Рабочие Северного Кавказа. Становление социального слоя

Шнайдер Питер

В кон. XIX - нач. ХХ в. этот вопрос привлекал внимание далеко не одних только социал-демократов. С учётом вышеупомянутых обстоятельств становится более ясна позиция В.И. Ленина, важность которой едва ли стоит доказывать, так как она составляет основу значительной части исследований советских историков рабочего класса. В полемике с народниками и либералами В.И. Ленин выступал как против ограничения класса одними только фабрично-заводскими рабочими и исключения из его состава строителей, батраков, рабочих домашней промышленности, так и против растворения рабочего класса в общей массе трудящихся. В 1912 году в статье "Развитие революционной стачки и уличных демонстраций" В.И. Ленин пишет: "Выросла численность пролетариата минимум процентов на 20. Выросла концентрация пролетариата. Увеличилась в громадных размерах, которые не поддаются учёту, масса пролетарского и полупролетарского населения в кустарной промышленности, в ремесле и сельском хозяйстве. Здесь речь, другими словами, идёт о том, что столыпинская аграрная реформа, ведущая к обезземеливанию массы крестьян, расширяет рынок наёмной рабочей силы, наводняет города и рабочие посёлки людьми в поисках средств к существованию, открывает доступ

крестьян в условия городской, промышленной жизни. Следовательно, закономерен интерес к процессу "окрестьянивания" части рабочего класса и попыткам сформулировать качественные характеристики "чистого" рабочего. Под ним следовало понимать рабочего, который по своему жизненному положению должен был усвоить пролетарскую психологию. А это невозможно без многих лет пребывания на фабрике без всяких посторонних целей, а по общим условиям экономического и социального быта".

Таким образом, факторы, относящиеся к сугубо духовной сфере (сознательность, пролетарская психология), являлись решающими с точки зрения качественной характеристики субъекта - опоры большевиков в массах, или собственно потенциального члена партии, факторы материального, экономического порядка в этой ситуации обозначались как определяющие.

Необходимо обратить внимание на то, что подобный подход затрагивает деятельностную характеристику субъекта, прежде всего условия и способы мотивации, способы достижения цели.

В 1921 году В.И. Ленин так определял рабочий класс: "Пролетариатом называется класс, занятый производством материальных ценностей в предприятиях крупной капиталистической промышленности". Крупные (имеющие 500 рабочих) и мелкие (50 рабочих) фабрики В.И. Ленин рассматривал как два разных социально-экономических типа промышленных заведений. На мелких фабриках короче рабочий год, и в связи с этим они "не способны создать постоянных кадров пролетариата - значит, здесь рабочие более связаны с землёй, вероятно, хуже оплачиваются, менее культурны". В советский период впервые на всесоюзном уровне вопрос о границах пролетариата обсуждался в 1929 г. на I Всесоюзной конференции историков-марксистов. Основные выводы которой были позднее изложены в статье А.М. Панкратовой "Проблемы изучения истории пролетариата". Автор, подчеркнула, что у классиков марксизма-ленинизма термины "пролетариат" и "рабочий класс" являются равнозначными, и что в состав пролетариата необходимо включить: 1) группу производственных рабочих, состоявшую из фабрично-заводского и земледельческого пролетариата, горнорабочих, железнодорожников, рабочих транспорта и связи; 2) группу непроизводительных рабочих (торговый пролетариат; низшие категории служащих, обслуживающий персонал промышленных заведений. А уже в 1958 г. А.Г. Рашин, подсчитывая численность лиц наёмного труда в дореволюционной России, включает в состав рабочего класса не только собственно рабочих, но и служащих промышленных предприятий, транспорта, торговли, связи, а так же прислугу, как в учреждениях и промышленных заведениях, так и домашнюю.

Вопрос о "чистом" пролетарии неизбежно порождал другие вопросы, связанные с так называемыми переходными типами, уже в формулировке которых ясно прослеживается направленность рассуждений, стремление унифицировать, ранжировать и обосновать закономерность хода исторического процесса с заранее известным результатом.

