Рабы Парижа
Шрифт:
— Круазеноа свободно может похвастаться в каком-нибудь клубе друзьям этой распиской!
— Гонтран, дорогой! Но неужели за мою честь никто не вступится?
— Нет, Клотильда! Все только посмеются. Начнут говорить о том, что вам, видимо, не хватает денег мужа и вы разоряете Круазеноа. Представьте себе, что будет, если эти сплетни дойдут до вашего мужа!
Отчаянию виконтессы не было предела.
— Я не перенесу этого! Вы не знаете моего мужа! Он так уверен во мне, что считает, что сплетни и клевета — это все о других. Меня они коснуться не могут… А тут такое доказательство!…
Молчание барона и Андре было ей ответом.
— Проклятые тряпки! Ведь я до сих пор могла считать себя самой счастливой женщиной в мире! Никогда в жизни больше не буду влезать в долги!
Впрочем, виконтесса не в первый раз давала себе подобные обещания.
— Но, что же мне делать? Придумайте же что-нибудь, Гонтран! Ведь если вы не найдете способа выручить меня, я пропала! Не смогли бы вы потребовать от этого гнусного Круазеноа эту расписку?
Барон подумал с минуту.
— В принципе, конечно, могу. Но вряд ли он согласится ее отдать. А, к тому же, сразу поймет, что его замыслы раскрыты. Нет, это не годится…
— Неужели же я всю оставшуюся жизнь должна жить в страхе?
— Скажите, виконтесса, — прервал ее Андре, — что вы ему ответили по поводу его предложения мадемуазель Мюсидан?
— Ничего. Я ведь помнила о вас!
— Ну, так и не переживайте заранее. Пока он рассчитывает на ваше содействие, он не посмеет нанести вам вред. Познакомьте его с семейством Мюсиданов, будьте с ним полюбезнее, побольше его хвалите…
— Но что будете делать вы?!
— С помощью барона я разоблачу этого негодяя.
В кабинет вошел слуга, посланный за деньгами.
После его ухода барон подал деньги кузине.
— Вот вам деньги, Клотильда. Пошлите их сегодня же с самой милой запиской этому подлецу.
Тут в разговор вмешался Андре.
— Мне кажется, что есть возможность эту расписку вырвать из его рук, — заметил он, — тогда положение виконтессы будет гарантировано.
— Но, как же…
— У вас есть камеристка, которой вы абсолютно доверяете?
— Я могу ручаться за свою Жозефину!
— Значит так… Скажите ей, чтобы сначала она отдала письмо, а потом, достав из другого конверта деньги, пусть сделает вид, что испугалась такого количества, и не отдает их маркизу без расписки о том, что он получил всю сумму полностью.
— О, Жозефина сможет проделать все это! — воскликнула повеселевшая виконтесса. Итак, можете полностью на меня рассчитывать! Уж я буду знать все, что он будет делать и говорить в доме Мюсиданов! Вы узнаете, господин маркиз, что значит грозить мне! Вы еще и моего портного взяли себе в помощники! Кому же можно доверять на этом свете? Кто теперь станет одевать меня? Ведь мне некому поручить свои туалеты. Но с ним все покончено! Ой, у нас сегодня обедают приятели, — вдруг вспомнила она, — прощайте, друзья мои! Большое спасибо, Гонтран! До встречи!
И она выскочила из кабинета.
— Таковы почти все светские женщины, — вздохнул барон. — Она еще из лучших. И хотя у нее и нет мозгов, но зато есть сердце. У других нет и этого.
Но Андре был слишком погружен в свои размышления, чтобы прислушиваться к философским сентенциям своего друга.
— Теперь Круазеноа в наших руках, — размышлял он вслух. — Я думаю, что графа Мюсидана он держит в руках чем-нибудь вроде того, что они проделали с бедной виконтессой. Одним словом, теперь понятно, что за ним стоят личности, профессия которых — воровать чужие тайны. Но пока мы живы, я клянусь, что граф Мюсидан не будет плясать под их дудку!
Можно ли представить себе все отчаяние эпикурейца и сибарита, увидевшего, что весь привычный порядок его жизненного комфорта нарушен?
Именно в таком положении оказался досточтимый доктор Ортебиз, когда Тантен, по приказу Маскаро, поселил к нему Поля.
Всегда любезный и обходительный, Ортебиз бледнел при одной мысли, что ему придется с кем бы то ни было делить свое жилье.
И вообще, что он будет делать с этим младенцем? Чем теперь займет свой досуг? Водить того обедать и следить за ним вместо няньки? Ортебиз был жестоко раздосадован. Но, тем не менее, мысль о непослушании Маскаро даже не приходила ему в голову.
В принципе он понимал, что оставлять Поля одного сейчас не следует: необходимо провести четкую черту между его прошлым и будущим. Надо постоянно поддерживать в нем состояние к экзальтации, дразнить его самолюбие, разжигать бушующие в нем страсти. Помимо этого надо было понемногу раскрыть ему главный план и, по возможности, подготовить к его восприятию волю, рассудок, совесть, наконец… Надо было лишить его возможности одуматься и предпринять какие-нибудь решительные шаги.
В соответствии со всем этим Поль встретил в его квартире самый радушный прием, а в самом докторе — веселого и любезного собеседника. В качестве друга-наставника тот проповедовал ему определенную философию, которая сводилась к одному принципу: жизнь дана, чтобы ею наслаждаться.
Таким образом, они провели вместе пять дней, не расставаясь ни на минуту. Завтракали в лучших ресторанах, прогуливались в Булонском лесу, обедать ходили в клуб, где доктор был одним из самых почетных членов…
Что касается вечеров, то их они неизменно проводили у Мартена-Ригала. Доктор играл с банкиром в карты, а Поль с Флавией шушукались где-нибудь по углам или проводили целый вечер у рояля.
Но ничего вечного на земле нет. На пятый день пришел Тантен, взял вещи молодого человека и предложил ему следовать за ним.
— Для вас подготовлен прелестный уголок, — заметил он Полю, — конечно, там нет такой роскоши, но уверяю вас, все устроено совсем недурно!
— Где же это?
Старик лукаво улыбнулся.
— В двух шагах от Мартена-Ригала.
Поль был в восторге.
Квартира состояла из трех комнат. Все указывало на то, что владелец ее отнюдь не беден. И в то же время создавалось впечатление, что тут уже давно живут.
Эта особенность сразу бросилась в глаза Полю.
— Мы, видимо, зашли в чужую квартиру, сударь, здесь же явно кто-то живет! Смотрите, на рояле открытые ноты. В камине еще дымится пепел…