Путешествия Элиаса Лённрота. Путевые заметки, дневники, письма 1828-1842 гг.

Лённрот Элиас

Согласно нашему плану, мы отправились в Архангель­скую губернию в сентябре вышеупомянутого года, наш путь пролегал через деревни Лонкка, Вуоннинен, Ювялахти и Ухтуа. В Ухтуа я расстался с господином Йоханом Фредриком Каяном, студентом, делившим со мной путь до этой деревни и возвращавшимся теперь в Финляндию, сам же направился на север, в места, расположенные между озером Туоппаярви и финским приходом Куусамо. До рождества я побывал в деревнях Охта, Пистоярви, Суванто, Макари, Тухкала, Катослампи, Аккала, Кяпяли, Сууриярви, Вааракюля, в Ските и на Святом Острове. Рож­дественские праздники я провел в Куусамо, а оттуда по­ехал в окрестности Пяярви и Кантаярви. В России, север­нее этих мест, финноязычное население не проживает, фин­ские поселения кончаются здесь на двадцать-тридцать миль южней, чем в Финляндии, где земледелие и скотовод­ство распространены вплоть до деревни Кюрё, что на юж­ном побережье озера Инари. Если бы целый ряд вопросов, неотлагательно требовавших выяснения, не заставил меня поехать в Колу, мне бы не пришлось удаляться так дале­ко на север и я от Пяярви мог бы направиться прямо в Кемиярви, Соданкюля и Куолаярви.

И тогда бы те два ме­сяца, которые я впустую странствовал среди лопарей и рус­ских, не пропали бы даром для моей непосредственной ра­боты.

Но перед поездкой я не представлял себе, сколь дале­ко на север России распространилось финское племя, я на­деялся встретить финнов у Кандалакши и еще дальше. Самые северные финские деревни — Рува и Тумча — рас­положены недалеко от Пяярви. На всем побережье доволь­но большого озера Коутаярви теперь не осталось ни од­ного поселения, севернее его финны уже не живут. Поэто­му из Пяярви я отправился на юго-восток в Кереть — до­вольно-таки большое село на берегу Белого моря, где жи­вут русские. Мой путь проходил южнее Коутаярви, через деревни Маявалахти, Хейняярви, Елетъярви и Уусикюля, в которых проживает финское население. От Керети до Кандалакши считают 12 миль: 4 — до деревни Мустайоки, 2 — до погоста Ковда, 3 — до деревни Княжая и 3 — до по­госта Кандалакша. Во всех этих поселениях говорят по-русски. От Кандалакши считают до города Кола 22 мили, из них 3 — до озера Имандра, 11 — вдоль по его берегу и еще 8 — до города. Все эти расстояния легко покрывают на оленях. В дороге через каждые три-четыре мили — поч­товая станция. Лопари, живущие на станциях, довольно сносно говорят по-русски. Кола — невзрачный городок на берегу Кольского залива, протяженностью в четыре мили, который нынешней зимою, как бывало и раньше, не за­мерз. Городок со всех сторон окружен сопками. Дрова для отопления возят на собаках, так же как в Ковде и Канда­лакше. Самые толстые березы, в диаметре не более двух дюймов, доставляются почти за милю по реке Туломе.

В начале марта я отправился из Колы, проезжая через лопарские поселения Муотка, Петсамо, Паатсйоки, Няутямё и доехал до Няутямёйоки, находящейся на границе с норвежской Лапландией, в пятнадцати милях к северу от погоста Инари. Говорят, будто весь путь составляет тридцать миль. Эти деревни находятся всего в каких-ни­будь трех-четырех милях от Ледовитого океана. В каждой из них в рубленных на скорую руку бревенчатых избуш­ках живет с десяток лопарских семейств. Большинство мужчин говорят или хотя бы понимают по-русски. Русские лопари — оседлый народ, говорят, что они даже при жела­нии не смогли бы вести кочевой образ жизни, поскольку во время постов ловят рыбу и едят ее вместо мяса. Види­мо поэтому они не разводят больших оленьих стад.