"Масса переходных типов" определяется тем, что они обладают признаками двух граничащих с ними классов - пролетариата и мелкой буржуазии. Это люди, которые лишь в большей или меньшей степени живут продажей своей рабочей силы. Н.А. Иванова указывает: "В связи с этим можно считать, что если продажа рабочей силы в сфере материального производства даёт большую часть общего дохода, то он является рабочим (несмотря на сохранение определённой связи с деревней, сельским хозяйством). Если же основная часть дохода поступает от собственного хозяйства, а наёмный труд является лишь побочным, вспомогательным занятием, то такой труженик должен быть отнесён к мелкой буржуазии". Таким образом, попытки количественно расширить, вовлечь в круг, определяемых как пролетариат, наёмных работников различных групп трудящихся, совмещался со стремлением выделить наиболее устойчивые типы. Подобные разноречивые стремления понятны и вполне объяснимы, особенно если учесть, что к "1913 году мелкая промышленность давала около трети всей промышленной продукции страны, а число занятых в ней работников значительно превосходило число рабочих фабрично-заводской индустрии". Историки советского периода, придерживаясь ленинской концепции эволюции мелкотоварного производства, считали, что к мелким предприятиям можно отнести промышленные заведения с числом занятых на них человек не более 16, без машин или с ограниченным их применением, существующие в рамках патриархального, мелкотоварного и частнокапиталистического укладов и трёх стадий капиталистического производства (капиталистической простой кооперации, мануфактуры и фабрики). Одним из основных положений марксистской концепции формирования пролетариата является мысль о его постепенном выделении из среды мелких собственников - крестьян, ремесленников, кустарей. В этой эволюции пролетариат проходит три стадии, соответствующие трём стадиям развития капиталистического производства. На наш взгляд, подобная трактовка формирования рабочего класса напрочь вычёркивает из истории реально действующих субъектов, подменяя их некими идеальными типами.

Само обозначение "переходный тип", некое промежуточное звено, наталкивает на мысль о предопределённости исторического процесса, и, соответственно, незрелости известных социальных прослоек.

Дело в том, что определение социальной принадлежности трудящихся историками-марксистами носит сугубо имущественный характер, основанный на определении места в системе общественного производства и распределения. Мотивация поступков поэтому прямо связывается с материальными, экономическими интересами труженика. Едва ли такой подход может претендовать на исчерпывающий ответ на вопрос - в чём же причины того или иного характера требований или поступков; едва ли можно говорить о выяснении способа оправдания собственных действий, надежд рабочих,

не вскрыв определённых составляющих их ментальности. Иными словами, можно объяснить, почему рабочие поступили так, основываясь сугубо на экономическом подходе, но труднее ответить на вопрос: почему рабочие поступили именно так и чем они при этом мотивировали свои цели, методы и формы их реализации? Здесь, как и во многом другом, марксизм является европоцентричным учением, грешит глобальностью и универсальностью своих норм. Тогда как, не существует единых способов мотивации, как не существует и единой системы социальной стратификации. Попытки выделить решающие социальные качества, определившие своеобразие класса наёмных рабочих, должны, на наш взгляд, учитывать и тот факт, что город или промышленный посёлок порождали качественно иной ритм жизни, связанный не только с режимом работы промыслов или заводов, но и с более высокой плотностью населения, в большей степени, чем сельское, связанного общностью рода деятельности. Ещё В.И. Ленин, последовательно отдававший предпочтение трудящимся крупной промышленности, с высокой степенью концентрации рабочих, писал: "...на стадии крупной машинной индустрии капитализм в России, как и на Западе, обобществляет производство, создаёт материальные условия новых порядков и новую социальную силу - класс фабрично-заводских рабочих, городской пролетариат". Собственно город занимает особое место в культуросфере общества, и связывать это своеобразное положение только с его экономическим значением, означало бы обеднение его роли в историческом процессе. В равной степени это относится и к проблеме становления рабочего класса.

