Пути Миритов. Холод знамений
Шрифт:
Наверное, славно, что Грета не воевала, но находилась к минувшей войне настолько близко, как только может раненый в голову – к смерти. И чего она тогда пыталась добиться, безуспешно занимаясь маркитанством ради фиаламской армии, раз та война ничего не решила? Сейчас шла следующая, не менее кровопролитная, и тоже с аранийцами. Грете очень хотелось верить, что Фиалам сильнее Арании, однако подобные мысли слепы, куда сложнее обдумывать истинные причины войны.
Чего хотят аранийцы на самом деле?
Связано
Только отказать скромной просьбе о помощи, со стороны Сюзанны, она как не могла, так и не может.
– Не желаете ли бриоши? – спросила Грета, присаживаясь напротив молчаливой камеристки. – Или печенье какое?
– Благодарю, но нет, - откликнулась Сюзанна, еще ниже опустив голову. – Сейчас не до сластей.
– Вот как? – голос у Греты дрогнул и обрел испуганную хрипотцу, но она быстро смогла взять себя в руки и внимательно взглянуть в побледневшее лицо гостьи.
– Что-нибудь стряслось?
– Нет. Но во дворце до сих пор ходят злые толки про ту историю с нашим проникновением во дворец, - чуть помедлив, объяснила Сюзанна. – Ее Величество сделала мне внушение, и… о том стало известно моей бабушке.
– Вы находитесь во власти своей бабушки?
– После того, как скончался дед, она – единственная, кто опекает меня, - не поднимая головы, быстро проговорила девушка, а затем быстрым движением заправила за ухо рыжую кудрявую прядь. – Разумеется, она стала волноваться и учинила мне целый допрос насчет всех, с кем я имела честь находиться той ночью. Молодых Найто и Тайто она назвала глуповатыми прохвостами… хотя я пыталась возразить, что это взаимоисключающие слова. Видите ли, Грета, человек может быть либо глуповатым, либо отъявленным простецом.
Грета понимающе кивнула, хоть придерживалась иного мнения. Исходя из подслушанного между графами Силиваном и Холтом, они оба являлись именно такими. Трусливые хитрецы, загнанные в угол людьми, от которых зависят, и даже она, Грета, простолюдинка с северо-запада, знала, что к чему. Деметрий Силиван явно побаивался кого-то из своей родни, неприятного и влиятельного человека, а Холт лебезит перед сюзереном, особенно уже попавшись на какой-то проделке. Подробностей Грета не знала, не ей и судить об остальном.
Подперев щеку рукой, она медленно размешивала колотый кусочек сахара в остывающем чае, и лихорадочно размышляла, не могут ли эти люди навредить еще и Сюзанне? Да уже ведь навредили, похитив бедняжку во время празднования Новолетья, куда уж больше, казалось бы?
– Бабушка сказала, - продолжала щебетать оживившаяся красавица, - что я сильно рисковала, да и вы тоже. И что она хотела бы с вами познакомиться.
– Чудесно, - мрачно подытожила Грета, выразив этим коротеньким словом истинное отношение к такой затее. – Кем же является ваша бабушка?
– Мещанка.
– А имя?
– Леона Лефевр. В молодости она тоже была камеристкой, - развела узкими ладошками в черных перчатках Сюзанна. – Матушка умерла от родильной горячки, слишком рано, ей не исполнилось и семнадцати, а отец сложил голову на войне. Он был простым солдатом.
– Да, - вздохнула Грета, и к глазам подкатили злые слезы, - много тех несчастных. – Но еще больше тех, кто рвется умирать сейчас. Так для чего же я нужна Леоне Лефевр?
– Вы заинтересовали ее, - растерялась Сюзанна.
И Грета поняла и поверила, что подруга действительно ничего не знает, не притворяясь и не кокетничая в попытках сменить тему. Она поверила ей, подлила в обе чашки еще чаю, и стала слушать дальше, заострив внимание на личности таинственной Леоны, и стараясь не перебивать. Хотя чем длиннее тянулась речь камеристки, тем сильнее казалось, что это невозможно. Слова готовы были сорваться с языка сию минуту несколько раз, только Грета одергивала себя мысленно и слушала дальше.
Из подробного рассказа Сюзанны выходило следующее: бабушка Леона являлась женщиной суровой, насмешливой, резкой, однако с хорошими людьми она вела себя душевной. Грете не понравилось это уточнение – с чего бы ей, бывшей маркитантке, прослыть порядочной дамой? Но… Что сделано, то сделано, раз однажды посмела пробраться во дворец и избежать заключения в Апимортен, придется платить, как это говорят при дворе, репутацией. Едва Грета подумала об этом, как распахнулась входная дверь от сильного толчка, и за спиной низкорослой худой гостьи раздался шипящий шум льющегося дождя. Сдернув резким движением капюшон того же черного, что и у Сюзанны, плаща с головы, старая женщина заприметила взволнованного Жака и поспешила избавиться от промокшей насквозь ноши.
Леона Лефевр оказалась живой и бойкой, несмотря на морщинистое лицо. Голубые глаза горели пытливым огнем, а в непослушных седых волосах еще остались яркие пряди, и, в отличие от подавляющего большинства старух, которых Грета могла в прошлом видеть или знать, Леона не принялась тут же брюзжать, отчитывая несносную наглую молодежь. Прежде чем подойти к столу, за которым сидели притихшая внучка и растерявшаяся хозяйка гостиницы, она окинула зал цепким взором, и, судя по всему, осталась довольна. Точно не разочарована. Хорошо, что Лизель отошла в кладовку – на пожилую гостью она могла бы произвести впечатление легкомысленной девицы.