Работа над ошибками, или Грустная грустная сказка
Шрифт:
— Стой, Ни-Кит, — сказала я.
— Что опять не, слава Богу? — недовольно проговорил он.
— Там мой отец, — пролепетала я.
— Пойдем отсюда, — дернул меня за руку проводник.
— Пожалуйста, Ни-Кит, умоляю, пойдем к нему?
— Крошка, ты не понимаешь, наверное. Нам это грозит заключением в башню смерти, а самим оттуда не так-то легко освободиться, а за нами никто не придет.
— Но тогда, хотя бы посмотрим со стороны?
— Ты не забываешь о времени?
— Нет, — отрезала я.
— Хорошо, — нехотя, согласился
Мы стояли. Ни-Кит что-то ворчал, а я смотрела, не отрываясь на отца.
Он, видимо, кого-то ждал. К нему подошли мои сестры. Все были веселы, продолжалась их жизнь, которой они жили всегда. Сомнений у меня не оставалось — они были счастливы.
Никогда я ещё не чувствовала себя такой лишней в своей семье. Классик сказал, что любовь — это состояние, в котором для любимого человека делаешь все самое лучшее и нужное. И я сделала. Я дернула Ни-Кит за рукав, и мы пошли дальше.
Все прямо и прямо лежал наш путь. Ни-Кит сверялся с известными только ему одному ориентирами.
В конце пути мы увидели селение подобное тому, которое мы покинули на западе, только огня там было меньше.
Ни-Кит переполошился.
— Сейчас пройдем по домам, где нет огня, а потом уже займемся поисками.
Мы переходили из хибары в хибару, зажигали на столах и над дверьми огонь.
Где-то спали мужчины, где-то ревели дети и бранились старухи.
Ни-Кит молча заходил в дом, зажигал светильник на столе и молча же выходил, кто-то его благодарил, кто-то пытался с ним заговорить, но на все он отвечал только кивком головы.
На дома, где был огонь, Ни-Кит даже не смотрел.
Управившись, мы пошли в начало поселения и спросили, где остановился Ма-Киар, на что нам ответили, что такого здесь не было, то же нам сказали и о Ев-Ган.
— Сейчас все будет, — улыбаясь, сказал Ни-Кит, когда разговор со старостой поселения закончился, — здесь они. Чем я ему не приглянулся я не знаю, но как ни приду: он ничего не видел, не слышал, не помнит и вообще первый день здесь.
— А зачем тогда мы к нему пошли?
— Чтобы уточнить, не перевели ли их, — ответил Ни-Кит.
— Не понимаю.
— Потом поймешь, — рассмеялся Ни-Кит, — пройдемся по домикам, где ещё не были, поспрашиваем там.
В первом же домике, где мы спросили он Ма-Киар и Ев-Га, женщина, подумав, сказала, что недавно прибыли трое ссыльных, среди которых была девушка, но живет троица порознь. Совсем недавно прибыл ещё один молодой, но не сосланный, а на вроде, как убитый. Живет один, но часто бывает у троицы.
Ни-Кит поблагодарил женщину. Мы перешли к домику, который она нам указала, и постучали в дверь. Нам открыл Ев-Ган.
— Хвала богам, — воскликнул Ни-Кит. Ев-Ган пожал ему руку, а меня обнял, как старого друга.
— Как вы нашли меня? — спросил он, когда мы расположились в его комнатке, которая была не больше, чем у Ни-Кит — старшего.
— Ну, нашли и нашли, — уклончиво
— А чего его добывать, — удивился Трубадур, — он сам ко мне придет скоро. С минуты на минуту должен быть. Как вы здесь оказались?
— Да так, — уклончиво ответил Ни-Кит.
— А где Ши? — спохватился Ев-Ган, — Ане сказал, что она пойдет с вами.
— Ни-Кит посмотрел на меня, испрашивая разрешения говорить, я посмотрела на него. Потом Ев-Ган, который напрягся и переводил взгляд то на него, то на меня, не выдержал:
— Да говорите же.
Я взяла Ев-Ган за руку.
— Перед тем как спуститься сюда, она ушла от нас, не насовсем. Ма-Ши ищет лекарство…
Ев-Ган мелко закивал.
— Я понял, Сиэт-ту, спасибо, что нашла мужество сказать, — трубадур был бледен и нервно сжимал мою руку.
— Все будет хорошо, Ев-Ган, главное верить, — говорила я.
— Да-да, — автоматически повторял Ев-Ган.
В дверь постучали.
Ни-Кит крикнул: "Войдите".
Вошли Ма-Киар и Сет-Па-Р-га.
С порога Ма-Киар заметил, что что-то не так.
— Рассказывайте, по какому поводу траур?
Я слово в слово сказала Ма-Киар тоже, что и Ев-Га.
— Да, брат, тяжело тебе. Мужайся, — сказал дрессировщик, садясь рядом с Ев-Ган, — Любая беда поправима, ты сам так говорил, помнишь?
Ев-Ган невидящим взглядом смотрел на друга, и пытался улыбаться, но выходило вяло.
— Ев-Ган, — позвала я, но он не отзывался.
— Оставь его, — сказал мне Ни-Кит.
— Вы чай будете? — спросила Сет-Па-Р.
Я кивнула, хотя чаю не хотелось.
Через несколько минут я справилась с собой и спросила у Ма-Киар.
— Как вы оказались здесь?
Он покривился:
— Неприятная история. Вы ушли, и мы с Сет-Па-Р уже собирались уходить, как Ю-Рий-ранх сказал, что сейчас придут "стражи". Мы не успели уйти, они действительно пришли к нам, устроили обыск, но естественно ничего не нашли. Они перевернули все вверх дном, а потом повязали нас и, не говоря ни слова, увели далеко, в тюрьму. Поганей и безрадостней места в жизни своей не видел. Сидели мы там где-то дня два, потом пришли Чэно-Леко и забрали нас, привели в какую-то комнату, потом мы оказались здесь.
— Что с Ев-Ган? — спросила я Ма-Киар, — Он что тоже… как и Ши? — говорила я, чувствуя, что если произнесу еще хоть слово, то сердце мое разорвется на мелкие кусочки.
Ма-Киар посмотрел на меня и ничего не сказал.
— Ему трудно говорить об этом, Сиэт, — заговорила Сет-Па-Р, — насколько я понимаю, в Тьйарко-Сиэт дружба выше любви, выше всего самого святого, что только может быть на свете. Его друг в печали и Ма-Киар не может радоваться.
— Па, успокойся, — мягко осадил невесту Ма-Киар, — Понимаешь ли, Сиэт, наш трубадур — хитрая старая лиса, он ни слова теперь никому не скажет, такова уж его особенность. Знаешь, что случилось с ним? Как он попал сюда?