Путешествие вокруг света
Шрифт:
Тем сильнее мы обеспокоились, когда несколько дней спустя кое-кто из команды вновь стал жаловаться на болезни, особенно на запоры и желчную лихорадку — эти смертельные недуги жарких широт. В числе больных оказался и сам врач. Это обстоятельство вызывало особую озабоченность. Но самым неприятным было то, что больные не могли есть имевшийся у нас сладкий картофель; для их слабых желудков это была слишком тяжелая пища.
Штиль, застигший нас 24 [марта] под 17° южной широты, видимо, оказал на наших больных самое неприятное воздействие. Самочувствие многих ухудшалось прямо на глазах. Самого капитана Кука опаснейшие приступы вынудили опять слечь. К счастью, уже после полудня снова установился хороший ветер. День ото дня он свежел, и воздух приятно похолодал; для больных желчной лихорадкой это была самая благотворная погода. Немного ожив, они появились на палубе и, насколько им позволяла слабость, пытались прогуливаться, вернее, кое-как ползать.
Мой отец велел убить свою таитянскую собаку, единственную, что еще оставалась живой на борту, и капитан Кук несколько дней питался ее мясом. Он был не в состоянии есть обычную корабельную пищу, и мы сочли счастливой случайностью, что могли дать хоть что-то, что поддержало бы жизнь человека, от которого зависел успех всего путешествия.
После отплытия с острова Пасхи мы каждый день видели фаэтонов и буревестников (Schearwates or Puffins of the Isle of Man)[ Procellaria Paffinus], а также летучих рыб, которых особенно много было 27-го. Рыбы, однако, были маленькие, самая крупная не больше пальца, а самые мелкие едва достигали одного-полутора дюймов. В полдень этого дня мы находились под 13° 13' южной широты.
С 24-го, когда море было спокойно, дул постоянный и сильный восточный ветер, очень благоприятствовавший плаванию. При этом погода была такая ясная, что море, цветом всегда соответствовавшее небу, сияло прекрасной чистой синевой. Время от времени мы видели корифен, бонит и акул; разнообразные птицы, охотившиеся на летучих рыб, оживляли пейзаж.
Особенно хорошо было то, что ветер смягчал жару, так что можно было с удовольствием прогуливаться по палубе. Это в какой-то мере прибавило нам бодрости и освежило наших больных, которые теперь в буквальном смысле слова жили ветром и надеждой, поскольку больше не оставалось ничего, чем они могли бы подкрепиться. Запас плодов и овощей, взятый с острова Пасхи, был съеден, и приходилось опять либо довольствоваться жалкой солониной, потерявшей за три года плавания сок и питательность, либо решиться голодать и перебиваться скудными порциями сухарей. Поистине мы едва могли дождаться времени, когда все это будет позади, и температура наших ожиданий подскакивала и падала в зависимости от усиливавшегося или ослабевавшего ветра.
Были тщательно изучены все наличные сведения о путешествии Менданьи. Расстояние от перуанского побережья до Маркизских островов указывалось в них неопределенно, поэтому каждый был волен в своих надеждах, желаниях и предположениях. Мы, во всяком случае, каждый день заново уточняли свои расчеты. Пять дней подряд мы проходили по разным местам, которые наши географы указывали в качестве координат этих островов. Некоторые из участников нашего плавания, то ли недостаточно хитрые, чтобы скрывать свои настроения, то ли слишком простодушные, прямо говорили, что на таких неопределенных сведениях нельзя строить каких-либо гипотез, и как будто забавлялись, когда наши ожидания одно за другим рассыпались в прах.
Во время этого плавания выдалось несколько прекрасных вечеров, особенно 3 апреля, когда при заходящем солнце небо и облака переливались разными оттенками зеленого цвета. Подобное явление уже наблюдал Фрезье [392] ; оно возникает, когда воздух насыщен испарениями, что часто случается между тропиками. В тот же день мы поймали небольшую прилипалу ( Echeneis Remora),присосавшуюся к летучей рыбе, которая была наживлена на крючок в качестве приманки. Таким образом, ошибочно предположение, будто эти маленькие животные присасываются только к акулам. Примерно в это же время мы заметили большую рыбу из рода скатовых, которую некоторые авторы называют «морской черт». Она во всем похожа на ту, что мы видели 1 сентября 1772 года в Атлантическом море. Морские ласточки, фрегаты и фаэтоны попадались с каждым днем все чаще, по мере того как мы продвигались на запад и приближались к желанным островам.
392
Фрезье Амеде Франсуа (1682—1773) — французский мореплаватель, обследовавший в 1712 —1714 гг. западный берег Южной Америки. Имеется в виду его книга:. A. F. Frezier. Relation du voyage de la Mer Sud aux cotes du Chily et do Perou. P., 1710.
