Ради счастья. Повесть о Сергее Кирове
Шрифт:
Кавказ, он поднял бакинский пролетариат на трудовой подвиг и за короткий срок восстановил нефтяные промыслы Баку. А что восстановил Зиновьев? Он восстановил лишь вас против ЦК и генеральной линии партии.
— Правильно! Верно! — раздались негодующие голоса.
— Но я верю, товарищи, — продолжал Калинин, — что это заблуждение, эта ошибка будет исправлена. Я призываю вас не посрамить славное имя ленинградского пролетариата и осудить оппозицию, принять резолюцию, одобряющую решение съезда и генеральную
Калинина тоже проводили аплодисментами. Но едва они стихли, как слово попросил Ворошилов и еще несколько человек из зала.
— Хватит говорильни! Дело ясное! Голосуй за доверие ЦК.
— Правильно! Ставь на голосование.
Комаров зачитал резолюцию о поддержке решений съезда и ЦК.
Взметнулись сотни рук.
Подсчитали. Проголосовали против — столько же.
Решили перенести собрание на вечер и провести новое голосование.
Глава тридцать третья
Домой вернулись удрученные.
То, что случилось на вагоностроительном, было похоже на поражение.
— А ведь плохи наши дела, товарищи, — вздохнул Калинин, — можем и вечером не собрать большинства.
— Обидно, что не дали мне высказаться, — шагая от окна к двери, сказал Ворошилов, — я бы их раскатал.
— Раскатать не штука, — возразил Калинин. — Важно суметь переубедить. Ведь большинство — простые рабочие.
— А вы не находите, товарищи, что некоторых из выступающих мы уже слышали где-то? — спросил Киров.
— Да, да, верно! Тот, лохматый, был на «Красном треугольнике», — оживился Ворошилов. — Еще тебя, Михаил Иванович, тащил за полы со сцены. Я на него тогда так зыкнул, что он сразу убрался.
— А я его слышал на «Электросиле», — сказал Киров. — Значит, у них по всем заводам бегают одни и те же крикуны.
— Может быть, и голосовать приходят специально обработанные зиновьевцы?
— Вполне возможно.
— Мне говорили, — заволновался Киров, — что зиновьевцы раздали беспартийной молодежи больше трехсот партбилетов. И вот эти парни бегают сейчас с завода на завод, кричат и поднимают руки за оппозицию. Я велел расследовать это дело.
— Пока расследуют — они могут нам сорвать голосование на вагоностроительном, — остановился Ворошилов посреди комнаты. — Я предлагаю поставить в проходные и у клуба верных людей и пропускать на собрание по спискам, только заводских коммунистов.
— Хорошее предложение! — поддержал Калинин.
— Так и сделаем, товарищи! — как бы заключил Киров. — Поставим на контроль старых коммунистов и свердловцев.
Он подошел к телефону и стал звонить в Смольный...
Вечером,
Несколько человек бросились за содействием к Кирову.
— Мы коммунисты, а нас не пускают.
— Если вы коммунисты, идите на свои предприятия. Там тоже будут собрания, — спокойно сказал Киров. — А здесь вам делать нечего.
На этот раз собрание началось сдержанней.
Председателем избрали старого токаря, которого все звали Федотычем. Заняв место за столом президиума, он поправил седые усы, откашлялся.
— Вот что, товарищи. Я думаю, надо эту бузу кончать. Пошумели и — баста! Нам, питерским рабочим, это не к лицу. Днем получилось как-то неловко... не дали высказаться члену ЦК, доблестному герою и полководцу гражданской войны товарищу Ворошилову.
В зале захлопали. Слово предоставили Ворошилову.
Ворошилов, успокоившись после дневного происшествия, заговорил твердо, решительно, как и подобает военному.
Он по пунктам разбил доводы оппозиции и призвал поддержать решение съезда.
Федотыч поднялся, приободренный, опять пощипал усы.
— Я думаю, товарищи, вопрос ясен. Ставлю на голосование резолюцию о поддержке ЦК. Поднимите руки! Так. Много! А ну опустите. Кто против? О!
Кот наплакал... Пишите! — кивнул секретарю. — Резолюция о поддержке линии партии принята подавляющим большинством.
Собрание на вагоностроительном заводе заставило Кирова крепко задуматься. Он долго не ложился спать.
«Прямо в глаза мне сказали, мол, ты мужик, провинциал, неуч, а лезешь в вожди ленинградского пролетариата. А что говорят за глаза?! Наверное, костят последними словами».
Киров присел на диван.
«Я же не рвался сюда. Даже отказывался, отбивался, как только мог. И все же послали... Конечно, мне туго придется. А что делать? Отказаться? Да ведь меня же послали, как солдата, на бой с оппозицией. В данном случае отказ равносилен дезертирству... Нет, пока не будет покончено с оппозицией, об отказе и заикаться нельзя...»
Было уже поздно. Киров выпил воды, разделся и лег спать. Лежал, ворочался, вздыхал. Одолевали те же мысли. Слышалось, как за окном где-то далеко скрежетали на рельсах и звенели трамваи. Сон не приходил...
«Пожалуй, мы неправильно делаем: приходим на собрание и начинаем агитировать. Зиновьевцы обрабатывали коммунистов не один месяц, а мы хотим их переубедить за час-два. Так не годится. Надо идти в цехи. Начинать работу оттуда. Проводить собрания в цеховых ячейках, переизбирать парторганизаторов и готовить людей к большому бою исподволь».