Источники формирования пролетариата ещё станут предметом подробного освещения в рамках данного исследования, пока же приведём следующие сведения, имеющие существенное значение для хода дальнейших рассуждений в этом разделе: "В среднем по 47 губерниям только 21% работников нужны для сельско-хозяйственной деятельности на надельной земле, а остальные 79% населения являются лишними... Из отдельных областей империи в особенно невыгодных в этом отношении условиях находятся губернии среднеземледельческие и малороссийские". По подсчётам комиссии к нач. XX века в центральных земледельческих губерниях избыточные работники составляли 85,5% сельского населения, а в малороссийских около 86%. Таким образом, наиболее общий социальный портрет подавляющего числа потенциальных пролетариев был следующим: велико- или малоросс, крестьянин.

Приведённые данные свидетельствуют о крайней социальной несбалансированности в стране. Огромная масса населения крестьянской, по существу, державы находилась перед выбором: умереть или изменить образ жизни, устоявшийся ритм, оказаться вне привычных социальных связей.

Как же выглядели промышленные центры, особенно молодые, не имеющие потомственных рабочих? Вопрос этот особенно важен, так как и ближайшие, граничащие с Северным Кавказом, более развитые в экономическом смысле регионы (Юг России, Закавказье), не имели достаточного числа кадровых трудящихся.

На Юге России (западный Донбасс, юг Украины) рабочих в возрасте старше 40 лет было 5 - 10% в металлургии, 3 - 9% в угольной; однако в Москве и Владимире они составляли в 1897 году 16 - 17%, а позднее 19 - 20%. На Юге России группа шахтёров и металлистов в возрасте 19 - 20 лет неизменно в 1,5 раза превышала группу рабочих в возрасте 16 - 18 лет. Если допустить, что все рабочие последней группы были детьми шахтёров и металлистов, то значительное число рабочих в возрасте 19 лет и старше должно было формироваться за счёт детей из других социальных сословий. В действительности и группа рабочих в возрасте до 18 лет так же пополнялась за счёт детей нерабочих. Приведённые наблюдения в не меньшей степени относятся и к северокавказскому району, что связано прежде всего со сравнительной молодостью промышленности и аграрным характером края. Следовательно, в этой ситуации наёмный рабочий во втором или третьем поколении - скорее исключение, нежели правило.

Подавляющее большинство людей, решивших (вынужденных) пойти в наёмные работники (особенно на промышленные объекты), оказывались вне привычного социума, с набором присущих ему общественных связей. Их встречал промышленный центр, часто это был город, с иным качеством и темпом течения жизни.

В истории культуры появление городов - атрибут цивилизации. Их возникновение - свидетельство усложнения социальной, экономической и политической структуры общества. Город - это некий сверхсуммативный продукт, результат деятельности общества, выходящего за рамки биологического равновесия с окружающим ландшафтом. До этого группы субъектов, чаще всего этнические, своей жизнедеятельностью органично вплетаются в биоценоз среды обитания. Необходимо отметить, что современный тип городов, как центров ремесленного и промышленного производства, берёт своё начало в эпоху средневековья. Для нас наиболее важен тот факт, что горожане, жители промышленных центров занимаются, условно говоря, "неприродной деятельностью", деятельностью, не связанной с обработкой земли, сельскохозяйственным производством, которое находится в прямой зависимости от природных циклов. Последнее обстоятельство, в значительной мере, определяет и темпо-ритм течения жизни крестьянина.

Ритм жизни города во многом отличен от сельского. Особенно это касается характера восприятия времени людьми, занятыми на предприятиях с полным рабочим годом. Отсутствие, в ряде случаев, прямой зависимости от явлений природы диктует и иное восприятие времени. Темп жизнедеятельности теперь подчинён единственному закону - максимально допустимой интенсификации. Возьмём на себя смелость утверждать, что данные обстоятельства влекут за собой и изменение характера восприятия темпо-ритма течения исторического времени. Проблема исторического времени, отчасти затрагиваемая отечественными историками , до сего дня остаётся ещё достаточно слабо изученной, тогда, как нам представляется, эта категория имеет большое значение в определении социокультурных характеристик изучаемого объекта. Для нас является существенным вопросом проблема адаптации личности к резко меняющимся условиям окружающей общественной среды, роли прежних ментальных установок в этой ситуации, степени их преломления, а, следовательно, и комплекса причин, способствующих или препятствующих вливанию субъекта в новый социальный слой.