Наконец 6 апреля пополудни мы увидели маленький крутой остров. Часть его была покрыта туманом, который усиливался по мере нашего приближения. Так что нельзя пока было ни разглядеть землю как следует, ни понять по ее виду, можно ли там будет найти провизию. Кирос, видимо, описавший плавание, совершенное в 1595 году испанским аделантадо, или генерал-капитаном, доном Альваро Менданьей де Нейра, замечательно рассказал об открытой в тот раз группе островов. Тогда же они и получили название островов маркиза Мендосы, в честь вицекороля Перу дона Гарсиа Хуртадо де Мендосы, маркиза Каньете, который снарядил эту экспедицию [393] . Мы самым внимательным образом проштудировали это описание, дабы составить по возможности ясное представление о земле, что теперь лежала перед нами и привлекала к себе все наше внимание.
393
Испанский мореплаватель А. Менданья, открывший в 1595 г. Маркизские острова, назвал их в честь супруги вице-короля Перу маркизы Мендосы. Экспедиция Кука посетила южную группу этих островов. В названии главы 15 упомянут о-в Вайтаху, ниже именуемый о-вом Санта-Кристина, Современное наименование этого острова — Тахуата, а Вайтаху — название одной из его бухт.
На следующее утро мы поспешили к берегу. Хотя воздух был полон испарений, мы вскоре смогли различить отдельные острова, названные испанцами Доминика [Хива-Оа], Сан-Педро [Мотане] и Санта-Кристина [Тахуата]. Мы также установили, что крутой остров, который встретился нам первым, не был замечен Менданьей. Поэтому капитан Кук назвал его островом Гуд [Фату-Хуку], в честь молодого моряка с нашего корабля, который первым его увидел.
Ближе всего к нам находился Доминика, высокий гористый остров, на северо-востоке очень крутой и бесплодный. На северной его стороне видны были лесистые долины с редкими хижинами. Едва рассеялся туман, как мы увидели множество башнеобразных острых скал, а посреди острова несколько полых горных вершин, свидетельствовавших, что облик и свойства этой земли определяют огнедышащие горы и землетрясения. Вся восточная часть представляла собой высокую крутую стену; здесь взгляду открывались то отвесные вершины, то разверзшиеся пропасти.
Сан-Педро — небольшой остров меньшей высоты; он, однако, не показался нам ни особенно плодородным, ни сильно населенным. Наиболее многообещающим представлялся самый западный остров, Санта-Кристина. Он был, правда, высок и крут, но там все-таки были отдельные долины, расширявшиеся к морю, а леса доходили до самых вершин.
В 3 часа мы прошли между южной оконечностью Доминики и северо-восточной частью Санта-Кристины по проливу, ширина которого составляла здесь около 2 миль. На обоих островах между гор видны были приятные долины, хотя, конечно, и несравнимые с теми, что украшали острова Общества. При всем том берег Санта-Кристины выглядел так чарующе, что пробуждал в столь изможденных мореплавателях, какими были мы, новые надежды. Мы проплыли мимо нескольких маленьких бухт, где у берега бушевал сильный прибой. Между двумя выступавшими мысами находилась долина, которая очень нам понравилась своими красивыми лесами и плантациями, благодаря которым земля была одета в зеленый наряд.
На берегу мы увидели несколько туземцев, они бегали туда-сюда и с любопытством глазели на корабль. Некоторые спустили на веду каноэ и попытались доплыть до нас, однако сильный ветер быстро гнал корабль, и они далеко отстали. На западной стороне острова мы нашли прелестную бухту и очень захотели бросить там якорь. Но когда мы развернулись, чтобы войти в нее, с высоких гор налетел шквал, такой сильный, что корабль совершенно лег на бок, потеряв среднюю брам-стеньгу [394] , и едва-едва проскочил мимо камней у южного края бухты. Тем временем около пятнадцати каноэ отошли от разных мест берега и поплыли к кораблю. Некоторые из них — двойные, с пятнадцатью гребцами, в других — поменьше — находилось от трех до семи человек.
394
Брам-стеньга — вторая снизу надставка мачты.
Едва бросив якорь, мы с помощью всякого рода дружелюбных знаков и таитянских слов пригласили местных жителей приблизиться к борту. Они, однако, решились на это не сразу, а подойдя, протянули в знак мира перечное растение, как это принято и на островах Общества, и на островах Дружбы [395] . Как только мы прикрепили эти дары на снастях, они продали нам в обмен на гвозди несколько свежих рыб и больших, совершенно зрелых плодов хлебного дерева, вид которых вызвал радость у всех на корабле.
395
Капитан Кук заметил, что в каждом каноэ имелась кучка камней и у всея сидевших там вокруг головы была повязана праща. — примеч. Форстера —Явная неточность. Кук сообщает, что у каждого островитянина, сидевшего в каноэ, праща была подвязана к руке (Дж. Кук. Плавание к Южному полюсу..., с, 317).