Пятьдесят крупнейших мыслителей об образовании. От Конфуция до Дьюи.

Сборник

Влияние пиетистов и моравских братьев явственно проступает в работе основанной Джоном Уэсли Кингсвудской школы, режим которой очень напоминал тот, что царил в Галльской, Гернгутской и Иенской школах. Знал ли Уэсли напрямую о просветительских идеалах Коменского, неизвестно, но он, безусловно, многое узнал от моравских учеников Коменского, а также, подобно Локку и Коменскому, подчеркивал необходимость тщательно овладевать одним предметом и только после этого переходить к другому.

Вклад Уэсли в продвижение социальных реформ зачастую преувеличивается. С учетом его огромной занятости и сравнительно низкого общественного статуса его последователей, стоит ли удивляться, что он, в отличие от Уилберфорса и его сторонников, не мог организовывать и вести крупномасштабные кампании? Хотя Уэсли осуждал работорговлю и восхвалял воскресные школы, напрямую в этих начинаниях участвовал не он, а его последователи. То же самое можно сказать и об образовании в целом. Для девочек он рекомендовал школы, управляемые женщинами, с которыми сам дружил, и в то же время критиковал женские академии за легкомыслие, осуждал воспитание девочек, «как будто им суждено стать приятными игрушками» [95] . Уэсли тем не менее принимал

более активное и прямое участие в образовании, нежели в любом другом из его общественных начинаний. Он основал несколько бесплатных школ для бедных и опубликовал множество книг по общему и религиозному образованию, включая молитвенники с гимнами и отрывками из Библии, для детей, а также несколько учебников и хрестоматий для Кингсвудской школы. Кроме того, он способствовал самообразованию взрослых: у него были публикации, он составлял списки рекомендуемого чтения для проповедников, со многими вел индивидуальную переписку. Его «Христианская библиотека» (1749–1755) предлагала широчайший выбор религиозной литературы. Он адаптировал научные («Обзор мудрости Господней в сотворении мира», 1775) и исторические работы, хотя откровенно признавал: «Моя цель в написании истории (как и натурфилософии) состоит в том, чтобы привнести в нее Бога» [96] . Здесь он выступает в качестве известного, хотя и не слишком популярного просветителя или посредника между культурной элитой и менее образованными сословиями.

95

Wesley J. Sermons. P. 396.

96

Wesley J. Letters. Vol. VI. P. 67.

Однако самый весомый и непреходящий вклад Уэсли в образование – это его Кингсвудская школа, открытая в 1748 году. Это была начальная и средняя школа с сильным уклоном в сторону религиозного воспитания. Хотя первоначально она предназначалась для христиан вообще, позже эта школа открывала двери в основном сыновьям (а иногда и дочерям) его странствующих проповедников. Как многие евангелические проповедники и другие серьезные люди, Уэсли не доверял старым частным школам из-за их сомнительных педагогических методов, не говоря уже о многочисленных нравственных и религиозных недостатках. Он утверждал, что эти школы расположены главным образом неподалеку от больших городов и подвержены их развращающему влиянию; дети принимаются в них без разбору; большинство учителей не более религиозны, чем их ученики. Преподавание плохо спланировано, обычное обучение подменяется изучением латыни и греческого, оценки выставляются произвольно, потому что объективно оценить работу трудно. А вот Кингсвудская школа представляла собой закрытый пансион, и в то же время из нее легко было попасть в Бристоль; в школу принимали лишь избранных, и они оставались в школьном пансионе круглый год, чтобы избежать нежелательного родительского влияния. Целью обучения было христианское просвещение, способом – «формирование их умов, с Божьей помощью, в духе мудрости и святости, путем внушения им принципов – созерцательных и практических – истинной набожности, обучения их по-старинному, чтобы они смогли стать разумными христианами, следующими Писанию» [97] .

97

Idem. Plain Account of Kingswood School, 1781 // Works. Vol. XIII. P. 293.

