Ракетчики
Шрифт:
— Нет, господин Президент, это новая система выведения в космос аппаратов. Основные черты: первая ступень и одновременно космодром — большой самолёт. Этот самолёт, «Мечта», недавно привёз боевой корабль на Боденское озеро.
— И никакой не корабль. Маленький катер.
— Ракетный катер малого класса водоизмещением 200 тонн. Вооружение: шесть крылатых ракет с радиусом действия около тысячи километров и ещё по-мелочи: система ПВО и т. д.
— Адмирал, успокойтесь! Никто вас ни в чём не упрекает.
— Я продолжу. Вторая особенность системы МАКС: вторая ступень несимметричной
— И отсутствие космодрома, который нужно обслуживать, содержать — тоже удешевляет.
— Совершенно верно. Мы уже считали. Даже учитывая неоптимальное географическое положение СССР, я имею в виду удалённость от экватора, стоимость запуска космического корабля в восемь раз меньше, чем при стандартной схеме.
— А что они могут запускать?
— «Спираль» — обычный высотный истребитель спутников…
— Нифигассе! А давайте их бомбить? Пока они нам спутники не посбивали.
— А что значит «обычный»? У нас такие есть?
— У нас таких нет. Наши космические войска рассчитывают сбивать спутники ракетами. А «обычный» — это означает, что он похож на наши «Шаттлы». Там стоит обычный ракетный двухкомпонентный двигатель.
— Перестаньте делать из нас дураков. Моника, принеси кофе! Что такое двухкомпонентный, я даже знать не хочу. Что новое придумали русские?
— Они придумали… если сказать упрощенно…
— Эксперт, я советую вам говорить предельно упрощенно. Вы поняли? Предельно. А то даже я не спасу вас от гнева нашего руководителя.
— Я понял, госпожа. У русских есть ещё такой двигатель, который использует воду, как рабочее тело, когда аппарат летит — он сильно греется об атмосферу, так сильно, что есть смысл разлагать воду на водород и кислород. А потом эти ионы разгоняются ионной пушкой и создают реактивную тягу. Используется для дополнительного разгона и воздух. Хоть он и разрежён, но его также можно использовать в ионной пушке. Предварительно ионизировав перед воздухозаборником.
— Я ничего не понял. Набор слов. Если вы всё так подробно знаете — почему у нас нет такого космического корабля?
— Технические трудности, господин. Течёт керамика, недостаточный разгон дают наши ионные пушки, проблема с накопителями, ещё много мелочей. Это не мой профиль. Но НАСА над этим работает.
— Эти ваши «работает» я прекрасно знаю. Воруют миллионы, жгут бесполезно миллиарды долларов, а на выходе — ноль. Ничего нет. А откуда вам это всё известно?
— Давайте это проясню я. Эти ракеты, господин президент, они большие. Их видно из космоса. Наши спутники-шпионы их видят. И есть ещё некоторые другие методы разведки. Точно вам говорю: так и есть. Эксперт прав.
— Ладно. Продолжайте.
— Уже всё. Общий вывод такой: войну на истощение в обозримой перспективе не выиграть.
— Позвольте, а как же наша СОИ? Русским это не потянуть — очень дорого. Мы можем обесценить их главный козырь: ядерные ракеты. И разделать их. А? Мы ведь недавно провели испытания, запустили
— Это не совсем так, коллега. Данную информацию старались не афишировать. Но все, здесь присутствующие, имеют допуск. Поэтому с прискорбием скажу: полный крах. Мы не смогли уничтожить мишень. Лазер в космосе нормально не действует. Причина неизвестна. Над этим работают учёные.
— Как это — не действует?
— Вот так. Светит, но не греет. Шутка. Просто светит. Как фонарик. И всё. Нет того эффекта, который в воздухе позволяет ему резать металл.
— Почему?!
— Учёные работают над этим.
— Чёрт! Ладно. И как будем дальше жить? Что делать с русскими?
— Аналитический отдел рекомендует плотнее взять под контроль Россию и стравить с СССР.
— Другие решения есть?
— Есть, но они слабее, рискованнее и затратнее. Мы всегда таскали каштаны из огня чужими руками.
— Согласен. Что может быть лучше зрелища, когда славянин убивает славянина?
Глава 7
Лариса долго шла к этому дню. Воспоминания накатывались, как волны, заставляя душу млеть от счастья. Как же это началось? А! Корибут вызвал её «на ковёр».
— Лариса, ты отлично работала на своём месте. Но Лукошко не хочет терпеть моей мелочной опеки. И я его понимаю. Он сам — вожак стаи. А тут ты — око государево, каждый его чих подправляешь. И что ему особенно обидно — всегда права. Он мне только что сцену закатал: «Или я — или она». В принципе, тебя ставили ещё за старыми коммуняками смотреть. А Лукошко — наш человек. Если и будут погрешности — не принципиально. Возьмёт себе секретаршу, помощников и справится без тебя. Что ты молчишь?
— Я не знаю — что сказать. Куда меня теперь? В шахту? Впрочем, нет. Я слишком много знаю. Расстреляешь?
— С ума сошла? Не буду я тебя расстреливать. И на шахту не поедешь. Что за мысли? К Юревичу приставляю. Если и он через месяц ко мне прибежит жаловаться на твой ум — тогда, конечно, шахты. Последний шанс.
— Что, правда?
— Вот дура. Нет, конечно! Шучу. Но к Юревичу пойдёшь. Вникай в работу спецслужб, Толику в рот не смотри, он и сам в разведке — без году неделя.
— Но почему именно туда? Может, лучше к Рокотову? В технике и автоматизации я хоть что-то понимаю…
— Вот именно. Мне нужна полноценная команда, а не набор узких специалистов. Вы все, и ты в частности, должны пройти все круги власти, расширить кругозор, уметь работать на разных местах и видеть проблему со всех сторон, а не отстаивать ведомственные интересы. Недавно на нас было покушение, ты это знаешь. Наверняка будут ещё. Мы не железные. Могут и убить. А кто тогда подхватит знамя? А Рокотов от тебя не убежит. Чтобы вы все, мои сокурсники, не превратились в классических советских руководителей, которые сами ничего делать не умеют, я всех программистов отдаю на растерзание Рокотову на полставки и прочнистов — Моргунову. Конкретно вы, начинаете вести проект всеобщей компьютеризации, построения глобальной сети, системы всеобщего контроля.