Путешествия Элиаса Лённрота. Путевые заметки, дневники, письма 1828-1842 гг.
Шрифт:
6. Загадки финского народа. Их собрано немногим больше тысячи.
7. Так называемые таринат [115] (сказки, анекдоты). Их мною записано около восьмидесяти.
8. Новые финские слова, выражения, пояснения по диалектам и др.
Пословицы, загадки и сказки встречаются повсеместно, но сказки преобладают в основном в русской Карелии и в приходах близ Сортавалы. Волости Вуоккиниеми и Паанаярви в русской Карелии являются центрами историко-мифологических рун. И поскольку я сам в этом убедился, а также слышал подобные утверждения от других, то могу сказать, что чем дальше удаляешься от названных мест в любую сторону, тем реже встречаются такие руны. Очень мало их в окрестностях Туоппаярви и Пяярви, а также в Соданкюля и Куолаярви. Немногим лучше помнят руны в губернии Каяни и в Ребольской волости. В Саво и финской Карелии они почти полностью
115
Тарина (фин. tarina) — устный рассказ, предание; (кар. Starina) — сказка.
Идиллические руны [116] все еще живут в волостях Сортавала, Яккима, Куркиёки, Кесялахти, Китээ, Рускеала, Пялкъярви, Тохмаярви, Иломантси, Липери и Пиелисъярви. Ближе к Лаппеенранта почти никто не знает подобных рун, говорят, так же обстоит дело и в южной части Куркиёки. Очень мало поют их в Саво, немногим больше в русской Карелии.
Моя мечта об осуществлении во время этой поездки более или менее полного сбора финских рун, пословиц, загадок и т. п. у жителей Карелии оказалась напрасной. Лишь половина из них сохранилась в памяти народа, и их следовало бы успеть записать, пока и они не исчезли навсегда. Пословицам, загадкам и сказкам, которые нечем заменить, не грозит столь быстрое забвение, как древним рунам, которые оттесняются полурусскими, полушведскими и другими новейшими песнями. Поэтому было бы весьма желательно, чтобы Общество и впредь проявляло заботу об их собирании, что значительно облегчилось бы после того, как будут систематизированы и изданы ранее собранные руны. Кстати сказать, тот, кто заинтересовался бы этим и захотел совершить поездку, мог бы обойтись меньшими затратами. В 1828 году я совершил поездку с первого мая до середины сентября, имея с собой меньше ста рублей банкнотами. На поездку этим летом, которая длилась шесть месяцев, ушло не более двухсот рублей. Но хватило бы и половины этих денег и цель поездки была бы достигнута, если бы и в этот раз, как тогда, я путешествовал в крестьянской одежде. Для таких поездок летнее время во многих отношениях лучше, чем зимнее.
116
То есть лирические песни и баллады.
Элиас Лённрот
Ухтуа, 24 ноября 1836 г.
Дорогой брат!
Я уж было совсем собрался выехать из Каяни, но оказалось так много редакторской работы с журналом «Мехиляйнен» и другими, что я смог поехать только 16 сентября. Хотел написать тебе из Каяни, но время пронеслось так быстро, что не успел. И лишь здесь, в деревне Ухтуа, я мог наконец исполнить свое намерение и заодно рассказать тебе немного о первых результатах моей поездки, ведь скоро два месяца, как я нахожусь в России. Уже почти три недели я живу в этой деревне и записываю все, что мне рассказывают: руны, песни, сказки, пословицы, загадки, пояснения незнакомых слов и тому подобное. Здесь, пожалуй, еще месяца два можно было бы записывать, особенно сказки, называемые здесь старинами, или саарнами, которым, кажется, не видать конца. Но все же я решил сегодня отправиться дальше, чтобы побывать и в других деревнях. Пословиц и загадок так много, что новые уже некуда записывать, поэтому надо начать понемногу переписывать то, что накопилось, набело. У меня набралось также немало пополнений к «Калевале».
