Пятничная я. Умереть, чтобы жить

Это Хорошо

Выбравшись из кареты, Янис-Эль решительно шагнула к двери и толкнула ее. Оказалось не заперто. Еще раз смерив прищуренными глазами широкий мощеный камнем двор замка, она шагнула за порог. Титус окликнул ее, но останавливаться Янис-Эль не стала. Сумрачный коридор вывел в широкую залу, которая явно служила трапезной — вдоль стен стояли длинные столы. Но сейчас здесь было пусто и оттого гулко и как-то душевно холодно. Так, словно в этом месте уже давно никто не смеялся и не поднимал чарки за здоровье и счастье.

Приметив в дальнем конце зала еще одну дверь,

Янис-Эль двинулась к ней. Еще один коридор закончился в холле, из которого тяжелая каменная лестница вела на второй этаж. Кроме нее здесь обнаружилось еще несколько дверей. При этом в доме по-прежнему было пусто и тихо, словно в могиле… Стало как-то не по себе.

— Эни бени рес, квинтер финтер жес, — бодря саму себя, начала Янис-Эль, тыкая пальцем в каждую дверь по очереди. — Эни бени ряба, квинтер финтер жаба, — палец уперся в створку под лестницей.

— И ничего я не жаба! — закричал вдруг кто-то так громко и звонко, что Янис-Эль от неожиданности подпрыгнула.

Под лестницей, в сторону которой все еще был уперт ее указующий перст, завозились, и вскоре из темной щели выбрался… мальчик. Светлые, почти белые волосы его были покрыты паутиной. Совсем некрасивая, но при этом ужасно уморительная и милая мордаха перепачкана чем-то вроде сажи.

— Вижу, что не жаба. Я и не про тебя. А ты кто?

Мальчик шмыгнул носом, а потом решительно размазал непокорные сопли ребром ладони, которую тут же обтер о пыльные штаны. Под носом теперь образовались еще и грязные «усы». Но Янис-Эль мужественно сдержала смех — мальчишка, несмотря на браваду, выглядел слишком уж несчастным.

— Я пресветлый дор Несланд!

Янис-Эль выпучила глаза, наверняка став похожей на офигевшую ушастую сову, и разинула рот. Кто? Кто?! Несланд? Ее муж? Который будет ее?.. Вечный лес! Видимо, изумление на ее лице было столь всеобъемлющим, что мальчишка неуверенно засмеялся. Янис-Эль сглотнула и все же решила довыяснить.

— Значит, это ты хозяин замка?

Сорванец захихикал еще веселее.

— Нет, глупая эльфа. Мой папа. А я — пресветлый дор Несланд-младший. Его наследник.

— Та-а-ак… — сказала Янис-Эль и испытала острое желание присесть. — Та-а-ак… А имя у тебя есть, чтобы я вас не путала? А то как закричу: «Пресветлый дор Несланд!», а вы и прибежите оба.

Мальчишка опять хихикнул и переступил с ноги на ногу. Ноги у него оказались босыми и, наверняка, мерзли.

— Меня зовут Альф.

Янис-Эль, сразу вспомнив рыжее веселое хулиганистое чудовище из сериала, подошла поближе, присела на корточки перед мальчиком и, послюнив большой палец, принялась оттирать ему «усы» под носом.

— Имя — что надо. Тебе подходит.

— Правда?

— Точно тебе говорю. Слушай, а чего ты тут один? Где все остальные? Твой папа, например?

— Он и Лута в церкви. С дядей Халльродом.

— Понятно. А ты чего не пошел?

Альф отвернулся.

— Они… Они молятся и маму вспоминают. А я… Я ее не помню… — уголки рта Альфа поползли вниз, глаза мгновенно стали словно бы еще больше и наполнились слезами.

— Э-э-э!

Постой! — перепуганно забормотала Янис-Эль.

Как себя вести с детьми она вообще представляла себе слабо, а уж что делать с плачущими детьми — и вовсе… Но мальчишка не разревелся. Он просто шагнул к Янис-Эль еще ближе и прижался своей по-прежнему изумительно грязной мордочкой ей к плечу. Помедлив секунду, Янис-Эль обняла его и прижала к себе покрепче. Наверно, надо было что-то сказать, но она не знала, что именно, а потому просто молчала и дышала в кудрявую мальчишескую макушку, которая почему-то, несмотря на пыль и паутину, пахла теплым молоком.

Внезапно в отдалении послышались шаги и голоса. Альф мгновенно подобрался — Янис-Эль почувствовала это, — вывернулся из объятий, решительно шмыгнул носом и поволок свежеобретенную подружку в то самое свое логово под лестницей, из которого выбрался, когда подумал, что Янис-Эль назвала его жабой. Там было тесно и по-прежнему полно паутины. Мальчишка ужиком проскользнул чуть ли не под нижнюю ступеньку, куда более крупная Янис-Эль такое совершить оказалась не в состоянии. Можно было надеяться только на то, что темный плащ с капюшоном идеально скроет ее скорчившуюся фигуру, совершенно потерявшись в темноте.

Мгновение спустя в холл вошли двое. Высокий, прямой как палка и худой тип в торжественном белом одеянии до пола, которое Янис-Эль тут же напомнило парадную сутану католических монахов. Вторым был фьорнис Титус.

— И куда, скажите на милость, делась фьорнэ Янис-Эль?

— Если бы вы не забыли о нашем приезде, пресветлый дор Халльрод, ей не пришлось бы отправляться вас искать, а мне стоять на холоде и ждать. Хорошо, что мы наткнулись на тех солдат, и они проводили нас до замка. Кадехо! Подумать только! А вы даже встречать нас никого не выслали.

— У нас траур.

— И что? Хотите, чтобы в этот день количество умерших, которых следует поминать, прибавилось за наш счет?

— Не говорите глупостей, фьорнис Титус-Тит. Давайте лучше о делах. Когда вы планируете подписать бумагу?

— Чем раньше, тем лучше. Чего тянуть?

— Хорошо. Тогда пройдемте ко мне.

— У вас же траур, — передразнил Титус сварливо, Халльрод на это ничего ответить не успел, потому что в холл ворвалась женщина, внешне изумительно похожая на него самого — такая же тощая и с осанкой «оглоблю проглотила».

— Что ты носишься, Ханна, как дворовая девка? Разве так положено вести себя приличной женщине?

— Юный Альф пропал, святой отец.

— Куда опять задевался этот мелкий паразит?!

Альф под своей ступенькой в ответ на это прозвище тихонько, но злобно зарычал, а Янис-Эль внутренне захихикала — уж больно знакомым показалось данное мальчишке его родственничком определение.

— Сбежал, пока я готовила ванну.

— Обыскать все — сараи, конюшню, кухню. Под лестницами посмотрите и во всех чуланах. Найти и привести его в церковь, — священник решительно махнул рукой и двинулся к одной из дверей, ведших из холла в еще один темный коридор.