Путешествия к американским берегам
Шрифт:
Квихпакцы и кускоквимцы покойников своих кладут, пригнув ноги к животу в сколоченные из досок ящики, обертывают берестой и накрепко забивают крышкой. Гробы эти ставят на 4 столба фут 5 высоты и к лицевой стороне прибивают особый щит от 4 до 6 фут в квадрат, на котором малюют профессию оконного, как-то: байдару, если он был торговец, оленя или бобра, если был промышленник, и прочее. Перед могилами втыкают копья, весла, вешают луки, стрелы, кладут целые байдары и прочее.
В материалах о поморцах мы описали годичные поминки по умершим, отправляемые у всех племен народа канг-юлит одинаково. Главные, или окончательные, поминки празднуются с большими приготовлениями. Те, которые намерены справлять их, посылают нарочных миль за полтораста за одноименником поминаемого умершего; одевают его с ног до головы в лучшую и дорогую одежду; дарят большими партиями бобров, выдр и прочего; наконец, если невозможно такому человеку приехать, то посылают все предназначенные вещи к нему; сверх этого, по крайности за 3 месяца
Здесь помещаем церемонию такого объявления, виденную нами в селении Икалигвигмют в сентябре 1843 года.
Мы приехали перед вечером и нашли до 300 душ обоего пола гостей с Кускоквима, низовья Квихпака и реки Иттеге. В сумерках 8 человек старшин тех семейств, которые вознамерились делать окончательные поминки по своим родственникам, принесли в кажим по засвеченному жирнику и поставили их кругом ямы огнища, заложив его досками; потом принесли три небольшие рогожки, разложили их на полу в трех углах кажима и стали выкликать из среды гостей 3 человек, которые решились бы идти на кладбище; выступили трое желающих; поминающие посадили их на рогожки, раздели донага, обмыли и снова одели в новое платье, подпоясали специально сохраняемыми издавна на такой случай поясами [79] , дали каждому по выструганной палке и поставили среди кажима. Тогда старший из гостей велел им идти и созывать в кажим покойников. Посыльные ушли, за ними удалились и делающие поминки. Минут через 10 первые возвратились; еще через такой же промежуток вошли все жители этого селения – принесли и слабых старух, и грудных детей; наконец, явились и справлятели поминок; они были переодеты в новую обыкновенную свою одежду; кроме того, у мужчин надеты были длинные, по локоть, лавтачные рукавицы с раструбом, густо увешанные топорковыми носами; женщины имели в руках по два орлиных пера, а на голове узкие повязки из белых соболей [80] . Каждая семья, остановясь за своим жирником, поочередно пела особо плачевным голосом сочиненные нарочно на этот случай песни, в которых назывались поименно все сродники поминаемого; плясали, не сходя с мест; многие из присутствующих плакали. Когда окончилась «Песнь мертвых», как называют это представление туземцы, последовало обыкновенное угощение, заключившее церемонию объявления первого дня.
79
Пояса эти, с лишком в фут ширины, были сшиты из оленьих белых брюшин с росомашьими хвостами.
80
Все эти вещи с заботливостью сохраняются и передаются из рода в род. Соболи, белые, как зайцы, весьма редки, так что за них туземцы платят между собой по 20 и более бобров или выдр. Мы достали шкуру одного и передали зоологу-препаратору императорской Академии наук Вознесенскому.
На другое утро, после бани, собрались в кажим приготовляющиеся к поминкам, во вчерашней новой одежде, проплясали перед ямой огнища, пропели другие свои плачевные песни, потом в сопровождении одного старика с бубном и несколькими песенниками ходили тихими мерными шагами по всем памятникам; пред каждой подновленной могилой останавливались и немного плясали. Зрители, гости и остальные жители этого селения во все время процессии находились на крышах зимников и других возвышенностях и плакали; потом собрались в кажим на последнее угощение, после которого начали разъезжаться по домам.
При отправлении главных поминок следуют той же церемонии, что и в годичных. Тому, кто раздает все свое имение, палят ресницы, бреют брови и нагого на трое суток сажают за рогожу в угол кажима, не давая нисколько ни пищи, ни питья. Потом, по истечении этого поста, все собравшиеся гости приносят ему различные подарки, кто что вздумал. Туземец снова обзаводится, богатеет и на всю свою жизнь приобретает общее уважение. Со всем тем такого добротного поминщика мы знали только одного.
Все племена народа канг-юлит, проживая на месте, не ведут никакого времяисчисления; расстояния меряют ночами остановок; редко ошибаются в днях равноденствия и солнцестояния; какие у них на то приметы, узнать не мог; год разделяют на 12 неровных месяцев начиная с сентября, то есть с окончания своих рыбных запасений; называют их по различным видимым переменам в жизни природы. Так: первый осенний месяц сентябрь зовут Тунтут нулигун, «олени ходятся», или, в буквальном переводе, «олени берут жен»; октябрь – Кунгдан, «иней падает» и прочее. Числа годов не считают, и потому никто не знает своих лет, и при таком вопросе обыкновенно отвечают, что на их памяти такое-то дерево выросло, или указывают на какую-нибудь другую перемену местности. Различают некоторые созвездия; отличают планеты от неподвижных звезд, дают особые названия появляющимся кометам и метеорам; впрочем, астрономические их познания так спутаны, что мы не могли сообразить ничего положительного; может быть, причиной этому было и наше незнание туземного языка, заставлявшее крайне беречься вносить в свои
Обширное поле остается после нашей скудной жатвы тому, кто будет иметь более средств и способностей к описанию нравов и обычаев народа, с которого нам удалось приподнять завесу. Если захотим сохранить память их первобытной жизни, не мешает поторопиться: с распространением христианства, в столкновении с нашим образом жизни туземцы так скоро теряют народность, что через десяток-другой лет старики будут таить или стыдиться рассказывать прежние свои обычаи, поверья и прочее, и весь общественный быт их изменится. В настоящее время мы заметили это на Кускоквиме у новокрещеных. Это же видим у алеутов и кадьякцев.
