Пятый сон Веры Павловны
Шрифт:
– За нами? – оглянулся Сергей, но Коровенкова не увидел.
– Это же вы приехали к нам на тракторе? Значит, за вами. Мы регистрируем тех, кто приходит сам.
– А Коровенков? – опять оглянулся Сергей.
– Вашего товарища уже пригласили. Он ужинает, – пояснил человек, произнося слова просто и ясно. – Меня зовут Павел Жеганов. Можно просто по имени.
– Жиганов?
– Нет, Жеганов. Четкое е, слышите?
– А вы что, знаете Коровенкова?
– Конечно.
– А куда мы идем?
– В гостиницу.
– А здесь побыть нельзя?
– Пока нельзя, – голос Жеганова прозвучал доброжелательно, но твердо: – Но у вас еще будет время. Всего насмотритесь.
– А междугородная связь есть в гостинице?
– Разумеется.
Ночь. Разговоры
Они поднялись на второй этаж.
Небольшая прихожая, спальня, душевая.
Человек, прибывший на периметр, скажем так, без приглашения, наверное, мог и не надеяться на такие удобства. Впрочем, узкие окна были плотно закрыты серебристыми жалюзи. Все равно нежный, как бы вкрадчивый запах далекого лесного пожара проникал в комнату.
– Можно совсем открыть окно?
– Мы этого не делаем. Налетят комары.
– Но здесь душно.
– Мы включим кондиционер.
– А выходить я могу? – удивился Сергей.
– Ночью? Куда?
– Ну, как? – замялся Сергей. – Мало ли…
– Ночью в Новых Гармошках спят, – улыбнулся Жеганов. Он был спортивен и вежлив. – В номере есть электрический чайник, кофе, печенье, заварка. Даже безопасная бритва есть с набором лезвий.
– А телефон?
– На столике.
– Он подключен к междугородке?
– Разумеется.
Показав, что где лежит, Жеганов ушел.
Сергею он не понравился.
Почему Жеганов? Почему не Жиганов?
И усмехнулся: встречаются имена покруче.
Был среди его приятелей некто Кослов. Все равно звали его Козлом. Был еще Сопакин. И это всем ясно. Чепуха какая-то получается, подумал он. Жеганов, вроде бы отвечал на вопросы, но по сути ни на один не ответил. Все как-то мимоходом, все как-то обыденно. Дескать, утром зарегистрируем… Утром поговорим… Утром все увидите сами…
Он снял трубку.
Кому позвонить? Серому? Живы, мол, Коровенков и Кобельков… Коле Игнатову? Разбудить, успокоить, живы, мол, гегемоны. Вот по такой жаре, а все еще живы… Карпицкому? Вот звоню, дескать в Мюнхен прямо из Новых Гармошек. Сильно. Наверное, удивится Карпицкий…
Философу!
Суворов единственный человек, которого, как ни странно, можно поднять ночью. Если он и укорит за столь поздний звонок, все равно ответит на вопросы. Раз человек звонит ночью, значит, ему надо, так он всегда считал. К тому же, Суворов единственный человек, который может знать что-то о затерянном в тайге поселке. И скорее всего, знает. И уж само собой, что он – единственный, у кого, в случае необходимости, можно просить помощи.
Правда, Ант…
Правда, вся эта история с картой и с письмом…
Что-то в душе Сергея противилось желанию звонить Суворову… Не то, чтобы он придавал слишком уж большое значение многозначительным намекам Валентина, но…
Думая так, он машинально набрал код и номер.
Долгие гудки. Долгие гудки. Долгие гудки. Долгие гудки.
Присев на краешек кресла, пододвинутого к столику, Сергей молча рассматривал стену, на которой цветным пятном выделялась репродукция – «Последний день Помпеи».
Вполне успокаивающая…
– Вас слушают.
Откликнулся не Суворов.
В голосе чувствовался акцент.
– Слушаю.
Еще бы, козел! Конечно, ты слушаешь, со странным удовлетворением отметил про себя Сергей. Ты, наверное, и должен слушать. Для того тебя и посадили ночью у телефона, чтобы ты внимательно слушал. Только вряд ли, Ант, ты узнаешь мой голос. Очень трудно запомнить голос по одной короткой встрече у гаража, если до этого ты, конечно, внимательно не присматривался, не прислушивался…
Вот бегаешь, бегаешь, покачал Сергей головой, вот прячешься, бежишь сломя голову в глухую тайгу, заметаешь следы, а, позвонив старому другу из заброшенного в тайге поселка, непременно попадешь на того самого человека, от которого бегаешь!..
Такая карма.
– Привет, Ант, – сказал он сухо. – Подай-ка мне Алексея Дмитриевича.
– А кто его спрашивает?
Сергей усмехнулся:
– Доцент.
– Какой доцент? – не понял Ант.
– Алексей Дмитриевич поймет. Так и скажи – доцент.
Прибалта, несомненно, уязвил тон Сергея, но в трубке зазвучала нежная мелодия.
Узнал он меня?
Он ведь, несомненно, пользуется определителем номеров, так что засиживаться в Новых Гармошках не стоит. Нужно срочно сваливать в Мариинск. Вот тебе и отдых. Забирать Коляна и сваливать. Утром поблагодарим Жеганова и отправимся на заимку. Наверное после звонка Суворову с реки вообще надо уходить. А главное, уводить Коляна.
Он покачал головой.
Гудка в трубке все не было.
В какой-то момент он даже решил, что связь прервалась, но из нежного тренканья всплыл знакомый голос:
– Да?
– Это я, – ответил Сергей.
Он все время помнил, что Ант их слушает.
– Откуда? – удивился Суворов.
– Не догадываешься?
Суворов рассмеялся.
Его ровный смех почему-то больно резнул Сергея.
Он самому себе не смог бы объяснить – почему? – но смех Суворова, находящегося от него где-то в ночи за сотни километров, действительно больно резнул его.