Пятничная я. Умереть, чтобы жить
Шрифт:
— Что — детки? — Янис-Эль прищурилась.
— Хорошие, — очень честно сказал ангел и кивнул так энергично, что после пришлось подправлять съехавший на глаз нимб.
Черт хмыкнул и, извернувшись, смачно почесал себе спину — хрысь, хрысь, хрысь. Янис-Эль передернулась и вздохнула с пристоном. В компании этих двоих прятать свои истинные чувства и изображать из себя супергероя было глупо. Напротив, можно было позволить себе честно пострадать. Вот только так, похоже, считала только сама Янис-Эль.
— Что
Янис-Эль попыталась ухватить черта, чтобы вбить в него свою злость, которая так и осталась нерастраченной после слишком короткой и совершенно дурацкой драки с Несландом, но вдруг все поплыло, неожиданно навалилась мерзкая тупая боль, начавшая распирать ей черепушку, и она вдруг осознала, что лежит на полу детской в замке дора Несланда, а над ней ругаются несколько человек.
Сучки и шишки! Значит, все-таки опять померла не до конца…
Янис-Эль попробовала открыть глаза, но там, наверху, было слишком светло. Пришлось повернуть голову и только после повторить попытку. Осторожно приподняв одно веко, она тут же уткнулась взглядом в детское личико прямо напротив. Это был не Альф, а второй ребенок дора Несланда — девочка. Она лежала на животе под ногами увлеченных руганью взрослых, подложив под подбородок скрещенные руки, и в упор изучала незнакомую эльфийку.
— Привет! — сказала Янис-Эль шепотом и поморщилась — в затылке тут же стрельнуло как из пушки.
— Привет! — так же шепотом откликнулась девочка. — Альф сказал, что ты невеста папы.
— Была. Теперь — жена.
— Ты из-за этого драться полезла? Тебя замуж насильно выдали?
— Точно.
— А я выйду только за того, за кого сама захочу.
Янис-Эль вздохнула и попробовала открыть второй глаз. Получилось не сразу.
— Я тоже так думала.
— А почему ты не любишь нашего папу? Он хороший.
— Как тебя зовут?
— Лута.
— Меня Янис-Эль. Понимаешь, Лута, я не могу его любить или не любить. Я его только что увидела первый раз в жизни. Меня даже на мою же свадьбу не позвали!
Девочка округлила ротик и вскинула бровки. Что-то варилось в ее голове под пушистыми русыми волосами. Янис-Эль ждала, тем временем прислушиваясь к тому, что творилось над ней. А там продолжали орать. И громче всех вопил проклятый муженек. Так, словно задался целью добить свою «половину» если не кулаками, так интенсивностью звука, который ввинчивался в голову Янис-Эль жестоко и беспощадно.
— Драконовы боги, зачем надо было бить ее так сильно?! А если она теперь умрет? Или идиоткой станет?
— Она и так идиотка, — орал в ответ дор Халльрод. — Особенно если судить по тому, как она себя смеет вести. Поднять руку на супруга!
— И об этом я тоже хотел бы узнать поподробнее! Почему, если она сама здесь, я стоял перед алтарем с каким-то разряженным типом?
— Я попросил бы! — голос «дорогого дядюшки».
— Я же говорил тебе, Эйсон, — снова Халльрод, — это фьорнис Титус-Тит, официальный представитель…
— Но мне же не с этим самым Типусом жить…
— Титусом.
— Да какая, к дракону, разница!
Янис-Эль тихо засмеялась. Лута тоже ухмыльнулась.
— Ты забавная. И уши у тебя смешные. Мне тебя жаль.
— Чегой-то?
— Дядя Халльрод сказал, что тебя выпорют завтра за то, что ты ударила супруга.
— А что же сам супруг? Разве не ему решать в таком деле?
Лута пожала плечиками.
— Он вообще мало что здесь решает.
— А почему?
— Он хороший. А дядя плохой. А плохие всегда командуют хорошими.
— Эйсон, — резко выкрикнул над головами Янис-Эль и Луты пресветлый дор Халльрод, — как я сказал, так и будет!
Девочка отвела глаза, а Янис-Эль нахмурилась. Что ж это за дом-то такой, в котором дети с младенчества узнают такую истину, которую поведала только что Лута? Что ж за муженек ей достался, который, будучи главой семьи, тем не менее позволяет распоряжаться всем какому-то левому дяде в сутане? И что теперь будет с ней самой? Она замужем! Господи боже мой! Янис-Эль раз за разом повторяла это себе слово «замужем», но понимание так и не приходило. Словно не она. Словно не с ней. Казалось, впереди еще как минимум полгода, за которые можно будет как-то наладить свою жизнь, выстроить ее так, чтобы ситуация, в которой она сейчас оказалась, стала просто невозможна. Что же теперь?
Как сказал святоша, так и будет? Значит, порка? Ну нет. Она лучше умрет, чем позволит сотворить с собой такое. Будет биться до последнего, но в руки не дастся. Даже зубы в ход пустит! Хотя… Опыт подсказывал, что против толпы солдат не выстоит никто. Кто-то да подберется ближе — или с сетью, или вот так, как сегодня, ударит по голове… Бежать? Тогда прямо этой ночью. Сегодня прикинуться немощной и больной, чтобы не сильно стерегли… Сегодня… Твою-то маму! Сегодня ж у нее первая брачная ночь!
Бешенство снова вскипело в груди, и Янис-Эль злобно уставилась на дора Несланда, колонной возвышавшегося над ней. Словно почувствовав ее взгляд, тот наконец-то замолчал и опустил свои невозможные глаза вниз, на распростертое тело. Нет, не на тело Янис-Эль, как было подумала она, а на Луту, на которую чудом еще никто не наступил.
— Лута! Я же просил тебя побыть с Альфом!
— Мне с ним скучно.
Лута встала и расправила помявшееся платье.
— Ты большая и должна нести ответственность за него.