От Няутямёйоки до самой северной оконечности озера Инари насчитывается десять миль, оттуда до погоста Ина­ри — пять миль и еще пять миль до деревни Кюрё, где опять встречаются финны, с их курными избами и банями. Лопари прихода Инари говорят не только на родном, но и на ломаном финском языке, не выговаривая при этом некоторых окончаний, почти так же, как в южной Финлян­дии. Богослужение у них совершается на финском языке, и в их избушках я видел только финские книги. Но многие все же завидуют своим соседям — норвежским лопарям, у которых богослужение идет на родном языке, на нем же напечатаны и книги.

Как известно, говор лопарей Инари так сильно отли­чается от говора лопарей России, Утсйоки и Норвегии, что люди с трудом понимают друг друга. Язык русских лопа­рей показался мне если не самым чистым, то наиболее близким финскому языку. Но это пока только мое личное впечатление.

От Кюрё до Соданкюля считается двенадцать миль. Когда мы проезжали через сопки Сомпиотунтури в Содан­кюля, здесь было намного больше снега, чем в Лаплан­дии. Возница рассказал, что в Лапландии всегда меньше снега, чем в Соданкюля и других более южных приходах. Если это в действительности так, то все рассказы о Лап­ландии, хотя бы, например, о том, как здесь добывают дро­ва для отопления, дают превратное представление о крае, и придуманы они путешественниками и другими бывав­шими здесь людьми, которые сильно преувеличили трудно­сти, якобы перенесенные ими среди лопарей. Мне бы не хотелось присоединяться к подобным сетованиям, посколь­ку я считаю, что люди в Лапландии живут ничуть не хуже, чем в других местах, и счастливы, чему доказатель­ством служат их радостные лица и умение не унывать в любой обстановке.

От Соданкюля до Куусамо я прошел двенадцать миль или чуть больше и оттуда двадцать пять миль до Каяни, куда прибыл в мае.

Так закончилась моя поездка на север, продолжавшая­ся восемь месяцев. На юг я отправился в первых числах июня, снова добрался до Вуоккиниеми, оттуда — в Репола, Пиелинен, приход Эно в Иломантси, Липери, Ряккюля, Тохмаярви, Рускеала, Сортавала, Яккима, а также побы­вал в некоторых деревнях — Куркиёки, Париккала, в при­ходе Раутаярви, Руоколахти, Еутсено, Лаппе, Лаппеенранта, Леми, Савитайпале, Тайпалсаари, Руоколахти (второй раз), в Сяминки, Керимяки, Липери (снова), в приходах Контиолахти и Юка, затем в Нурмес и Каяни. Эта по­ездка заняла у меня шесть месяцев. Мне еще не пришлось побывать в той части русской Карелии, которая находит­ся к югу от прихода Репола, в будущем я собираюсь съез­дить туда специально.

Что же касается результатов поездки, то по крайней мере сам я ими вполне доволен. Вот что мне удалось со­брать:

1. Историко-мифологические руны. Большая часть из них — дополнения и варианты к «Калевале».

2. Заклинательные руны. Если бы напечатать их, объ­единив с теми, что были собраны Топелиусом и другими, то издание достигло бы объема пятисот и более страниц форматом одна восьмая доля.

3. Идиллические руны [110] (по содержанию

это лириче­ские песни, романсы, баллады и т. д.). Я начал их клас­сификацию еще в пути и продолжил дома. Я уже распре­делил 274 руны в следующие группы: детские песни — 9, песни парней — 12, пастушьи песни — 10, песни деву­шек — 62, свадебные песни (жениху, невесте, каасо, свату, провожатым и т. п.) — 32, колыбельные песни — 14, песни снохи — 24, песни мужчин — 7, песни рабов — 8, долгие песни (романсы, баллады) — 16, короткие песни — 34. Впоследствии этот сборник пополнится песнями, которые напечатаны во второй тетради сборника Готтлунда под на­званием «Маленькие руны», во второй части «Кантеле», в нескольких номерах «Мехиляйнена» [111] и «Мнемозины» [112] , а также другими песнями, которые находятся пока еще в рукописном виде. Одни из них относятся к перечислен­ным группам, другие — к таким, как песни охотников, пес­ни жерновые, песни о песне и т. д. [...]

