Ради тебя

Снежинская Катерина

После духоты зала ночной морозный воздух показался острым: вдохнёшь - и в горле, в носу сразу становится холодно, колко. Но Тиль это даже понравилось: от выпитого шампанского и танцев немного кружилась голова, а стужа отрезвляла.

Девушка стянула воротник шубки у горла, пряча мигом замёрзшие ладони в мех, запрокинула голову. Тёмное небо, висящее перевёрнутой чашкой над чёрными сучьями деревьев, словно щедро бисером обсыпали. Звёзды тоже казались ледяными, но от холода, наверное, они лишь ярче горели: неправдоподобно большие, цветные - и привычно тускло-золотистые, и серебристые, и синие даже. Луна спряталась

за остроугольной крышей Королевской Приёмной, потому подмигивающее звёздным бисером небо солировало, красовалось, демонстрируя себя во всём великолепии.

Снежок, угодивший в затылок, ударил совсем не больно, а вот холодное крошево, мигом набившееся за воротник, заставило вздрогнуть, передёрнуть плечами.

– С наступлением нового года, Тильди-тиль, - заорал Грег, замахал рукой, будто утопающий кораблю.
– С новой жизнью и новым счастьем!

И как по сценарию за горящим огнями зданием Королевской Приёмной, за треугольником крыши небо прошил росчерк шутихи, взорвался ярким веером, оглушил свистом. А следом ещё одна ракета взлетела, потом сразу три, и ещё, ещё.

Тиль улыбнулась и залпам, и небу, и потускневшим звёздам. И Грегу, почему-то так и стоящему рядом с крыльцом. Разноцветье фейерверка раскрашивало его лицо то синим, то зелёным, то зловеще-красным, отчего оно театральную маску напоминало, а вот выражение не разобрать. Кажется, серьёзное очень. А шутихи свистели пронзительно, взвизгивали по-звериному.

– Ты очень красивая, - сказал Грег. Тиль его, конечно, не расслышала, по губам смысл угадала. А, может, и не по губам.
– Я глупости говорю, да?
– Тильда отрицательно помотала головой.
– Да сам знаю!
– Рыжий провёл рукой по волосам, взъерошив без того вечно торчащий вихор.
– Но ты на самом деле сейчас очень красивая.

– Только сейчас?
– также беззвучно, одними губами выговорила Крайт.

Невесть откуда взявшееся и, в общем-то, бездумное кокетство защекотало не хуже шампанского.

Теперь Грег головой помотал:

– Я хотел сказать...

Тильда прикрыла глаза, пряча подмёрзший нос в мех воротника: «Не надо ничего говорить. Я всё и так знаю».

– Тиль!
– позвал рыжий, перекрикивая пересвист фейерверков и радостные вопли толпы, как-то разом, волной выплеснувшейся на террасы.

– И тебе нового счастья, - пожелала Крайт, повысив голос.

И тут увидела Мими. Её соседка по комнате в пансионате, можно сказать, старая подруга, с которой они больше полугода не виделись, стояла рядом с колонной, то ли не решаясь спрятаться за неё, то ли, наоборот, сначала спрятавшись, а потом передумав. Собственно, дело не в том, как она там поступить собиралась, а в выражение её лица. Пожалуй, такого осуждения граничащего с брезгливостью Крайт видеть ещё не доводилось, а судили её многие и часто.

А когда Тильда перекошенную физиономию Мими рассмотрела, обруч, давным-давно стальной лапой рёбра стискивающий, исчез, словно его не было никогда, даже корсет ослаб, будто и не зашнурованный вовсе. Девушка вздохнула, глотая воздух ледяными кусками. И то, что сейчас он едко вонял гарью и серой ни малейшего значения не имело.

– А оно возможно, счастье-то?
– спросил Грег.

Тиль, разглядывающая подругу - судя по всему, бывшую - и не заметила, как он подошёл.

– Конечно, возможно, - девушка подняла голову, глядя на насупившегося рыжего, - оно же новое. Всё новое возможно, по крайней мере, теоретически. Так мой отец говорил.

– И ты...
– начал было парень, но осекся, не стал продолжать.

Правда, в этом никакой необходимости и не было, Крайт его прекрасно поняла.

– А что я?
– пожала она плечами.
– Я, как все. Мне тоже счастья хочется.

За Приёмной бабахнуло так, что замёрзший сад вздрогнул, а уши на миг будто ватой заложило. Небо вспыхнуло, осыпалось каскадами искр. А Грег шагнул, оказавшись совсем уж близко. Поднял руку, тронул скулу Тиль кончиками пальцев, провёл по щеке.

– Тебе не кажется, что это уже было?
– спросил негромко и словно бы проверяя.

– Только теперь никто меня спасать не прибежит, - так же тихо ответила Тильда, не переставая улыбаться. Да ей совсем и не хотелось переставать.
– Сегодня вы как-то подозрительно нерешительны, господин офицер.

– Я офицер без году неделя, - буркнул Грег.

– А это имеет значение?

– Никакого.

Чужие холодные губы легко, будто спрашивая разрешения, коснулись её - и это не было неприятно, скорее, наоборот. Тиль ответила, обняла его за шею, вслушиваясь.

Грег не разочаровал: от него приятно пахло, согревшиеся губы казались мягкими и, пожалуй, нежными, а сам поцелуй щекотал ничуть не меньше, чем невесть откуда взявшееся желание кокетничать или то же шампанское.

К сожалению, Тиль чётко осознавала: с террасы их может заметить не только Мими, да и её одной достаточно, чтобы скандал пожаром разгорелся. Нет, Крайт сейчас это нисколько не волновало, но вот сознание могло бы стать и чуточку менее ясным - почти первый поцелуй всё-таки.

– Тильди-тиль...
– позвал Грег.

– Всё потом, ладно?
– попросила Крайт, бездумно гладя его немного колкую, приятно шершавую щёку - колкость с шершавостью чувствовались даже сквозь атлас перчатки и это ей понравилось не меньше поцелуя.
– Поговорим завтра.

– Завтра?
– Рыжий не переспросил, а будто подтверждения потребовал, словно не верил, что завтра вообще наступит.

– Буду ждать тебя после завтрака, - кивнула Тильда.

Вот избитое же выражение: «глаза горят». Но другого Крайт подобрать не сумела, у Грега на самом деле глаза светились фонариками и вовсе не отсветами потухающего фейерверка, огней дома или ламп, раскрашивающих голые деревья в волшебство.

– Завтра, - повторила Тиль просто потому как видела: он рад это слышать.

– Госпожа!
– раздался с дорожки крик. И в нём такая паника слышалась, что Тильда отпрянула от Грега, в сторону шарахнулась, обернулась резко, наступив каблуком на позабытый шлейф бального платья. Почему-то в том, что зовут именно её, Тиль нисколько не сомневалась.
– Госпожа Крайт!

– Я здесь, Нери, - отозвалась, узнав, наконец, дядюшкиного камердинера.
– Что случилось? Что-то с дядей?

– Госпожа!.. Ох, фу-у, - вывернувший из-за кустов слуга, опёрся ладонями о колени, пытаясь отдышаться. Вид согнувшегося в три погибели Нери, обычно такого безукоризненного, словно накрахмаленного, перепугал Тиль сильнее его криков.
– Вот... Вам письмо, госпожа.