Подъем в четыре часа утра, уроки дополнялись церковными службами. Игры не разрешались, ибо «тот, кто играет в детстве, будет играть и став взрослым» [98] . Как и у пиетистов, развлечения сводились к прогулкам, садоводству и другим видам физического труда; детей всегда сопровождал учитель. Простая пища, соломенный тюфяк вместо пуховой перины (здесь перекличка с Локком). Мальчиков от шести до двенадцати лет обучали «чтению, письму, арифметике, английскому, французскому, греческому, латинскому и древнееврейскому языкам, истории, географии, хронологии, риторике, логике, этике, геометрии, алгебре, физике, музыке» [99] . Однако некоторые из этих предметов не упоминались в составленных Уэсли списках книг, а отсылки к наукам позволяют предположить, что это была форма развлечения, как и в Галльской школе. Ядро школьного расписания, помимо элементарных основ английского языка, составляло изучение классиков; обучение осуществлялось традиционным способом: через стихи, «обсуждения» и «декламацию». С другой стороны, Уэсли делал упор на пошаговое обучение; античные тексты выбирались исходя из его понимания самых ранних и «чистых» авторов; как и пиетисты, он игнорировал авторов «непристойных». Следует обратить особое внимание на обязательное включение в программу одного из любимых религиозных авторов самого Уэсли, ежегодно помещаемых во главу списка литературы, рекомендуемой для чтения и перевода.

98

Немецкая поговорка, процитированная в: Idem. A Short Account of the School in Kingswood, 1768 // Ibid. P. 283; Plain Account // Ibid. P. 294.

99

Short Account. P. 283; Plain Account. P. 295. Последние два предмета даются как «натурфилософия» и «метафизика».

Уэсли также спланировал четырехгодичный «академический» курс с добавлением к классической основе современных работ по естественным наукам, истории и литературе. С характерной для него самоуверенностью он утверждал, что «любой, кто пройдет этот курс, будет на голову выше девяти из десяти выпускников Оксфорда и Кембриджа» [100] . Действие этого плана было приостановлено до конца 60-х годов XVIII века, пока методисты были лишены права оканчивать Оксфорд. В 1775 году было выдвинуто предложение обучать проповедников в Кингсвуде, но вряд ли хоть один человек окончил «академический» курс. Время от времени кто-то из проповедников ненадолго останавливался в

Кингсвуде, и Уэсли иногда читал проповедникам наставнические лекции в оксфордском стиле. Он часто жаловался, что Кингсвуд не отвечает его идеалу, так как, не говоря уж о буйной и не поддающейся воспитанию мальчишеской природе, сами учителя редко обладали всеми необходимыми качествами: набожностью, способностью учить и поддерживать дисциплину. Тем не менее школа пережила многие превратности судьбы и постепенно превратилась в современную частную школу.

100

Short Account. P. 289; Plain Account. P. 296–301 с перечислением его критических замечаний по адресу Оксфорда и Кембриджа.

Значение и влияние Уэсли как просветителя установить нелегко. Хотя многие евангелисты и методисты разделяли его взгляды на первородный грех, на природу ребенка и роль образования, некоторые разрешали «невинные» игры и допускали использование детского любопытства в образовательных целях. В ретроспективе предложения XVII и XVIII столетий в области реформы образования, отношение евангелистов и методистов представляется очень консервативным, хотя и с некоторыми оговорками в плане пошагового обучения и бдительного наблюдения. Что в первую очередь бросается в глаза, так это их анализ человеческой природы как греховной и забота об образовании как необходимом, хотя и несовершенном инструменте для подготовки детей к спасению. Традиционное образование должно, таким образом, осуществляться в религиозном контексте. Эти взгляды вступали в явное противоречие с современным им подъемом оптимизма во взглядах на человеческую природу и на то, чего можно достичь средствами образования. В Кингсвуде вплоть до конца XIX века должность управляющего занимали престарелые проповедники, которые контролировали управление школой, а также религиозное воспитание, и всячески препятствовали директорам в модернизации школьной программы.

