Раб и солдат
Шрифт:
— Давайте успокоимся! — снова призвал к спокойствию шеф. — Я уверен, что мистер Стюарт примет правильное решение. Не так ли, Гилберт?
Стюарт затравленно переводил взгляд от меня на Фонтона и обратно. Никак не мог взять себя в руки. Но было видно: мозги у него включились. Он спешно просчитывал варианты.
— Что делать, если Сефер-бей откажется ехать в Стамбул?
— Не смешите меня, Гилберт! — возразил Фонтон. — Вы ли не хозяин в собственном доме? Как может нежданный гость вам отказать? Особенно, ежели повод будет нешуточный? Вызов от Акиф-паши или
«Рыбий глаз» погрузился в раздумья.
— Я бы мог пойти вам навстречу, Феликс, — наконец он прервал затянувшуюся паузу, игнорируя мою персону. — Но мне хотелось бы, чтобы на этой истории наши отношения прекратились. Я или вернусь в Лондон, или добьюсь перевода в Египет. Подальше отсюда, — он тяжело вздохнул.
— Как быть со следом, который ведет к супруге Селим-паши? — тут же откликнулся Фонтон.
— У меня есть запись показаний Сефер-бея. Я ее уничтожу, как только князь исчезнет.
— Вариант! — подтвердил Фонтон и взглянул на меня. Я кивнул в знак согласия. — Тогда по рукам. Слово джентльмена, Гилберт: если все сложится удачно, наши отношения завершатся при условии, что вы покинете Константинополь. Ждем вас завтра в полдень на рейде Бююкдере вместе с Сефер-беем.
Они пожали друг другу руки. Не удостоив меня и взглядом, «рыбий глаз» сцапал тяжелый мешочек с золотыми гинеями со столика и был таков. Мы переглянулись.
— Дожали? — поинтересовался я мнением Фонтона.
Шеф пожал плечами.
— В нашем деле никогда до конца не будешь ни в чем уверен. Но насколько я знаю людей, подобные типы, пекущиеся о своем внешнем виде, цепляются за жизнь и благополучие двумя руками. Думаю, он примет правильное решение.
Я не мог с ним не согласиться. Как я помнил из своей прошлой жизни, из шпионских романов, основанных на реальных событиях, и из разоблачительных статей в 90-х, во времена СССР сплошь и рядом англосаксы и их союзники вербовали советских людей, подлавливая их на какой-то ерунде. Что мешало им пойти в КГБ и честно во всем признаться? Оказалось, элементарная жадность. Угроза потерять доходное местечко, связанное с загранкомандировками, чеками Внешпосылторга и доступом к дефициту, или кресло руководителя напрочь отключала в подобных типах инстинкт выживания.
… Я, не рискуя возвращаться в Бююкдере, остался с Бахадуром ночевать в доме Канцелярии посольства, в котором часто останавливались русские паломники. Утром стали собирать вещи. Ждали Фонтона, чтобы выдвигаться на пристань, а далее проследовать на русский бриг.
Все просто. Перехватим Сефер-бея в проливе — и курс на Севастополь. Жаль опять с друзьями не попрощаюсь. Фонтону достанется миссия, куда труднее. Разгребать дипломатический скандал.
Я спросил его вчера:
— Феликс Петрович! А вы не боитесь там подставляться? И давать англичанам козырь в борьбе за влияние у престола падишаха?
— Можно подумать, — ответил он мне, — что первое похищение осталось бы без последствий? Или твой план радикального решения вопроса. Куда ни кинь — всюду клин. Но в свете грядущей войны с Египтом Блистательная Порта и не пикнет!
Мы оба оказались в корне не правы, когда думали, что у нас уже все схвачено. Стюарт нас переиграл. Фонтон прибежал к нам взмыленным и растерянным перед самым выходом в порт. Огорошил с порога:
— Стюарт застрелился!
[1] Верки — это отдельные части воинских укреплений, составные части крепости.
[2] Кейзер-флаг или крепостной флаг: красный фон, тонкий белый вертикальный крест, перечеркнутый широким голубым диагональным крестом, окантованным белой полосой. Официально утвержден в 1842 г.
[3] Название английского правительства.
[4] Важные чиновники Дивана, принимавшие прямое участие в судьбе Сефер-бея и боровшиеся за возвращение его из ссылки.
Глава 17
Вася. Михайловское укрепление, май 1838 года.
Как может не быть заряжено ружье на посту? Часовой вылупился на Васю. Что за дурацкий вопрос?
— Как же иначе? — гордо ответил он.
Вася удовлетворенно кивнул. И вырвал ружье из рук солдата. Вскочив на бруствер, он опустился на одно колено. Пристроил ружье, как учили. Опер левую руку на колено. Приклад прочно прижал к правому плечу. Навел его на Исмал-ока и нажал спусковой крючок. Полыхнула вспышка пороха на зарядной полке, вызвав у Васи мимолетное ослепление. Громыхнуло. Черкес зашатался. Рухнул, как подкошенный, лицом вперед. Ваншот! Точно не жилец. Не спасло кузнеца его богатырское телосложение.
Вася кинулся вниз, нацелив острое жало штыка на опешивших горцев. Съехал по влажному валу, использовав свой зад вместо санок, а ружье — как лыжную палку. Вслед ему летела грязная брань капитана. Милову было все равно: он одним махом разрубил Гордиев узел и покончил с сомнениями коменданта. Оставалось лишь закончить дело.
Хуци с шашкой наголо помчался навстречу злому гяуру. Спрыгнул в ров. Неизвестный Васе черкес склонился над трупом Исмал-ока в надежде, что его еще можно спасти. Вася без особых затей насадил тешебсца на штык отработанным движением. Пробил играючи точно в район солнечного сплетения. Тяжелое ружье не подвело. Черкес жалобно вскрикнул. Выронил шашку, которую уже занес, чтобы раскроить Милову череп. Вася стряхнул со штыка сложившегося пополам Хуци и, перехватив ружье, засандалил ему в голову прикладом. Уцелевший черкес взвизгнул и бросился наутек.
«Калаш бы не помешал», — мелькнула у Васи забавная, но вполне здравая мысль. Третьего противника не удалось записать на свой счет.
Он вскарабкался на край рва. Туда, где несколькими мгновениями раньше стояли черкесы, уверенные в своем праве. За Миловым по склону сбегали солдаты во главе с капитаном. Офицер несся с перекошенным белым лицом.
«Ща врежет», — весело подумал Вася, переворачивая тело Исмал-ока, чтобы вытащить его кинжал.
— Кинжальчик хотели, господин офицер? — нагло спросил Вася. — Получите-распишитесь.