Работа над ошибками, или Грустная грустная сказка
Шрифт:
Они вообще не были похожи между собой, но любили друг друга, как только брат и сестра могут любить.
Я посмотрела на Ев-Ган.
Пату был похож на него даже больше, чем на сестру. И даже не потому, что они были оба блондины, оба сероглазые и высокого роста. В их поведении, манерах проскальзывали общие черты, будто они воспитывались в одном и том же месте долгое время
— Лаа, ты сейчас в нашем проводнике дыру протрешь. О чем ты думаешь? — окликнула меня Ши.
— Прости, я задумалась, что ты сказала? —
— Я думаю, Ши, не о чем, а о ком, — мрачно заметил Ранх-ба.
Я не поняла, о чем он говорит, и уточнила:
— О Ев-Га ты думала. Ты в упор на него смотрела.
— Да. Я действительно думала о нем. О нем и Пату. Вам не кажется, что они между собой очень похожи, — сказала я.
Вопрос остался без ответа. Ев-Ган испуганно посмотрел на меня, Ши нахмурилась, Ранх-ба зло ухмыльнулся.
— Так что вы спрашивали? — решила я замять свою оплошность.
— Ты ничего не слышала? — спросил Ев-Ган.
— Нет.
— Мы спорим о месте обитания любви, — начала Ши.
— Ши, кажется, это твоя юрисдикция — закоулки человеческой души. Я ничем не смогу помочь вам в вашем споре.
— Мы пришли к выводу, что любовь обитает в душе. Но вот где живет душа, мы не можем понять. Ты — биолог, неплохой анатом.
— Теоретик, — уточнила я.
— Значит, можешь подсказать, где теоретически может находиться душа.
— Странный разговор, — начала я, — Ученые по этому поводу ничего не говорят…
— А ты что думаешь? — спросил мен Ев-Ган.
— А ты? — вопросом на вопрос ответила я.
— Я думаю в сердце.
— В сердце? — переспросила я и продолжила скучающим лекторским тоном, — Сердце — полый мышечный орган, состоящий из четырех камер: два желудочка и два предсердия. Каждые 0,8 секунды сердце выбрасывает в артерию 140–150 миллилитров крови под давлением 150 миллиметров ртутного столба и скоростью примерно 0,5 метров в секунду.
Я вопросительно посмотрела на Ев-Ган. Тот имел вид обескураженный и растерянный. Ши рассмеялась.
— А мозг? — буркнул Ранх-ба
Я заговорила скороговоркой:
— Мозг (головной) паренхиматозный орган, состоящий из нервной ткани, представленной серым и белым веществом. Серое вещество расположено в коре и ядрах, белое — под корой. Головной мозг имеет три оболочки и подразделен условно на 6 отделов. Оболочки….
— Стоп машина, — сказал Ев-Ган, — ты это все наизусть знаешь? Ужас.
— Дать общую справку по любому органу самое легкое, но ни в одной из них не сказано ничего про душу и любовь. Любовь, как физиологическое состояние, — есть совокупность вегетативных, соматических и нервных процессов, так же совокупность поведенческих реакций, направленных на заботу о предмете обожания. У нас не симпозиум, не лекция и не экзамен, так что не будем о моей работе хорошо? — резко оборвала я речь.
— Твои рассказы
Экскурс в анатомию меня взбодрил. Я почувствовала, что хандра и грустные мысли окончательно отступили, зато ноги налились свинцом. Но я понимала, что останавливаться мы не имеем права, а потому я шла, шла, шла.
По дороге я рассматривала цветы и травы, периодически спрашивала о них Ев-Га, но он отвечал неохотно.
Скоро очень быстро стемнело. Все было черным-черно, мы присели возле дерева. Ев-Ган недолго ходил по поляне, потом остановился и стал смотреть в небо.
— Что происходит? — спросила Ши.
— Я ищу Сет-Па, — задумчиво ответил Ев-Ган.
Я тоже смотрела в антрацитовое небо, но ничего не видела, кроме веток деревьев.
— Если звезда не взойдет, придется лечь здесь, — сказал Ранх-ба.
— Нет, — отрезал Ев-Ган, — я сделаю факелы, и мы пойдем дальше. Утром скорректируем курс по солнцу.
Внезапно в лесу стало светлеть, но не как при восходе. Серебристый свет лизнул стволы деревьев и растекся по мхам и травам. Папоротники приобрели мистический оттенок.
— Луна, — сказал Ев-Ган, любовно поглядев в небо, — в полнолуние можно идти хоть всю ночь.
Он мечтательно растягивал слова.
Мы с Ранх-ба переглянулись. Мне казалось, что я шага больше не смогу ступить, в отличие от Ев-Ган, который ничуть не устал. Ши выглядела хоть и усталой, но решительной.
Ранх-ба был явно недоволен.
— Сет-Па сейчас слева, — сказал Ев-Ган, — у нас мало времени. Надо идти быстро.
— Ты хочешь, чтобы мы шли всю ночь? — воскликнул Ранх-ба.
— Нельзя упускать такую ночь, — сказал спокойно Ев-Ган, все ещё глядя на луну, — следующая ночь — новолуние, тогда и отдохнем. У нас есть причины спешить, — в упор теперь глядя на Ранх-ба, сказал Ев-Ган.
Не сбавляя заданного с утра темпа, Ев-Ган и Ши зашагали вперед.
— Мы должны, — тихо сказала я и пошла следом за ними.
Ранх-ба догнал меня.
— Хочешь есть?
— Немного, — сказала я.
Он протянул мне горсть орехов.
Я предложила орехов Ев-Ган и Ши, но они отказались.
Орехи кончились, голод притупился, но сильно болели челюсти.
Всю ночь мы шли молча. На звезды я так и не полюбовалась, приходилось смотреть под ноги, чтобы не столкнуться об ствол или ветку, лежащую на земле.
Серебристый свет стал меркнуть. Лизнув последний раз, стволы сосен, он погас.
— Все. Передохнем, — сказал Ев-Ган. — на рассвете снова выйдем в путь. Утром следующего дня мы войдем в Тьйарко-Сиэт.
Мы вчетвером сели вокруг сосны и тут же уснули.
Мне показалось, что я только на секунду прикрыла глаза, как меня уже тряс Ев-Ган.