Пути Предназначения
Шрифт:
— Ты умница, — улыбнулся Адвиаг, мягко провёл ладонью по волосам Винсента. — Умеешь слушать и слышать главное. Ведь это я тебе рассказал, что стопроцентно надёжный паспорт легче всего получить в Гирреане.
Винсент кивнул.
— Да, это рассказывали вы, сиятельный господин. В один из вечеров у камина.
— Перестань! — сказал Адвиаг. — Если не хочешь называть меня отцом, то зови по имени. Но не титулуй как чужака.
Винсент отошёл к диванчику, сел.
— Сият… Сударь, пожалуйста, скажите, в резиденции Адвиагов всё еще работает Ринайя Тиайлис? Она была садовницей в южной
— Она ждёт тебя, — сказал Адвиаг. — Все эти полгода ждала, никого и близко к себе не подпускала. А ты как? Новую девушку не завёл?
— У меня нет девушки. — Винсент отвернулся, покраснел.
— Но когда становилось совсем невмоготу, ходил к проституткам, — понял Адвиаг. — Ринайе я ничего не скажу, не беспокойся.
— Я не покупаю женщин, — зло ответил Винсент.
— Ну ещё бы, — улыбнулся Адвиаг. — Для этого ты слишком хорош собой. Девицы сами готовы приплатить, лишь бы к такому красавчику сладкому в койку запрыгнуть.
— Я не альфонс! — отрезал Винсент. — И не буду им никогда.
— Прости, — быстро сказал Адвиаг. — Я опять ляпнул, не подумав. Ты обиделся?
— Нет.
Адвиаг сел рядом, осторожно обнял.
— Не сердись. Ведь это очень хорошо, что ты красив и умеешь нравиться девушкам. Жаль только, что молодость и красота недолговечны. — Адвиаг прикоснулся к волосам Винсента. — Тебе надо отрастить их до плеч. Так будет гораздо лучше.
— Мне все это говорят. Но… Нет.
— Прошлое прошло, Винс. Так не позволяй ему портить настоящее. Даже в такой мелочи, как причёска.
Винсент неуверенно пожал плечами. Адвиаг ладонью накрыл его руку.
— Через четыре часа мы будем дома.
— Нет. — Винсент встал, отошёл к двери. — Я не поеду с вами, сиятельный господин.
— Винс…
— Вам и вашей супруге, сиятельный господин, нужен ребёнок взамен умершей дочери. Новый малыш, которого можно брать на руки или укладывать в кроватку. Но я взрослый, сиятельный господин. Я давно уже сам научился шнуровать себе ботинки и заваривать чай.
— Я не понимаю тебя, Винс, — беспомощно сказал Адвиаг. — Что ты хочешь?
— Ничего. Хотите вы. Только я не смогу исполнить ваше желание, сиятельный господин. Но в Бенолии сотни тысяч малолетних сирот. Вы можете выбирать любого.
— Моя жизнь ты, Винс. Только ты.
Винсент отрицательно качнул головой.
— Вы даже не спросили, нравится ли мне работа в интернате, есть ли у меня друзья. Так вот, сиятельный господин, работа мне нравится, и друзья у меня есть.
— Работа? — растерянно переспросил Адвиаг.
— Да, сиятельный господин, работа. Я ведь не только полы надраиваю и кормлю с ложечки паралитиков. Ещё я читаю больным вслух. Подписываю открытки для их родни. Столько лет не пойми ради чего изучал искусство декламации и каллиграфии, и вдруг оказалась, что это дворцовое никчёмье может приносить пользу людям. — Винсент улыбнулся: — Многие пациенты говорят, что им становится легче, когда я просто сижу рядом. Проходят боли, прибавляется сил. Чушь, конечно, самовнушение, но мне приятно. И главврач меня хвалит. Говорит, что интернат может мной гордиться. Впервые в моей жизни появились люди, которым интересен я сам, а не моё тело. И вы предлагаете бросить этих людей,
— Сегодня же твой интернат получит двух санитаров, которые заключат с ним пятилетний контракт и работать будут не за страх, а за совесть.
— Ну да, — с ехидством ответил Винсент. — Лучше пять лет подтирать задницу паралитику, чем один год полоть трелг. Тем более, что и отметки о судимости не будет, верно?
— Только не говори, что среди твоих коллег нет осуждённых, — с раздражением ответил Адвиаг.
— Смотря каких. Уголовники интернат обходят десятой дорогой. Опальники тем более туда не сунутся. А реформиста или братианина, который согласится сотрудничать с вашей фирмой, сиятельный господин, к беспомощным людям и на бластерный выстрел подпускать нельзя. Ведь он предатель.
— Ты связался с политиками?! — вскочил Адвиаг.
— Нет, сиятельный господин. Ни с реформистами, ни с братианами у меня никаких дел нет. Точнее, я никак не связан с их делами. Но это ничего не меняет. Людь, который один раз нарушил добровольно данную клятву, предавать будет всегда и всех. А по отношению к инвалидам предательство омерзительно вдвойне.
Адвиаг испытующе посмотрел на Винсента.
— Ты сильно изменился.
— Поэтому вам и госпоже Малнире лучше забыть меня. И Ринайе тоже.
— А ты сможешь нас забыть?
Винсент не ответил.
— Я не могу уехать отсюда просто так, — сказал он после долгого молчания. — Из интерната можно уйти ради того, чтобы поступить в медакадемию. Все врачи в один голос твердят, что у меня способности. Это у меня-то — и вдруг способности. Главврач специально для меня привезла с большой земли учебники. К поступлению готовиться помогает. Дейк, это мой друг, говорит, что в провинциальных университетах императорскую стипендию можно получить без блата и взяток. А подготовка там не хуже, чем в столице. Ведь по-настоящему учёба зависит только от студента.
— Винс, — начал было Адвиаг и замолчал. Говорить с парнем нужно предельно осторожно, любое неловко сказанное слово разделит их неодолимой стеной. — Винс, совершеннолетнему наследнику по закону принадлежит пятнадцать процентов семейных доходов. Это не подачка и не милостыня, а твоя законная доля, распоряжаться которой ты обязан, хочешь того или нет. Наш род очень богат, Винсент. Со своих процентов ты можешь оплачивать обучение в лучшей медакадемии ВКС. Так почему ты хочешь лишить какого-то неимущего бедолагу единственного шанса выбиться в люди? Зачем тебе отбирать у него стипендию?
— От стипендии можно отказаться, — сказал Винсент. — Тогда её отдадут тому самому бедолаге. Но получить стипендионное свидетельство я обязан. В ваш дом, сиятельный господин, я смогу войти только студентом. Лишь тогда у меня будет право назвать вас отцом.
— Винс, — шагнул к нему Адвиаг, — тебе не надо нам ничего доказывать. И мне, и Малнире нужен только ты сам, а не свидетельства.
Винсент уклонился от объятия, отошёл к окну. Внимательно посмотрел на Адвиага и спросил:
— А в чём я буду сам собой?