Путешествия к американским берегам
Шрифт:
Сверх этих туземных способов бобровой промышленности проник на Кускоквим и, к несчастью, перенимается квихпакцами способ, конечно, вначале введенный русскими промышленниками частных компаний и который по своей истребительности можно назвать вернейшим для конечного перевода этого животного. В доказательство тому служат берега Аляски в окрестностях Катмая и округи редутов Александровского в Нушагаке и Николаевского в Кенайском заливе. Способ этот состоит в разорении бобровых жилищ. Производство следующее: в зимнее время, ранней весной или в глубокую осень, отыскав бобровую барабору, спускают плотину или затыкают все отнорки и выходы из подземных коридоров, в которые прячутся бобры, почуя опасность; ломают верх бараборы и в отверстие опускают толстый железный крюк, насаженный на палку; ощупав бобра, зацепляют за него крюком и таким образом вытаскивают одного за другим и до последнего. Бобры щенятся в исходе апреля и начале мая; ходятся в августе и сентябре; самцы рубят и таскают лес и запасы; самки носят землю, прудят и убивают плотину и на дальнее расстояние, за исключением молодых, от своей бараборы не отлучаются, и потому почти одни они при разломке барабор становятся жертвами; с ними без пользы теряется от двух до пяти щенков, готовых произойти на свет.
К слову о бобровой промышленности считаем не лишним прибавить, что русские в округах Кускоквимском и Нушагакском стреляют бобров из ружей; это производство невыгодно для края, заставляя бобров удаляться в более глухие места, и не вознаграждает промышленника, потому что из десяти стреляных бобров разве три доходят к рукам, прочие или тонут на месте, или скрываются раненые и после издыхают. В последнее время, узнав, что Гудзон-байская компания промышляет бобров капканами, в редут Колмакова был сделан запрос, сколько для его производства требуется этих орудий. В Новой Каледонии англичане промышляют бобров сами, то есть канадскими уроженцами. В бассейнах Квихпака и Кускоквима туземцы, не видя надобности изменять способов своей промышленности, не станут покупать привозимых капканов, которые при таких обстоятельствах составят мертвый капитал; чтоб раздавать их без обеспечения, мы еще не довольно сильны: все железные принадлежности капканов переделываются туземцами в ножи, топорики, кольца и прочее.
Быстрому уничтожению бобров в округе Александровского редута весьма много способствовали так называемые партии, составляемые из туземных временных работников и служащих-креолов. Они промышляли всеми возможными способами. В 1843 году снаряжение партий было предписано и на Кускоквиме, но в этом крае мы еще не имеем такого влияния над туземцами, как в Нушагаке над аглегмютами. Да если б оно и утвердилось, то и тогда полезнее бобровую промышленность оставить в настоящем порядке. Снаряжение партий потребует особенного заготовления провизий, байдарок, стрел, сетей, часто одежды нанятому бедняку, и все это в сложности с месячной платой работнику обойдется несравненно дороже той суммы, за которую скупается ныне пушной промысел; притом можно быть уверенным, что такие расходы не покроются выручками; в партии будут наниматься только молодые люди или лентяи. Исправный промышленник не согласится: он, отправляясь на бобровый промысел для себя, не исключительно им занимается, но ставит и петли на оленей и ловушки на соболей и лисиц или, смотря по времени года, ловит рыбу в озерах и протоках. Семья помогает ему и в то же время занимается приготовительными работами для рыболовства: сучат таловые нитки, вяжут сети и прочее. Ко всему этому следует вспомнить, что не только отдельные племена, но и каждая семья туземцев имеют как бы свои родовые промысловые дачи, поиск в которых наемных партий может породить и неудовольствие на нас и междоусобные вражды туземцев, всегда невыгодные торговым операциям Компании.
Бобры легко становятся ручными. Ручная выдра и норка не редкость. В Ново-Архангельске одно время под одной крышей жили, не ссорясь, лисица, соболь, тарбаган, пара песцов и кошка.
