а стеклянные бусы вообще никто не хотел брать. Зато тем большим спросом пользовались ленты, ткани и прочие мелочи, а за кусок материи из шелковичной коры с красными перьями из Тонгатабу можно было получить несколько больших свиней.
Жара в тот день была необычайная, поэтому многие жители держали веера, чтобы обмахиваться. Они их охотно нам продавали. Эти веера были довольно большие и сделаны из гибкой коры или особой травы, которая очень прочно и искусно переплеталась. Часть их была окрашена ракушечной известью в белый цвет. У некоторых жителей вместо зонтиков от солнца имелись большие листья, утыканные перьями. При более близком знакомстве выяснилось, что это листья известного вида пальмы Corypha umbraculifera Linn.
Невзирая на невыносимую жару, мы все же решили подняться на высокую гору в надежде на какие-нибудь находки и были богато вознаграждены за свои усилия. Нас особенно интересовали палисады на вершине. С нами шли господин Паттен и еще два человека. Мы быстро переправились через ручей, где наши люди брали воду, и пошли по тропе, поднимавшейся к северо-востоку, ибо видели, что по ней проходило большинство туземцев.
Поначалу подъем был не очень трудный, поскольку предгорье состояло из нескольких маленьких холмов, вверху совсем плоских и занятых хорошо ухоженными посадками банана. Подобные площадки порой возникали у нас перед глазами совершенно неожиданно, ибо дорога шла густым лесом из плодовых и прочих деревьев, чья тень была нам весьма приятна. Иногда мы видели отдельно стоявшие кокосовые пальмы, но они не возвышались, как обычно, над другими деревьями, а были здесь гораздо ниже их. Вообще в горах они растут недостаточно хорошо. Низменные места для них более благоприятны. Их часто можно встретить даже на коралловых скалах, где, кажется, нет достаточно почвы, куда они могли бы пустить корни. Несколько жителей сопровождали нас, другие вышли навстречу с плодами, которые несли к месту торга.
Чем выше мы поднимались, тем больше встречалось хижин. Все они стояли на приподнятых каменных основаниях и устройством напоминали вышеописанную. Некоторые казались построенными совсем недавно и внутри имели вид необычайно чистый. Мы, однако, не увидели там множества лежанок, о которых говорили испанцы, и предположили, что те имели в виду просто циновки на полу.
Дорога постепенно становилась все круче и неудобнее; берега ручья, вдоль которого она поднималась, были в иных местах такими высокими и отвесными, что мы не раз шли почти по краю опаснейших обрывов. Несколько раз нам пришлось перейти ручей. Хижин становилось все больше, и, когда мы останавливались, а это случалось не однажды, жители приносили нам плодов и воды. Они настолько были во всем схожи с таитянами, что странно, если бы они не равнялись с ними в гостеприимстве. Мы не встретили среди них ни одного увечного или плохо сложенного человека, все они были крепкие, высокие, стройные и необычайно ловкие. Эти свойства отчасти связаны с характером их страны, весьма гористой и к тому же трудно поддающейся обработке; так что им приходится, во-первых, часто карабкаться по кручам, во-вторых, напрягать все члены, возделывая поля. Первое, конечно, делает их ловкими, а второе — стройными и хорошо сложенными.
Удалившись от моря в глубь острова мили примерно на три, мы увидели, как шагах в тридцати от нас из дома вышла молодая женщина. Насколько можно было судить с такого расстояния, чертами лица она напоминала таитянок, хотя была немного меньше ростом, одета же в кусок материи из шелковицы, который доходил ей до колен. Подойти к ней поближе мы не могли, поскольку она убежала от нас в гору, и ее земляки всевозможными знаками дали нам понять, чтобы мы повернули назад. Когда мы этого не сделали, они, казалось, очень забеспокоились и стали выражать недовольство. Правда, доктор Спаррман и я с собранными нами растениями действительно пошли обратно, но господин Паттен и остальные прошли еще мили две. Однако они не нашли ничего нового и не добрались даже до горной вершины; от места, с которого мы повернули
Там, куда мы пришли, земля казалась тучной и плодородной; это подтверждали и часто встречавшиеся плантации, и множество плодовых деревьев, которые превосходно здесь росли. Однако на высоком берегу ручья стало видно, что эта хорошая почва образует лишь верхний слой земли; под ним проступали голые скалы, состоявшие частью из лавовых пород, частью же насыщенные белыми и зеленоватыми зернами шерла [400] . Так что с точки зрения породы эти острова походили на острова Общества и, видимо, тоже возникли благодаря вулканической деятельности.