Поход к низовью реки Иннока. Общее обозрение орошаемого ею края. Возвращение и пребывание в Икогмюте
Три с половиной недели мы питались одними налимами, по малой величине которых не могли лакомиться лучшим куском этой рыбы, печенью.
Наконец, в исходе декабря погода смягчилась, небо заволокло, пошел снег, и стрелец мой, отправясь 27-го в тундру, возвратился наутро с оленем. Того же числа из Икогмюта привезен пузырь белужьего жира. Праздники проводили сытно, следовательно, весело. Вечер 30 декабря мы провели у туземцев на вечеринке; под Новый год угощали их у себя; охотники до сальных свеч, напрасно пытаясь войти во вкус восковых, решили, что это сало негодно для пищи. В промежутках между различными туземными плясками и русским казачком я потешал публику, зажигая в снегу камфору, давая нюхать мокрый табак, нашатырный спирт и прочее. В заключение, к общему удовольствию и удивлению, выпущено было несколько ракет.
10 января стрелец убил еще трех оленей и в ту же ночь, при внезапном наступлении мороза, едва не погиб на открытой тундре.
16-го воротилась команда экспедиции, 24-го туземцы, рассматривая висевший на воздухе термометр, разбили его и тем лишили меня средств производить термометрические наблюдения. У нас было достаточно свежей провизии, но команда редута начала чувствовать недостатки: ход налимов с начала января прекратился; появления сигов следовало дожидаться полтора месяца; до них мы посылали дважды своего стрельца; в первый раз без успеха, во второй – добыли еще одного оленя. Шкуры были тогда же разобраны туземцами по 2 бобра за каждую. Подговоренный проводник, отвезя свою семью на летники, явился 6 февраля, и 9-го мы изготовили пять нарт к походу на реку Иннока [81] . Груза на каждой нарте состояло по 5 пудов.
81
В своем месте мы показали, что отдельные части этой реки называются различно двумя разноплеменными народами; в описании похода мы употребляем то, которым называют низовье этой реки проживающие на ней туземцы.
10 февраля. Облачно, временное просияние солнца, временем мелкий снег, тихо.
В 8 часов утра мы оставили редут и по довольно убитому езженому следу еще до заката солнца достигли подъема, от которого пролегает перенос к Иттеге; по пути останавливались для обеда на одиночке Кухлюхтакпак, в которую перебрались три семьи из селения Квыгымпайма. С жителями поменялись обычными подарками. Несмотря на морок, ночевали под открытым небом.
11 февраля. Облачно, N тихий, довольно морозно; в ночь мелкий снег.
В этот день мы прошли по убитой ветром тундре около 15 миль по направлению к NW 8° правого компаса. Перенос пролегает сначала горным потоком Тачаталятна, потом редким чапыжником и небольшими чистыми прогалинами. Мы ночевали на вершине перевала; подъем на него не чувствителен; с него горизонт ограничивается к северу прибрежными горами правого берега Квихпака, находящимися при селении Анилухтакпак; к югу хребтом Кыхтулит, отделяющим бассейн Кускоквима от вод нушагакских. Собственно перевал на расстоянии 2 миль пролегает через узкую долину, заключенную между отрогов купы Ташатулит и невысокой горной цепью правого берега Кускоквима. Стрелец, простудившийся 10-го прошлого месяца, почувствовал ломоту и судороги в левой ноге; я отменил его от нарты и советовал воротиться, однако этот усердный и дельный человек, не желая отстать от экспедиции и надеясь, что, авось, пройдет, отказался от моего предложения.
12 февраля. До полудня морок, потом ясно, тихо. Морок, то есть обманчивый снег, – слово, употребляемое в простонародии, отчетливо выражает называемое им явление: если сквозь морок проглядывает чистая лазурь неба и солнечные лучи по временам прорезывают мглу, окружающую это светило, то снеговые кристаллы падают особенного вида крупными звездочками и вслед за тем небо внезапно очищается, не представляя ни одного облачка. Морок можно назвать зимней росой.
От вершины перевала до перехода через реку Уаллик, при которой мы расположились для ночлега, полагаем около 16 миль. Все это пространство состоит из низкой тундры, усеянной озерами, по берегам которых растут небольшие таловые кустарники; со всем тем страна богата: в одних озерах изобильно водится рыбка имагнат и спутницы ее, выдры и выхухоль; в других бобры строят свои бараборы.