Рабы Парижа
Шрифт:
Он не сомневался, что за ним следят, и еще раз подивился могуществу и хитрости этой организации.
На углу улицы Жаклет Ортебиз и Тантен с удовольствием наблюдали Поля, спешащего на урок со счастливой улыбкой на лице.
— Привыкает, — отметил Тантен, — а ведь еще вчера я сомневался в нем.
— Этот пойдет далеко! — подтвердил доктор.
Но как ни утешительны были результаты наблюдений, Тантен не поленился и сходил к Бригитте узнать, чем занимался их протеже.
Вернулся он успокоенный и довольный.
— Кажется, все идет благополучно. — сообщил он Ортебизу, — вы в контору?
— Пожалуй, мне нужен Маскаро.
— Можете не утруждать себя, его сегодня там не будет. Давайте лучше поднимемся опять к нашему мальчику и подождем его вместе. Послушайте, что я сегодня ему преподнесу…
— Пожалуй, я так и сделаю, — ответил Ортебиз.
Поднявшись в квартиру, доктор был в восторге.
— Черт возьми, старина, каким бы незаменимым режиссером ты мог стать, — восторженно заявил он, оглядевшись.
Но Тантен сидел мрачнее тучи.
— Что с тобой, ты чем-то недоволен?
Тантен глядел на огонь в камине.
— Пока все идет так, как надо, но у меня такое чувство, что что-то может нам помешать.
— Почему? Что тебя тревожит? Перпиньян?
— Да нет! Перпиньян дурак, он послушен. Вообще дело Шандоса идет хорошо. А вот с женитьбой Круазеноа как бы не вышло осложнений…
— Да в чем дело?
— Его Величество Случай. Мы все игрушки в его руках. Ну. скажи на милость, можно ли было предположить, что одна из самых богатых и знатных невест Франции, красавица, вдруг смогла плюнуть на всю мишуру своего круга и оказаться способной на настоящую любовь! Как ты считаешь, это можно было предусмотреть?
Доктор скривил рот в улыбке, ясно показывающей, что ничего такого просто не может быть.
— Вот видишь! А между тем Сабина Мюсидан влюблена по уши в простолюдина, да еще с чертовской энергией и сильным характером.
— В артиста, художника и, конечно, без денег и связей? — весело спросил врач.
Тантен строго взглянул на него.
— Не совсем так. Барон Брюле-Фаверлей, тот самый, кому мы помешали жениться на Сабине, его закадычный друг! Честно говоря, я не совсем понимаю, как они могли подружиться; вероятно, тут не обошлось без самой Сабины, но это факт. А мы задумали женить на ней Круазеноа…
— Но этого не может быть!
— Я тоже так считал. Но вчера вечером они сидели у Брюле и весь вечер толковали, как вырвать Сабину из рук маркиза.
— Так ты считаешь, что каким-то образом они узнали о сватовстве маркиза?
Старик только рукой махнул.
— Не могу же я поспеть всюду. Маскаро разработал превосходный план для Ван-Клопена и Круазеноа. Но они же идиоты. Они сыграли, как марионетки. Они, видимо, воображали, что так легко обмануть женщину. На что глупа виконтесса, но и она сразу сообразила, что это балаган. И тут же полетела к кузену. Ну, а он далеко не дурак. Да, надо сознаться, опростоволосились мы. Делать нечего, надо уметь проигрывать.
Ортебиз до того расстроился, что начал упрекать Тантена.
— Ну, зачем ты мне все это так расписываешь? Скажи, что дело погибло, да и все!
Тантен улыбнулся. Жалкий вид эпикурейца доставил ему удовольствие.
— Кто сказал, что погибло? Да, положение незавидное, но надо доиграть до конца.
— Ты считаешь, что еще можно и выиграть?
— Конечно!
— Ты не боишься, что это будет погоня за призраком?
— Интересно, что ваша светлость может нам предложить?
— Если дело проиграно, бросить его да и все. Что же делать, если кусок оказался не по зубам. Споем ему вечную память и станем искать что-нибудь другое.
Тантен наблюдал за ним с прежней улыбкой.
— Так-таки и спеть? Ловко придумано. Да ты хоть подумал, что маркиз Круазеноа, который знает все это дело, ни за что в жизни от него не откажется? Ну-ка объяви ему, что все провалилось и он опять нищий, что он тебе скажет? Глаза у него уже разгорелись, добычу он уже видел…
— Он побоится предать нас!
— Чего ему бояться, он же ничем особо не рискует!
— Но зачем тогда ты ему открывал так много?
— А как ты предполагал вести это дело, ничего ему не говоря? Да что с тобой говорить! Ты даже не понимаешь, что дела Шандоса и Сабины связаны между собой. Или мы их выиграем, или я сложу свою голову на их развалинах!
— Значит, ты, все-таки, будешь сражаться?
— Обязательно!
Ортебиз заходил по комнате. Золотой медальон снова завертелся между пальцев, улыбка скривила его губы.
— Ну, что ж, — начал он медленно, — у меня хватит сил покончить с собой, не ожидая позора. И конечно, я до конца буду с вами.
Это явно не понравилось Тантену.
— Слушай, — раздраженно заявил он, — когда наступит время, можешь глотать свой яд даже вместе с медальоном, но пока оставь его в покое, не рисуйся! Сядь, — добавил он тихо. — Видишь ли, все наше дело тормозит один Андре. Если бы ты мог, как врач… взять на себя…
Вся кровь бросилась в лицо Ортебизу, лицо его передернулось.
— Ты соображаешь, что говоришь? Ты хочешь…
Старик рассмеялся.
— Да ведь это единственный выход! Что, по-твоему, легче: убить или быть убитым?
— А если это откроется?
— Ты в своем уме? При чем тут мы? Скорее уж барон Брюле, которому смерть Андре возвращает любимую женщину.
— Нет, нет! Это уж слишком!
— Ну, это, конечно, крайняя мера. Я постаряюсь найти другое средство…
Тут он прервался, потому что в комнату вошел Поль с письмом в руке.
Увидев их, он радостно воскликнул:
— Как хорошо, что вы тут!
Тантена раздражал этот молодчик, который накануне только что не рыдал от горя, а сейчас скачет и смеется.
— Как ваши дела? — любезно спросил доктор.
— О, пока мне не на что жаловаться. Я только с урока от мадам Гродорж. Какая милая, любезная женщина!
Поль даже не давал себе труда задуматься, зачем его познакомили с этой любезной и милой женщиной.
— Если бы вы мне этого и не сообщили, я бы прочитал это по вашему лицу, — пошутил Ортебиз.