Как и англиканская церковь и нонконформисты в XIX веке, последователи Уэсли надеялись преподавать избранным ими людям в церковных школах первой и второй ступени, а также в колледжах по подготовке учителей. К концу века большинство нонконформистов оставили всякую надежду на религиозные школы и отдали предпочтение светским закрытым школам, которые могли хотя бы спасти их детей от идеологической обработки англиканской церковью. Уэслианцы, хотя их мнения по этому поводу разделились, дольше других цеплялись за свои школы. Уэсли превозносил воскресные школы, явно надеясь, что они будут продвигать не только образование, но и религию: ничего удивительного, что и его последователи активно их насаждали [101] .

101

Wesley J. Journal / N. Curnock (ed.). 1916; repr. 1938. Vol. VII. P. 3, 306, 377.

Однако попытки уэслианских священников контролировать воскресные школы и ограничить их работу чтением и обучением слову Божьему зачастую заканчивались расколом и утратой конфессионального контроля. Несмотря на продолжающиеся попытки сочетать образование с уэслианской религиозной этикой, развитие событий в уэслианских образовательных учреждениях на протяжении XIX века зачастую отражает борьбу социальных притязаний с религиозными целями, унаследованными от Уэсли. Тем не менее их настойчивость свидетельствует о желании изолировать методистов от ловушек грешного мира и в то же время удовлетворять свои социальные и педагогические амбиции: в XIX веке это значимый аспект в истории образования, основанного на религии. В Америке методисты основали разветвленную систему религиозных колледжей и университетов, что было бы немыслимо в Великобритании, хотя один лишь только недолго просуществовавший Колледж Коксбери пытался тщательно копировать схему обучения в Кингсвуде.

Что касается более широких культурных и педагогических вопросов, интересовавших Уэсли, освещенных в его публикациях, его наследие представляет собой перепечатки, сделанные главным образом уэслианцами в начале XIX века; его «Мудрость Божья с сотворении мира» и бойко продававшиеся народные рецепты, содержавшиеся в «Простой медицине», перепечатывались еще дольше. И все же, если рассматривать его в качестве популяризатора «высокой» религиозной культуры, адаптированной в «доступную», можно сказать, что работы Айзека Уоттса того же рода жили дольше и оказали большее влияние на публику. Если взять самый элементарный уровень популярных брошюр, остается лишь удивляться, что Уэсли основал общество по распространению своих коротких брошюр среди грешников лишь в 1782 году, и им не хватало простоты и доступности, свойственной, например, сборникам народных сказок, преданий, баллад, да и сама система их распространения по эффективности ни в какое сравнение не шла с той, что была создана Ханной Мор [102] .

102

Neuburg V. E. Popular Education. A History and Guide. Harmondsworth: Penguin, 1977. P. 131–137.

См. также очерки о Коменском и Локке в данной книге.

Основные сочинения Уэсли

Издание работ Уэсли к его двухсотлетию (Baker F., Heitzenrater R. P. (eds). Wesley’s Works. 34 vols. Oxford: Oxford University Press; Nashville: Abingdon Press, 1975-…) продолжается. Некоторые труды цитируются по более старому собранию сочинений: Works. 14 vols. Wesley Conference Office, 1872; repr. Grand Rapids: Zondervan (без даты выпуска); см. также: Journal / N. Curnock (ed.). L.: Epworth Press, 1916, repr. 1938. Vol. VII, VIII (1787–1791); Letters / J. Telford (ed.). L.: Epworth Press, 1931. Vol. III–VIII (1756–1791).

Следующие сочинения непосредственно затрагивают тему образования.

Journal // Works. Bicentennial ed. Vol. XIX. 1990. P. 286–291 (Susanna Wesley’s child-rearing).

Sermons // Works. Bicentennial ed. Vol. III. 1986. P. 333–372 (on «Family Religion» «The Education of Children», «Obedience to Parents»).

A Thought on the Manner of Educating Children // Works. Vol. XIII. 1872. P. 474–477.

Instructions for Children. L.: M. Cooper, 1743 (акцентирует внимание на необходимости все делать во славу Божию и подавлять страсти).