Пылающая полночь
Шрифт:
— Пф! Можно подумать, ты сам понял, что сказал, — отмахнулся я.
— Что сказал — понял, а вот откуда взял — не помню, — хохотнул сосед. От его дурного настроения не осталось и следа. Как мало нужно некоторым для счастья, кто бы мог подумать. А вот мне…
— Гилд, найди старосту, пусть выделит дом для ночлега, — окликнул я слугу.
Ломовик бухнул тяжелыми копытами о деревянный настил недлинного, но широкого мостика, переброшенного через тихо журчащий заросший ручей, и порысил вперед, навстречу поднимающейся в селении суете.
Еще один день скачки позади, еще одна ночевка впереди.
— Мессир! — Своим восклицанием Гилд сбил меня с мысли. А тут еще и дух насмешливо фыркает. Опять!
— Да?
— Второй дом от колодца по левой стороне, — подъехав вплотную, проговорил он. — Староста обещал, что там нас примут… я заплатил ему серебряк.
— Хорошо. Хозяевам дома заплатишь столько же, — кивнул я, чуть поторопив скакуна. Тот недовольно фыркнул, но послушно прибавил ход.
Ага, а это, как я понимаю, и есть нужный нам дом. Что ж, неплохо, совсем неплохо. Двухэтажный, с высокой крышей, на каменной подклети. Если здесь не живет семья с двадцатью детьми, то у нас есть все шансы хорошо отдохнуть!
Хозяева приняли нас пусть и не с восторгом, но довольно радушно. Хотя покажите мне человека, который будет вне себя от радости из-за того, что его после тяжелого дня подняли с кровати и заставили встречать незваных гостей! В общем, мы с Гилдом постарались проигнорировать недовольные взгляды звероватого вида лохматого и бородатого хозяина дома, тем более что при виде серебряной монеты, положенной на стол, недовольство исчезло из его глаз, словно и не было. А в следующую секунду вокруг нас уже хлопотала поднятая ревом мужика хозяйка дома, оказавшаяся худенькой и невысокой женщиной со взглядом испуганной лани, хрупкой и красивой, как фарфоровая статуэтка. Гилд как ее увидел, так и оторопел. Застыл столбом посреди комнаты — и ни туда ни сюда. Стоит, глазами блымает и… медленно краснеет. Вот незадача! Только влюбленного слуги мне и недоставало для полного счастья!
— Доброго вечера, ваше преосвященство. — Войдя в кабинет инквизитора, Вурм дождался, пока слуга закроет за ним дверь, и лишь после этого поприветствовал сидящего за столом хозяина дома.
— Рад видеть вас, советник, — отложив в сторону недочитанное письмо, тут же с шелестом свернувшееся в трубку, кивнул гостю протопресвитер. — Присаживайтесь. Вино?
Старый алхимик благодарно кивнул и, сделав шаг вперед, уселся в кресло, предусмотрительно поставленное у письменного стола. Предмет мебели жалобно скрипнул, но с честью выдержал немалый вес Вурма.
— Белое, с вашего позволения, — проговорил гость. Мягко звякнул колокольчик в руке хозяина дома, и в тот же момент появившийся на пороге слуга, выслушав приказ, так же молча исчез, плотно закрыв за собой дверь, чтобы вернуться через несколько минут и выставить на стол
Вурм окинул взглядом получившийся натюрморт и, довольно крякнув, потянулся к вину. Тихо забулькал графин, наполняя кубки, а хозяин дома все молчал. Так и не дождавшись ни слова от собеседника, старый алхимик небрежно коснулся краем своего кубка бокала инквизитора и, не чинясь, глотнул ароматную жидкость. Сыр в мед и в рот! Вурм довольно зажмурился, покосился в сторону холодно взирающего на происходящее протопресвитера и, пожав плечами, забросил в рот пару орехов. С хрустом их разгрыз и вновь глотнул вина, уже не обращая никакого внимания на хозяина кабинета.
— Хам, — не выдержал тот, залпом осушив свой кубок.
— Замечательное вино, ваше преосвященство. Нектар! — причмокнул Вурм, начисто игнорируя собеседника.
— О, да, Граммоны не зря гордятся своими виноградниками, — усмехнулся инквизитор.
Советник бургомистра перевел взгляд с хозяина дома на свой кубок, понюхал и, вздохнув, поставил его на стол.
— Да, продешевил. Не деньгами надо было брать, а вином, — протянул он и, смерив инквизитора неожиданно потяжелевшим взглядом, медленно кивнул. — Я внимательно слушаю, ваше преосвященство.
— Это хорошо. А то я было подумал, что вы совершенно не намерены отвлекаться от дегустации этого нектара, по крайней мере до тех пор, пока не опустеет графин, — еле заметно улыбнулся протопресвитер, но тут же стер с лица даже эту тень веселья. — Итак, как вы понимаете, речь пойдет о вашем внуке и его недавнем знакомце.
— И при чем же здесь юный бараненок, как назвал его Дим? — поинтересовался Вурм.
— Бараненок, да? Несколько оскорбительно, но в целом верно, — кивнул инквизитор. — Иначе его и не назовешь после того, что умудрился сотворить этот шалопай.
— Ваше преосвященство… — укоризненно взглянул на собеседника Вурм.
— Мои люди, расследуя недавние события в Ленбурге и его округе, заинтересовались спутником вашего внука, которого тот привел из Пустошей. Тем самым бароном Граммоном. И потрудились отыскать самого сударя Пира, с недавних пор проживающего у своего дядюшки, владетельного барона Триго… Скажите, Вурм, этот самый бараненок… он дарил вашему внуку медальон?
— Медальон? — Брови советника поползли вверх, но уже через секунду он вспомнил сверкнувшую искристыми разводами белую пластинку в обрамлении из золотой проволоки, которую Пир при нем надел Диму на шею. — Было дело. Древняя вещица, как бы не с ТЕХ времен.
— Вполне возможно, — покивал инквизитор. — Этот оберег хранился в семье Граммонов с очень давних пор, пока нынешний владетель Бордэс не отдал его Пиру. А тот, как мы только что выяснили, отблагодарил им вашего внука.
— И при чем здесь эта цацка? — недоуменно поинтересовался Вурм.
— Полагаю, она кого-то заинтересовала. Настолько, что юного Граммона вытащили аж в Пустоши, лишь бы завладеть этой вещью.
— Не проще было украсть? — пожал плечами советник.
— Ничуть. У этой вещи есть странное свойство. Взятая насильно, она за сутки убивает покусившегося, после чего становится абсолютно безвредной… ровно на одиннадцать месяцев. Достаточный срок, чтобы обрести нового хозяина.