Пыль моря
Шрифт:
– Посмотрим. Думаю, что всего придётся повидать.
– Да уж это ты верно заметил. Но всё ж на земле оно как-то спокойней. А может, привыкну.
– Привычка. Люди говорят, что ко всему привыкнуть может человек.
– Всё ж мы существа земные. Трудно привыкнуть, а всё ж красота!
– Красиво, – согласился Тин-линь. – Всю жизнь думал о море, мечтал о нём, тянуло меня к нему. А вот увидел и как-то не ожидал, что так огромно оно и необъятно. И верно ты говоришь, что жуть охватывает, глядя на него. Так и кажется, что налетит ветер и джонка наша рассыплется в щепы.
– Не каркай! Духи твои ещё услышат. Может, какому морскому духу дары поднести, а?
– Оно бы не мешало, да не вспомнить мне таких духов. Не нужны нам были морские духи. Надо у корейцев спросить, должны знать хорошо.
С большим трудом удалось договориться о жертвоприношении. Матросы с изумлением и радостью исполняли ритуал на свой лад. После выдали им праздничную порцию ханшина и богатую закуску. Мишка не скупился хозяйским добром. Матросы с жадностью уничтожали целые рыбины, запихивали полные рты рисом и бобами, густо сдобренные маслом.
Лица оживились и повеселели. Угрюмость исчезла, раздавался смех и весёлые восклицания. Слегка захмелевшие матросы порывались обниматься и выказывали откровенное дружелюбие.
– Видал, как их развезло! – радостно кричал Мишка своему бывшему хозяину, опрокидывая крохотную чашечку в рот. – Теперь можно надеяться и на содействие.
С этого дня отношения команды стало почти дружеским. Во всяком случае, Мишка перестал остро ощущать опасность и постоянно быть настороже.
Уже к концу недели джонка стала петлять в нескончаемой цепи островов и островков. Гористые, покрытые тёмным лесом, с грохочущим прибоем, они пугали пассажиров. Привыкнуть к виду пенных пучин было нелегко.
Всё чаще попадались различные джонки, иногда просто громадные с несколькими высокими мачтами. Корейский берег давно пропал из виду. С завидным искусством кормщик вёл джонку среди этого скопления островов, лицо его осунулось и почернело. Он почти не спал, опасаясь наскочить на подводные скалы или сесть на мель. Иногда ветер крепчал, и приходилось отстаиваться за высоким мысом или уходить подальше от опасных берегов.
По ночам кормщик, а его звали Сун, выбирал место потише и бросал якорь. Но случалось, что приходилось ложиться в дрейф вдали от берегов.
Мишка установил вахты на ночь, но это сильно утомляло друзей. Они так и не решились полностью довериться корейцам и постоянно держали их под неусыпным наблюдением.
Понемногу стали свыкаться с морем и качкой. Постигали морскую премудрость, и уже сами могли управляться парусами и снастями. Но вот чутья им ещё совсем не хватало, когда дело заходило о ветре, погоде и приметах. Здесь без опытного Суна обойтись было невозможно.
Умер матрос, раненный Мишкой в схватке. Это несколько ухудшило отношение корейцев к своим пассажирам. Матросы пели заунывные песни, пили ханшин маленькими чашечками. По этому случаю Мишка не стал скупиться, хотя с продуктами было и не так уж хорошо. Вяленая рыба была в достатке, а остальное приходилось сильно экономить.
Рыбачьи деревушки, куда иногда приходилось заходить, ничем существенным помочь не могли. На обмен уже ничего не оставалось. Запасались свежей водой, горстью проса и продолжали путь. Только ханшина было достаточно и при большом недовольстве заливали им тоскующие души.
Глава 28. Неожиданная встреча
Кормщик Сун тревожно всматривался в далёкие паруса, видневшиеся у горизонта. Он тихо переговаривался со своим помощником, у обоих лица выражали беспокойство.
Долго и настойчиво Сун пытался объяснить Тин-линю причину его беспокойства, пока Тин-линь не догадался, что виднеющиеся вдали паруса грозят им какой-то опасностью. И хоть за время плавания они стали лучше понимать друг друга, но каждый раз общение доставляло много хлопот. Жестикуляция по-прежнему была главным средством разговора.
Всё же Тин-линь уразумел, в чём дело, и пошёл совещаться с Мишкой.
– Беда наплывает, Миш. Те далёкие паруса тянут к нам маньчжурских собак. Военные джонки императора, Сун торопит с укрытием. Чего доброго остановят, тогда ни нам, ни им не избежать смерти.
– Вот, чертяки! Куда ж укрываться? Что мы можем? Пусть Сун решает. Он здесь за главного, а мы подмогнём. А может, пронесёт?
– Может и пронесёт, да лучше остеречься. Маньчжуры опасаются флота с Тайваня и постоянно посылают свои джонки охранять побережье. Попутно останавливают таких, как мы, трясут бедных торговцев. А нам и подавно опасаться их следует.
– Это и так понятно, встречаться с ними нам не с руки. Пусть Сун попробует уклониться и скрыться за каким-нибудь островом. Ему видней.
Сун одобрил решение своих новых хозяев, и матросы забегали по палубе, поворачивая паруса и натягивая канаты. Джонка отвернула в сторону и стала подтягиваться к скалистому островку, видневшемуся у горизонта.
Но вскоре заметили, что военные джонки, а их оказалось две, тоже изменили курс, намереваясь догнать их. Сун стал кричать, матросы вытащили длинные вёсла и стали размещаться по бортам.
– Ребята, – предложил Мишка, – надо и нам поработать. Правильно Сун удумал с вёслами. Так мы быстрее можем достичь острова.
Бросились к свободным вёслам, налегли. Джонка веселее запрыгала по волнам. У руля остался один кормщик, покрикивая на матросов. Однако большие джонки шли быстрее и медленно догоняли. Матросы изнемогали, вместе с ними потели пассажиры.
К счастью ветер переменил направление, и маньчжуры не могли перерезать отход к острову. Да и остров уже хорошо был виден в окружении белых бурунов. За ним виднелся в отдалении другой островок. Все вздохнули с облегчением, можно было передохнуть.
С полчаса ещё маньчжуры пытались догнать джонку, но потом легли в дрейф и вскоре скрылись за скалистыми высокими мысами островка.