400
Ш е р л — минерал, черная железистая разновидность турмалина с примесями магния, марганца и трехвалентного железа. Здесь, очевидно, имеется в виду какая-то другая вулканическая порода.
Возле хижин мы часто видели свиней, больших кур и крыс; на деревьях обитали всевозможные мелкие птицы, подобные тем, что мы встречали на Таити и на островах Общества, хотя и не в таком количестве и не такие разнообразные. В общем и целом Маркизские острова напоминали острова Общества, здесь не хватало разве что живописных равнин да коралловых рифов, которые на островах Общества образуют столь надежные гавани.
Здешние жители внешним видом, обычаями, языком также сходны с обитателями островов Общества более, чем какой-либо другой народ в Южном море. Самое существенное различие, которое мы смогли найти между ними, состояло в том, что здесь туземцы были не такие чистоплотные. Таитяне и их соседи по островам Общества, наверное, самый чистоплотный народ на земле. Они купаются по два-три раза в день, моют руки и лицо как до, так и после еды. Жители Маркизских островов мылись и купались не так часто, да и в приготовлении нищи были гораздо более небрежны. Зато они чистоплотнее жителей островов Общества в другом: если на Таити все тропинки отмечены свидетельствами хорошего пищеварения, то здесь нечистоты оставляют неглубоко, но тщательно засыпают, как это делают кошки. Правда, на Таити в этом смысле полагаются на крыс, которые охотно поедают нечистоты; там вообще не видят в этом ничего плохого и не считают нечистоплотностью, если повсюду лежат испражнения. Более того, даже Тупайя (наверное, один из самых рассудительных людей на Таити), увидев в Батавии [Джакарта] при каждом доме особый покой для отправления нужды, сказал, что «вам, европейцам, не следовало бы быть такими брезгливыми!».
На Маркизских островах встречаются те же плоды и овощи, что и на Таити, за исключением таитянского яблока (Spondias),зато плоды хлебного дерева здесь крупнее и вкуснее, чем где бы то ни было. Достигнув полной зрелости, они становятся мягкими, как яичный сыр, и такими же приторными, так что мы с трудом могли их есть. Этот плод составляет главный предмет питания у местных жителей. Они обычно поджаривают его над огнем и реже запекают в земле. Когда плоды готовы, их высыпают в деревянное корыто, обычно служащее для корма свиней, и там оставляют в воде размокать, а затем эту кашу, или гущу, черпают руками. Они также делают из этих плодов сбродившее тесто и приготовляют из него то же кислое блюдо, которым столь любит лакомиться таитянская знать. Кроме растительной пищи они не едят почти ничего, хотя у них есть свиньи и куры. Иногда они ловят рыбу. Пьют воду, поскольку кокосовые орехи здесь редкость, по крайней мере в тех местах, где мы побывали. Но поскольку у них есть и перечный корень (который в числе прочего служит тут знаком миролюбия), можно предположить, что они умеют изготовлять из него тот же опьяняющий напиток, что и на других островах.
Вернувшись на корабль, мы увидели, что он окружен множеством каноэ, в которых привезли из разных мест на продажу свиней и большое количество бананов. Страх, вызванный причиненным нами насилием, был уже забыт, и многие поднялись на борт. Они с удовольствием вступали в беседу и были необычайно довольны всем, что видели на корабле. Недавнее происшествие было настолько забыто, что некоторые даже опять начали воровать при всякой возможности, но, будучи застигнуты, возвращали украденное без малейшего промедления. Часто они танцевали на палубе, к удовольствию матросов, и их танцы совершенно напоминали таитянские. Оказалось, что и музыка у них примерно такая же, особенно когда они били в барабаны, похожие на те, что мы видели и приобрели на Таити. Каноэ у них были маленькие и напоминали таитянские. На носовой части обычно вертикально возвышалось грубо вырезанное из дерева изображение человеческого лица. Паруса из циновок были, треугольные, кверху широкие, лопасти весел из твердого дерева, короткие, внизу заостренные, а сверху снабженные головкой.