Радрадрабен
Шрифт:
Робин никак не ожидал, что оракул будет вот таким. Каким угодно: высоким, низким, бледным, худым, толстым – но не таким… ну совершенно никаким! И впридачу – кривым на один глаз. Хотя – ему ведь дано видеть не внешним, а внутренним взором, тут же одёрнул он себя. И всё равно – ведь подумать только, такое убожество и есть та самая великая знаменитость, к которой за откровением съезжаются чуть ли не со всех концов Побережья! Да ещё платят за эти самые откровения хорошие денежки. Удивительные дела творятся на белом свете!
– У меня есть вопрос, – выдавил он, стараясь не показать своего разочарования.
– Эка
– Э-э-э… Всё же я хотел бы его задать, – не сдавался Робин.
– Хочешь задать – задавай, – одноглазый безразлично пожал плечами и медленно подтянул одну ногу под себя. Видимо, утомившись от этого непосильного труда, он затих и прикрыл свой единственный глаз.
Робин скороговоркой пробормотал несколько заранее заготовленных фраз: дескать, слава о здешнем предсказателе… надежда на прояснение… судьбоносный ответ…
– Проще надо, – пробормотал сидящий, не открывая глаза. – Вопрос должен быть прямой и ясный. А ты мямлишь… Это всё потому, что сам ещё в себе не разобрался.
– Сам в себе, значит… – поперхнулся Робин. – Это, в общем-то, верно. А вот, к примеру, что обо мне ещё сказать можно? С точки зрения высших… высших…
– Понятно, – лениво перебил одноглазый, – не трудись. Ну, сформулируем это так: ты выступил за правое дело, которое считаешь безнадёжным, – процедил он, сощурив на графа наглый телесный глаз – и одновременно, по представлению Робина, окидывая его взором внутренним.
– Точно, – удивлённо кивнул Робин. – А откуда ты знаешь?
– Да так, – неопределённо усмехнулся предсказатель. – Просто по опыту. Скажем, про безнадёжность: если б ты не считал, что твой случай безнадёжный, то сюда бы не припёрся. А про правое дело – смекни-ка сам: какой человек в здравом уме назовёт себя неправым? Сам для себя каждый всегда прав. Так-то!
– А что мне теперь делать?
– Опять же, каждый человек хозяин своей судьбы. Поэтому вопрос лишён смысла. Могу добавить, что, по моему мнению, больше всего тебе сейчас хочется просто вернуться домой. И, чтобы понять это, вовсе не надо быть пророком. У тебя и так всё на лице написано.
Робин с некоторой досадой подивился, с какой лёгкостью собеседник видит его насквозь, нахмурился и сказал:
– Ладно. Теперь вопрос. Что такое Радрадрабен?
– Не знаю, – равнодушно ответил кривой.
– Как это "не знаю"? – опешил Робин. – Должен знать!
– Так-таки и должен? Ну, ты сказанул! С этим тебе надо к оракулу, – мотнул тот головой.
– А ты что, разве не оракул?!
– Не-а, – зевнул одноглазый. – Убираю я тут. Полы помыть, подсуетиться, подать-принести. Ну, и всё такое прочее. А оракул – во-о-он в том зале… Треножник ещё там здоровенный, увидишь. Котёл медный. И дым из него вонючий, старайся особо не принюхиваться, а то башка потом трещит.
Робин отправился в указанном направлении, криво усмехаясь и досадуя на себя за допущенную промашку. Ну как он мог принять за пророка это ничтожество?! Глупо, эх, как глупо получилось…
Робин мотнул головой и решительно вступил в оракульную.
В одном одноглазый был безусловно прав: сизый дым, стлавшийся по полу из громадного, тускло блестевшего казана, действительно был едок и вонюч. От него першило в горле, и на глаза помимо воли наворачивались непрошеные слёзы. Поэтому Робин счёл разумным остановиться в некотором отдалении от сакрального треножника, тем более, что неуловимый оракул, очевидно, отсутствовал и тут. По крайней мере, спрятаться ему в пустом зале было негде, разве что в самм котле. Робин пару раз громко кашлянул, возвещая о своём присутствии, но видимого эффекта это действие не возымело. Зал был пуст, как выпитая в прошлом году бутылка.
Внезапно послышался звон, словно кто-то с маху налетел на громадный гонг, слой дыма на полу колыхнулся, и громовой голос, чем-то неуловимо схожий с говором кривого уборщика, разнёсся над головою Робина:
Смертный, вострепещи! Голову низко склони, слушая волю бессмертных!
Следуй велению сердца – только оно в состояньи
Выбрать средь сонма ненужных , мелких и глупых вопросов
Главный, единственный, тот, что задашь ты немедля!
Робин пожал плечами. Только один вопрос? Ну и ладно. Вполне достаточно. Он не собирался спорить ни с богами, ни с их пророками. Сколько бывало всяких недоразумений, возникавших из-за неверно истолкованных слов!
Робин был готов к чему-то подобному, поэтому, нисколько не смутившись, спросил:
– Где сейчас находится Радрадрабен?
После секундной паузы тот же медный голос прогрохотал:
Следуй в любую из света сторон – выбором этим судьбы не изменишь!
Мудрый довольно услышал, глупый же будет роптать.
Робина как нельзя более устраивал такой ответ. В любую сторону – что ж, он выберет направление в сторону дома! «Выбором этим судьбы не изменишь…» – прекрасно, так тому и быть! Он был вполне удовлетворён изречённой оракулом ахинеей: выходило, что хоть езжай он за море к карликам, хоть возвращайся домой – всё едино. Граф вежливо сказал "Спасибо!" и вознамерился уйти, но тут совсем рядом заскрежетало, и из клубов тяжёлого дыма поднялась ладонь. Была она опять-таки медной, втрое больше, чем обычная человеческая, и символически раскрытой: оракул недвусмысленно напоминал про мзду.
– Ах, да-да, безусловно. Запамятовал, – и Робин бросил на ладонь кожаный кошель с золотом.
Рука качнулась вверх-вниз, как бы взвешивая лепту недостойного. Видно, прорицатель остался доволен: ладонь медленно сжалась в кулак и с тем же скрежетом скрылась в дыму.
Подивившись болезненному хитроумию жрецов-служителей, Робин развернулся и пошёл обратно, находясь в превосходном состоянии духа. Будущее было прекрасным: пару дней в хорошей гостинице – заслуженный, так сказать, отдых – и домой. Сразу придумались и слова, и даже интонация, с которой он эти слова скажет, когда будет объяснять графине Айтер своё скорое и – увы – бесполезное путешествие.