Путешествия Элиаса Лённрота. Путевые заметки, дневники, письма 1828-1842 гг.

Лённрот Элиас

В свадебном обряде патьвашка [96] нужен для того, чтобы злые люди не испортили отношений между молодыми. Он предохраняет их своей магической силой.

Несколько лет тому назад священников в России наде­лили землей. Но из них редко кто годится в хлебопашцы, а наемная сила обходится дорого — плата за работника сто рублей в год. Поэтому они отдают землю в аренду и за это получают третью часть урожая. Когда попов наде­ляли землей, им отводили лучшие поля и луга, не спра­шивая согласия тех, кто раньше обрабатывал эти угодья. Из-за этого в ряде мест некогда богатые крестьяне обед­нели. Но у них нет права жаловаться на несправедливое отношение к ним, ведь вся земля принадлежит царю, а за ними закреплено лишь право на возделывание земли, но не на владение ею.

96

Патьвашка — главный сват на свадьбе, возглавлявший партию жениха.

Кроме свадебного ритуала патьвашка должен был знать соответствующие заклинания и магические приемы, чтобы с их помощью оберегать жениха и невесту от «порчи». В роли патьвашки обычно выступали известные знахари, как например, сын Мийхкали Перттунена Пекко.

В Рукаярви встают рано, около пяти-шести часов утра. Затапливается печь. В нее кладут большие круглые кам­ни, которыми потом нагревают пойло для коров. Возмож­но, в древности и пищу варили при помощи раскаленных камней. Вероятно, отсюда и произошло слово keittaa (ва­рить), которое сначала, по-видимому, было kivittaa (нагревать камнями, от kivi — камень). Позднее, видимо, прибегали к помощи плоских камней — плитняка, откуда и произошло слово pata (котел), т. к. варили на плитняке paaella. Так же от слова paasi (плитняк) произошел глагол paistaa (печь).

Затопив печь, начинают стряпать калитки, сульчины, пироги, блины и т. д. на целый день. Для калиток сначала раскатывают сканцы толщиной примерно в две линии [97] , на которые накладывают начинку — кашу из ячневой кру­пы, сваренную на молоке. Края сканца загибают кверху и ставят калитки в печь. Для сульчины раскатывают сканцы еще тоньше, даже до пол-линии, и выпекают на углях. Они из пшеничной муки. Вынув из печи, стряпню смазывают квасом, а в середку калитки кладут еще сме­тану. Перед едой сульчины начиняют довольно густой пшеничной кашей, сваренной на молоке, и сгибают попо­лам. Кроме того, на обед, муркина [98] , готовят еще мясную или рыбную похлебку, молочный суп, рыбу, мясо, творог, масло. Когда печь протопится, закрывают дымоволок на потолке и готовят кофе или чай и пьют по нескольку ча­шек подряд. Затем обед. После него до шести часов вече­ра ничего не едят, а там опять пьют чай, а затем ужинают. Время, когда топится печь, не из приятных, потому что низенькая изба наполняется дымом, то и дело приходится открывать двери, чтобы проветрить, и тогда становится холодно. Проходит три-четыре часа, прежде чем можно будет закрыть дымоволок. [...]

97

Линия — старинная мера длины, равняется 1/12 дюйма или 2 мм.

98

Муркина (кар. murkina) — обед около 11 — 12 часов.

Только что пришел с танцев, или игрищ, кисат, как их здесь называют. Нанятая за два гроша с каждого юноши маленькая изба быстро заполнилась народом. В моем при­сутствии играли под русские песни тремя способами. Пер­вый называется шина. В нем, как и в кадрили, все стали парами. По две пары находятся в беспрестанном движении. По очереди то одна, то другая пара переходит с од­ной стороны избы на другую, обходя встречную пару, при­чем девушки проходят по центру, а парни обходят деву­шек справа. Это повторяется несколько раз и сопровожда­ется выходом каждого парня перед девушкой, которая все это время старается стоять неподвижно. Затем пары кру­жатся и отходят в сторону, а две другие, стоящие друг против друга, выходят танцевать им на смену. И так весь круг танцующих втягивается в танец, как в пурпури [99] .

99

Пурпури (фин. purpuri) — финский народный танец из 14 и бо­лее фигур.

Кясиветелюс [100] также играли под русские песни. Здесь вперед выходит только одна пара. Парень и девушка ста­новятся друг против друга. Сначала кавалер берет, к при­меру, правой рукой девушку за левую руку, проходит с нею несколько шагов, находясь слева от нее. Затем меня­ет руку и ведет девушку обратно левой рукой за правую руку, находясь теперь справа от нее. Так они прохажива­ются несколько раз, и на этом танец заканчивается.

Третий танец называется круг. Сначала все встают в круг. Затем пары перемещаются с места на место: с одного конца переходят на другой, под поднятыми рука­ми танцующих проходят за круг, иногда оказываются спи­ной к кругу или выходят из круга, то вновь возвращаются в него. Все эти игры исполняются медленно, кроме первой, при которой чуть не стукаются лбами о воронец.

100

Кясиветелюс (кар. kasivetelys) — букв, «хождение рука об ру­ку», старинная карельская игра.