Отсюда я отправлюсь сначала в деревни на побережье Туоппаярви, затем в сторону Пяярви, Кандалакши и Имандры. И, вероятно, в феврале я буду в городе Кола, а на обратном пути загляну в деревни, которые не мог посетить ранее. В конце апреля я, видимо, буду в городе Кемь, расположенном на берегу Белого моря, и переправлюсь оттуда через море в город Архангельск. Говорят, движение там хорошее, так что в скором времени я опять буду на этом берегу и направлюсь отсюда прямо к границе волости Нурмес. Затем я пройду вдоль границы к берегам Ладожского озера, заодно зайду в некоторые деревни Олонецкой губернии и далее через финскую Карелию и Выборгскую губернию в октябре будущей осени думаю добраться до Хельсинки. В намеченном мною маршруте я намерен придерживаться тех мест, где хорошо говорят по-фински.
В прошлом письме ты просил меня высказать свое мнение о переводе на шведский пятнадцатой руны «Калевалы»
Твой друг и брат
Элиас Лённрот
Ухтуа, 24 ноября 1836 г.
Я нахожусь сейчас где-то в десяти милях от границы Финляндии и завтра намерен продолжить путь. Но прежде мне хотелось бы передать тебе и твоей жене приветы со студентом Каяном, который завтра отправляется обратно в Каяни, иначе когда еще будет такая возможность? Хотелось бы узнать о делах в Каяни. Я уезжал оттуда озабоченный тем, что тамошнее и без того малочисленное общество распалось из-за раздоров. Даруй нам всем господь и впредь здоровья. Сказывают, будто отсюда на север пойдут очень бедные края. Но все же надеюсь не умереть там с голоду, поскольку там, где живут другие, должен выжить и я.
Я вынужден побеспокоить тебя одной просьбой: прошу тебя купить воз хорошего сена и во время зимней ярмарки отдать его русскому [117] крестьянину Дмитрею, который придет из Энонсуу. Дело в том, что мы с Каяном целую неделю жили у него в доме и он не взял с нас платы, но зато попросил, чтобы на зимней ярмарке для него купили небольшой воз хорошего сена. Я посоветовал ему пойти к тебе, для меня это долг чести, и мне приходится беспокоить тебя. Деньги на это возьмешь у фохта. Если нигде не удастся купить сена, попроси в Подвила. Будь здоров.
117
Т.е. карельскому.
Ухтуа, 25 ноября 1836 г.
Перед дорогой в северные края пользуюсь приятной возможностью передать приветы тебе и твоей жене. В течение длительного времени у меня не будет возможности написать, если только в конце декабря не наведаюсь на ярмарку в Куусамо. Но и это будет зависеть от того, где я буду находиться в то время. Я приступил к сбору финских сказок и уже записал их с четверть сотни. Возможно, до моего возвращения в Каяни число оных увеличится до нескольких сотен. Дело в том, что я надумал кроме этих краев побывать еще и в финской Карелии, а также в Выборгской губернии. Думаю, что тогда я смогу хоть несколько дней подряд потчевать твоих детей сказками. Будь здоров.
Ухтуа, 25 ноября 1836 г.
Я не сомневаюсь, что ты поможешь моим родителям в случае возникновения у них хозяйственных или каких-либо иных затруднений, поэтому я гораздо спокойнее за них, чем перед отъездом из Каяни. Напомни им, чтобы во время зимней ярмарки они закупили столько льна и конопли, чтобы хватило на весь год, а также пищевых продуктов, мяса и прочего. В это время у фохта, наверное, будут деньги, и он сможет дать им все, что потребуется.
До сих пор моя поездка была довольно приятной, какой она будет дальше, этого не могу сказать. Отправившись из Каяни, я пришел сначала в Сярайсниеми, где и пробыл два-три дня, затем по лесной глухомани добрался до Пуоланка. Там провел пару дней в доме пастора и пошел дальше в Хюрюнсалми, где остановился на три дня у пробста. Оттуда в начале октября поехал в Кианта. Восьмого числа того же месяца туда приехал Аксели [118] , и только 16-го я отправился дальше, сперва водным путем пять миль до границы с Россией. Около 20 октября мы перешли границу, и с тех пор я живу в этих деревнях и веду записи. До сих пор я чувствовал себя уютно, не знаю, так ли хорошо будет и в дальнейшем, когда останусь один, потому что попутчик мой Каян покидает меня и возвращается к вам, я же должен следовать дальше. Подробнее в другой раз. А пока будь здоров.
118
Аксели Эльфинг — секретарь надворного суда.