Пятничная я. Умереть, чтобы жить
Шрифт:
— Я про тебя, — Фьорнфельт усмехнулся, голосом подчеркнув это «тебя».
Янис-Эль вздохнула. И правда не стоило лезть с нравоучениями. Теперь вот расхлебывай. Конфликтовать не хотелось, но обширный опыт подсказывал, что такие дела надо пресекать на корню. И раз на «ты», значит, на «ты».
— Я чувствую, между нами возникло какое-то непонимание, капитан. Как предпочитаешь его решить? Здесь и сейчас? Или утром во дворе? Об одном прошу — обойдемся без острого железа. Лишние трупы никому не нужны.
Непонимание на лице Фьорнфельта сменилось искренним весельем.
— Ты, что
— Ага. Или слабо?
— Мне?
— Ну не мне же, — Янис-Эль дернула ушами. — Просто скажи: где и когда?
Капитан смерил ее долгим взглядом.
— Надеешься на эйнор-тоу? Так я и не таких…
— Клянусь Вечным лесом, что не буду использовать клыки.
Теперь в глазах капитана поселилась задумчивость.
— Странно. Ты совершенно уверена в себе, кроха ушастая. А потому или глупа как пробка, или и правда кое-что умеешь. Это может быть интересно. Завтра. В восемь утра. Во дворе. Не обессудь, но позову зрителей.
— Твое право. И ты не обессудь за то, что случится у них на глазах. Сам этого захотел.
Фьорнфельт хмыкнул и глянул почти игриво.
— На желание?
Янис-Эль раздвинула губы в подобии улыбки.
— Однозначно. Но чтобы потом не увиливать.
— Слово капитана Фьорнфельта. Но тогда уж и ты после не хнычь.
— Если только совсем чуть-чуть, — Янис-Эль рассмеялась. — Кстати, знаешь, что на эльфийском означает твоя фамилия, капитан? Человек на службе главы эльфийского фьора. Фьорн — глава фьора или Дома по вашему. Фельт — слуга-человек.
Капитан скривился и Янис-Эль заключила, что расшифровка фамилии для него не новость, и усмехнулась. С Фьорнфельтом все было просто, понятно и привычно. И уже поэтому он Янис-Эль не мог не нравиться.
Капитан проводил Янис-Эль в то самое помещение, к которому она, собственно, и шла — туда, где был фьорнис Титус и, как выяснилось, действительно священник по имени Халльрод. Они сидели за столом и попивали винцо, и при этом вид у обоих был таким довольным, что Янис-Эль стало не по себе. Знаменитая интуиция Александры Иртеньевой задергала больным зубом.
— А вот и моя подопечная, — радостно возвестил «дорогой дядюшка». — Куда ты пропала? Тут все с ног сбились в поисках тебя.
— Заблудилась, — кратко пояснила Янис-Эль и поискала глазами, куда бы сесть.
Однако в комнате, которая, судя по всему, служила кабинетом, было всего два стула, и оба они были уже заняты. Нет традиции вставать, когда в комнату входит дама? Ну тогда и «дама» имеет право вести себя по-современному. Даешь феминизм и все такое… Янис-Эль усмехнулась, шагнула к окну и уселась на подоконник, свесив недостающие до пола ноги. И Титус, и, главное, Халльрод уставились на нее с оскорбленным изумлением — так, как могла бы смотреть сама Янис-Эль, в бытность свою капитаном Иртеньевой, на рядового, который принялся ковырять пальцем в носу на праздничном построении в День Красной Армии.
— Она дурно воспитана даже для эльфийки, — сказал Халльрод Титусу, и «дорогой дядюшка» нервно дернул ушами. — Но я сумею это исправить.
— Не сомневаюсь, пресветлый дор, — подлюка Титус усмехнулся этак пакостно.
— Встаньте, Янис-Эль, — взглядом
Решив до поры в лишние «контры» не вступать, Янис-Эль спрыгнула с подоконника и подошла ближе к столу.
— Я прошу прощения, пресветлый дор, но нас никто друг другу так и не представил. Вы знаете, как меня зовут, я вас вижу впервые в жизни.
Сказала и испугалась — а вдруг все не так? Вдруг Янис-Эль уже встречалась с этим типом? Но, судя по тому, что даже будущий супруг ее не узнал там, в купальне, можно было надеяться, что и с дором Халльродом ранее они не виделись. Оказалось, угадала.
— Я старший брат безвременно почившей супруги вашего мужа — дора Несланда. Обращаться ко мне надо так: пресветлый дор Халльрод.
Янис-Эль легко поклонилась в ответ и вновь выжидающе уставилась на тощего хмыря.
— Вы разве не знаете, что садиться без разрешения старших по статусу вам не разрешено?
Вечный лес!
— Прошу прощения. А могу я узнать, кто именно здесь старше по статусу? Вы?
— Любой мужчина в этом доме.
— Но… — Янис-Эль удивленно взглянула на «дорогого дядюшку», который ранее вроде сидеть при себе не запрещал.
Тот усмехнулся еще более пакостно, чем обычно.
— В твоей судьбе, дорогая племянница, произошли счастливые перемены. Теперь ты не фьорнэ Моберг, а пресветлая дора Несланд.
— Нес… — Янис-Эль запнулась и сжала кулаки.
Несланд… Значит, что? Значит, она уже… окольцована? Но… как?! Та самая бумага, подписывать которую эти двое отправились, пока она и Альф сидели под лестницей? Или?.. Или даже саму свадьбу сыграли без нее? Кровавая пелена нестерпимо горячего, как пламя ада, гнева буквально рухнула на Янис-Эль, лишив ее зрения и слуха. Она так долго сдерживала себя, так долго выжидала, присматривалась и старалась подстроиться. Так долго строила планы, решала, как ей быть, если вдруг… И все эти идиотские наивные построения обвалились в одну секунду. Разом. Вмиг.
Из последних сил удерживая себя на краю ямы, заполненной гневом, как котел кипящим молоком, Янис-Эль, цепляясь языком за мгновенно заострившиеся зубы, спросила:
— Как это стало возможно, дорогой дядюшка?
Титус стрельнул ушами.
— Я решил, что так будет правильно. Твой опекун наделил меня правом быть твоим представителем на бракосочетании. Дор Несланд свое согласие на брак с тобой сегодня подтвердил. Так что вот уже полчаса, как ты замужем, Янис-Эль, и впереди у тебя первая брачная ночь, — Титус потер лапки так, словно собирался лично принять в ней участие.
Остро захотелось кого-нибудь убить. Можно двоих. Например, вот этих, сидевших с бокальчиками вина в руках. Свадебку, стало быть, празднуют, дело обстряпали и обмывают. Но куда, черт его раздери, этот треклятый дор Несланд смотрел? Ему что, после смерти жены вообще все в этой жизни по фигу? Он же знал, что в Несланд Эльц должен приехать не только Титус, чтоб ему собственным дерьмом подавиться. Кроме него планировалось ведь и прибытие невесты. Так почему же дор Несланд дал согласие на этот дикий брак с участием представителя — дора Титуса — вместо личного присутствия Янис-Эль?!