Игрище едва не закончилось печально. Явилась хозяй­ка с кочергой: «Что за разбойники ворвались в дом?» Оказывается, муж

без ее ведома разрешил играть в доме. Ее увели, и игры возобновились, как только вернулись де­вушки, успевшие в испуге убежать на улицу. Иногда де­вушка приглашала парня в игру, а иногда — наоборот. Пары то и дело обменивались любезностями, как и во­дится на танцах. У меня была с собой флейта, и я стал наигрывать песни. Оказалось, что не было особой разни­цы в том, что играешь, плясали под любые песни. Мне сказали, что кроме этих есть еще много разных игр, кото­рые сегодня не игрались. Здесь не танцуют полек, контр­дансов и пр., которые танцуют у нас.

Все девушки были одеты кто в красные, кто в белые рубахи, поверх которых — юбки с выкроенными вместе либо пришитыми к ним лифами, если можно так назвать две полоски, или лямки, шириной в два или более дюйма, перекинутые через плечи [101] . Волосы у каждой были запле­тены в косу, от косы вдоль спины висела шелковая лента, длиной в пол-локтя и шириной в полтора дюйма [102] . Голова была повязана косынкой, предварительно сложенной в полосу шириной в четыре с половиной дюйма, как обычно мужчины складывают свои шейные платки. Ею об­вязывали голову, начиная со лба, а сзади под косой завя­зывали на один узелок. Любой, увидев этих девушек, под­твердил бы, что они были нарядно одеты. Да и на лицо недурны, правда, некоторые из них были рябые, зато дру­гие по-настоящему красивы. К тому же они скромно вели себя, что меня особенно порадовало. Парни были одеты по-разному. У некоторых брюки заправлены в высокие голенища сапог. У иных верхняя часть носков с узором — паголенки — отвернута на голенища. Рубашка, синяя либо красная, приспущена на штаны. Поверх рубашки у одних кафтан, у других полушубок. У кого шейный платок, а кто и без него. Лишь один парень был в сюртуке, но он и тан­цевал все время с дочерью попа.

101

Так Лённрот описывает сарафан — предмет одежды карельских женщин.

102

В Швеции и Финляндии локоть равнялся 0,594 метра, дюйм — 2,47 сантиметра.

ИЗ ДНЕВНИКА (по-фински)

Рукаярви, 22 апреля, среда, 1835 г.

Теперь осталось пустить кровь одному больному и можно отправляться из этой большой деревни дальше. Здесь не удалось записать ни слова, ни полслова. Ухожу, как некогда Вяйнямёйнен уходил из Туонелы, но где мне отыскать Антеро Випунена, чтобы пойти к нему и найти нужные слова? [103] Не побоялся бы, если бы пришлось идти хоть по остриям иголок. Осталось записать причитание от одной женщины, если она согласится его исполнить, так как опасается, как бы не было дурных последствий от этого.

103

Намек на эпический сюжет «Хождение к Випунену», составляю­щий 17-ю руну второго издания «Калевалы».

ИЗ ДНЕВНИКА (по-фински)

Дом священника в Кианга, 1 мая 1835 г., в пятницу

22 апреля, в среду, отправился из Рукаваара, унося с собой добрые воспоминания о том, как меня там прини­мали. Но тщетно я пытался отыскать там руны. Лишь в последний день записал от женщин несколько причита­ний, да и то не особо значительных. Я уже и раньше пы­тался записывать причитания, но все безуспешно. Похо­же, они очень древние, так как в них есть совершенно немыслимые слова, которых не понять ни с первого, ни со второго раза. А если начнешь переспрашивать, то испол­нительница, как и записывающий, перезабудет половину, и поэтому не удается записать все полностью. На свадьбе причитывают по девушке-невесте, покидающей отчим дом, на похоронах — по покойнику и т. д.

Из Рукаваара прошел 13 верст до хутора Екко дерев­ни Тийкши, оттуда до Келловаара 20 верст, затем в Чиркка-Кемь — 7, Юшкюярви — 43, Нурмилахти — 40, Луусалми — 10, Ухтуа — 30, Ювялахти — 15, Вуоккиниеми — 30, Чена — 5, Кивиярви — 25 верст, затем 6 верст до Вийанки, 4 — до Хюрю, 10 — в Пуссила и 50 — до Кианта.

Переночевал в Екко. Затем дошел до Келловаара. Там записал несколько рун от одной старухи — сестры Архиппы из Латваярви [104] . Пополудни продолжил путь по реке Кемь в сторону Юшкюярви. Опасаясь, что лед уже тонкий, со мною поехали двое провожатых: сын упомянутой стару­хи со своим дядей. Ночью поспали немного в лесной из­бушке и снова отправились в путь, я проспал в санях всю дорогу. Затем был весьма приятно разбужен песней. В сле­дующей избушке я два часа записывал песни от сына старухи — Симаны, а под вечер мы были уже в Юшкю­ярви.

104

...сестры Архиппы из Латваярви. — Сестра А. Перттуне­на Моарие, от которой Лённрот записал семь рун. Ее муж Мийхкали и сын Симана тоже были рунопевцами. От Симаны позднее записы­вал Борениус, всего от него записано 13 рун.