Основой пропитания туземцев Квихпака и Кускоквима служит рыба в различных ее видах, как-то: вареная, кислая, жареная, мороженая или струганина, сушеная, из которой весьма вкусны продымленные тешки259 чавычи, и полувяленая промороженная нельма; наконец, живая, мелкие однолетние сиги и другие, ловимые осенью заколами в узких протоках; жиры, в особенности белужий, покупаемый у поморцев, и вытапливаемый из миног, считаются лакомством; толкуши с ягодами, кореньями, рыбой, оленьим салом составляют непременные блюда при угощениях. Сверх того, по временам года стол их разнообразится олениной, бобрами, выдрами, перелетной птицей и вообще всем, во что можно пустить стрелу, что можно затянуть в петлю, поймать сетью или ловушкой. Различные коренья пропитывают в голодное время тех, которые не занимаются никаким промыслом, не имеют или не расположены весновать на своих заимках в тундре.
Нельзя назвать квихпакцев и кускоквимцев от природы ленивыми или беспечными потому только, что они мало заботятся о будущем. Напротив, мы показали, что там, где необходим труд, туземец в высокой степени обладает стойкостью и терпением. Некоторые торговцы по несколько лет держат у себя сотни бобров и других дорогих шкур, дожидая привоза требуемых ими предметов или изготовляясь к главным поминкам своих родственников. Отдельно каждая семья живет хозяйственно: у женщин всегда найдется в запасе игла, пеколка, нитки из оленьих жил, обрезки различных шкур для исправления одежды и обуви. Муж ко времени построит нарту, сделает лапки, сплетет морду и прочее. Впрочем, в семье не без урода: нерадивые прокармливаются за чужой счет, но остаются в пренебрежении.
Дух общественного быта таков, что общее уважение сопутствует благотворительному или, вернее, щедрому; со всем тем каждый останется свободным в своих действиях, ничто не обязывает бедняка службой богатому; и хотя вообще старики уважаются, однако никто из них не вздумает заставить кого-либо из молодежи принести дров для истопления кажима. В этом весьма важном для туземцев деле не ведется очереди, но оно выполняется всеми жителями так безусловно по какому-то тайному соглашению, что все проживающие в одном селении должны нести общественную повинность.
Не понимая подчиненности между собой, они как-то произвольно предаются в распоряжение русских; часто приходят за советами к управляющим или служителям, разумеется, к тем, которых уважают, и, наконец, буквально выполняют наставления высшего колониального начальства. Приведем тому один пример. Бывший главным правителем И.А.Куприянов, узнав, что многие кускоквимцы берут себе жен из крещеных аглегмюток и, продержав некоторое время, отпускают обратно, причиняя тем раздоры в семействах, прислал к последним в 1838 году некоторого рода прокламацию, в которой предлагает отцам не выдавать своих дочерей за язычников. Аглегмюты послушались, и с той поры кускоквимские женихи крестятся и переходят на житье в окрестности Александровского редута.
В зимних своих жилищах туземцы проводят время подобно тому, как мы в городах, предаваясь отдыху и увеселениям, выполняя все обряды касательно своих верований и условий общественной жизни. В кратком очерке одних суток постараемся выразить общий характер их домашнего быта.
В главе о поморцах мы сказали, что мужчины племени народа канг-юлит ночуют в кажимах. У кого есть оленина, тот спит на ней, покрывшись паркой; у кого нет, тот располагается прямо на досках; некоторые для изголовья приносят другую парку; большей половине подушкой служат торбасы и штаны.
В зимнее время утро у туземцев начинается около 8 часов. Кто ранее встал или кому нужно, тот зажигает жирник, если что осталось в нем от вчерашнего вечера, в противном случае приносит жир из своего зимника. Кажим как общественное здание принадлежит всем; несмотря на то что некоторые старики или строители считаются в нем хозяевами, в кажим от общества жертвуются топоры для колки дров, каменные жирники, с лишком в пуд весом, плод многолетних трудов, занавесы на дверь, на светлый люк и прочее, но ни хозяин, ни кто другой не обязывается освещать его или наблюдать за чистотой и исправностью.
С рассветом, после обыкновенного завтрака, мужчины отправляются к осмотру запоров на какую-либо добычу или зачем-либо по своему хозяйству, не вместе, а кто куда и как вздумал; жены помогают мужьям запрягать собак и в свою очередь идут собирать сухие дрова или принимаются за домашние работы: шьют парки, камлеи, плетут рогожки, чулки и прочее. Мальчики и девочки расходятся к осмотру расставляемых оцепов на кроликов или пленок на куропаток. Вот одна из женщин принимается преусердно колотить по одному из столбов ближайшей кормовой бараборы: она на последних днях беременности, и общее поверье таково, что эта работа способствует благополучным родинам.