110

Идиллические руны — речь идет о материалах для бу­дущего сборника лирических и лиро-эпических песен «Кантелетар», ко­торый вышел в трех частях в 1840 — 1841 гг. Название «Кантелетар» образовано Лённротом от слова кантеле с прибавлением суффикса -тар, обозначающего лицо женского пола. Кантелетар, по Лённроту, — дева-покровительница кантеле, хотя в народных верованиях она не встречается.

111

«Мехиляйнен» (Пчела) — журнал, издаваемый Лённро­том на финском языке в 1836 — 1840 гг. Целью журнала было про­свещение народа во всех областях культуры. Важное место занимали публикации произведений народной поэзии. В области языка Лённ­рот стремился к тому, чтобы он был понятен для всего народа. Через «Мехиляйнен» он ввел в литературный язык множество новых терминов из различных отраслей знаний, сам их создавая. Издание журнала пришлось прекратить из-за недостатка средств.

112

«Мнемозина» — шведоязычный журнал, выходивший в Турку в 1819 — 1823 гг., поборник финской национальной культуры на родном языке.

4. Песни позднего происхождения. Известно, что тако­вые по форме бывают как обычного [113] стихотворного, так и других размеров. В наши дни семистопные песни рас­пространены очень широко по всей стране, отчасти они известны уже и в русской Карелии. По всей видимости, язык подстраивается к новому стихосложению так же хо­рошо, как и к старинным формам, которые отступают на второй план. По внутреннему строению новые стихи отли­чаются от обычных тем, что в них каждая стопа начина­ется ударным слогом. Всякая стопа, как правило, хорей, который иногда может заменяться трибрахием или дакти­лем. Для первой и пятой стоп очень хорошо подходит и пиррихий, а четвертую стопу порой образует всего один слог. Два первых стиха рифмуются между собой и состав­ляют предложение. Очевидно, стихотворный размер такого рода является нашим исконным, а не заимствованным извне. В различных местностях песни различаются по ме­лодии. Жалоба девушки об уехавшем любимом пусть бу­дет примером этого стихотворного размера:

113

То есть «Калевальского» размера.

В сердце дум-забот немало, и уныло в доме. Я не знаю, что с миленком: жив он или помер. Все с любимыми на пару и во сне, и наяву. Я же, бедная, старею, одинешенька живу. Вот и солнце спать ушло, вечер на пороге, мои в пяти верстах застрял где-то на дороге. Далеко ушел мой милый, и душа моя болит: через семь деньков и птица до него не долетит. Если б весть мне принесла маленькая пташка, тут же перестала б я горевать, бедняжка. Ты скажи, скажи мне громко о моем миленке, ты была ли, ты была ли на его сторонке? Расскажи мне поскорее, как там солнышко встает, в счастье там проводят время иль худеют от забот? Что же ты еще видала и видала ль это? Тот здоров ли, от кого жду вестей-привета? Приходи ко мне, мой милый, возвращайся поскорей, чтобы зря не пролетали годы юности моей.

Собрание новейших песен, если даже изъять не совсем удачные, видимо, превзойдет по объему любое из выше­названных.

5. Пословицы финского народа (поговорки, сравнения п прочие). Их набралось несколько тысяч. Я намерен на­чать их систематизацию сразу, как только приведу в по­рядок идиллические руны. Было бы желательно одновре­менно издать и то, что собрано другими. Общество могло бы осуществить это, если бы через газету обратилось с просьбой присылать такой материал для указанной це­ли. Не составило бы особого труда присоединить их к ру­кописи, которую я вышлю отсюда в Общество, или, наобо­рот, присоединить к ним руны [114] , собранные мною.

114

В рукописи Лённрота, очевидно, описка: речь идет о послови­цах; правда, они часто имеют стихотворную форму.