Радрадрабен
Шрифт:
Бендик насупился и стал похож на раздувшуюся рыбу.
– Что-то будет, – тихонько сказал Бека. – Ох, дураки…
Всё случилось очень просто, без шума и световых эффектов. Вокруг заклубился невесть откуда взявшийся туман, и граф почувствовал, что доски палубы под ногами расползаются, как гнилое сукно. Через два удара сердца он уже барахтался в бешено бурлящей воде, а за него клещом цеплялся Бека. Насквозь просолённый морской волк Шпокар Худ совершенно не умел плавать, о чём он теперь громко и настойчиво кричал. Робину было не до него: даже в воде Бека весил, как хорошая наковальня и уверенно тянул его ко дну. Граф попытался
Отойдя от кромки берега буквально на пять-шесть шагов, все повалились на гальку. Никто не сделал даже попытки вылить воду из сапогов или отжать одежду. Робин облегчённо закрыл глаза, давая отдых натруженным мышцам. Поднимающееся солнце ласково грело лицо, но невозможно было даже подумать о том, чтобы перевернуться на другой бок, чтобы лучи его не слепили сквозь плотно зажмуренные веки.
Видимо, Робин даже задремал, потому что, когда он открыл глаза, светило уже заметно поднялось над совершенно успокоившимся морем. Проснулся он от озабоченного голоса Бендика:
– Раз, два, три… А ведь не хватает одного.
Сперва граф подумал, что он всё ещё спит и Бендик ему снится. Однако, ущипнув себя за руку, он убедился, что это не сон, а явь, и Бендик собственной персоной, покинув родимые хляби, озабоченно бродит по берегу, бормоча себе под нос:
– Свиньи неблагодарные. Чего от таких ещё ждать. Петухов, значит… А сами ведро дерьма…
Робин сел. Божок стоял на галечном берегу и сосредоточенно пересчитывал спасшихся, старательно загибая мокрые пальцы на перепончатой ладони. Похоже, что делал он это не в первый раз, и результат его явно не устраивал.
– Один, два, три… Где ещё один? Ведь четверо должно быть! Так, попробуем с этого края: один, два, три… Тьфу! Всё равно одного нет!
– Слышь, Бендик, раз уж ты здесь, скажи, будь другом, куда это нас занесло? – спросил Шпокар. – И где все матросы? Их пятеро должно быть, а с нами – восемь. Не четыре, а восемь, понял?
– А-а, соизволили проснуться, господин барон, – ядовито пропел Бендик. – Вот, извольте поглядеть, я и без этих паршивых баранов договор соблюдаю, потому как я человек честный, в отличие от некоторых других!
– Какой же ты человек? – удивился Шпокар. – А за помощь, конечно, спасибо. За мной не заржавеет, не боись. Но ты всё же скажи, где команда?
Бендик описал рукой причудливую кривую, которая могла означать всё, что угодно: от геройской смерти в морской пучине до благополучного возвращения домой, и хмуро дополнил свои пассы:
– Где надо.
– Бендик! Ты опять за свои штучки? Смотри, а то ведь моему терпению конец придёт, мы ж не на море теперь, не забывай! Я ж могу себе и другого бога взять, что тогда делать будешь? Опять на побегушках у какого-нибудь Кадаламуса, а?
– Да дома они, дома!
– А мы где?
– А вы… Вы не дома.
– Это я уже понял, – начал было Шпокар, но Бендик, радостно улыбаясь, перебил его:
– А вот и четвёртый! Я ж говорю – четверо должно быть! Четыре – счастливое число.
– Восемь – тоже счастливое число, – парировал Шпокар. – Даже два счастливых числа. Как раз на весь экипаж…
– Погоди, – прервал его Робин. Он смотрел туда, куда показывал Бендик своим корявым пальцем.
Звено седьмое
Из-за большого камня, какие часто встречаются на диких галечных пляжах, поднялась фигура, густо облепленная водорослями. Несмотря на это, Робин сразу понял, что это женщина, и женщина юная и стройная.
– Кто это? – изумлённо вопросил Шпокар.
– Этого я не знаю, – с достоинством ответил Бендик. – А вот то, что она на яхте была и входит, таким образом, в наш с тобой уговор – это мне доподлинно известно. Накинул бы за неё петушка-другого, а? Ишь ведь какая красавица!
– Как так – была на яхте?! Не было на «Худе» никаких баб!
– А вот и была! – торжествующе сказал Бендик.
Оскорблённый до глубины души капитан – чёрт побери, на судне посторонние, а никто не доложил! – решительно шагнул к камню, за которым девушка торопливо приводила себя в порядок, снимая с головы и плеч длинные плети водорослей.
– Ты кто? – повелительно рыкнул он. – Ты точно на яхте была? Или этот… брешет?
Девица хладнокровно выдержала яростный взгляд капитана.
– Была, – спокойно ответила она. Робин отметил голос: мягкий, грудной, чуть хрипловатый. Соответствующий, в общем, голос.
– Ты где пряталась?
На крохотном «Худе», действительно, спрятаться человеку было практически негде.
– А тебе что за дело? – строго спросила девушка. – Ведь яхты твоей уже нет, так что ты теперь и не капитан даже.
– Ты, холопка, думай, что говоришь!..
– Что?! Холопка? Какой-то неотёсанный баронишка должен бы помолчать в присутствии настоящей леди!
– Принцесса! Лопни мои глаза, принцесса! – жарко зашептал в ухо Робину Бека. – Видал, как она отбрила нашего Шпокара?!
Ну, принцесса там или не принцесса, а девушка Робину понравилась. Держалась она уверенно, хотя и замкнуто, не навязывала своё общество, но и не особо избегала общения, что импонировало ему. Как-то само собой получилось, что она сразу заняла определённую позицию, стоящую достаточно высоко. Про себя она говорила неохотно, отвечала односложно и в основном отмалчивалась на все расспросы. Сообщила лишь своё имя – Глендавейн. Имя Робину тоже понравилось, хотя принадлежать оно могло в равной степени как принцессе, как и простой скотнице.