Раненая ласточка
Шрифт:
Он не заметил, как улегся на кровать в одежде, не заметил, как вошел отец и, наклонившись над ним, заглянул в лицо.
— Ты не заболел?
— Нет, — очнувшись, ответил Сайбун.
— Тебе скоро в школу, — сказал отец. — Поешь и собирайся.
«А что, если сейчас рассказать все отцу?» — подумал Сайбун. Он уже открыл рот, но тут же закрыл его. Желание очистить свою душу правдивым рассказом, вспыхнув, тотчас же угасло. Нет, сейчас говорить с отцом нельзя. Он разволнуется, чего доброго,
«Подожду со своим рассказом», — решил Сайбун.
Он пошел на кухню, кое-как позавтракал и отправился в школу.
Во дворе школы он увидел Нину, но даже не поздоровался с ней, сделал вид, что не заметил.
Уроки еще не начались. Несколько одноклассников играли в чехарду. Магомед, с родимым пятном на щеке, сидел на ступеньках школьного здания и читал газету «Советский спорт». Сайбун не стал играть в чехарду и не присоединился к Магомеду. Он направился в глубь двора, где росли высокие, густые кусты акации, — ему хотелось побыть одному.
Он был уже около ограды, когда ближние кусты заволновались и оттуда на свет выступил. Хамид.
— Салам благодетелю ласточек! — хрипло сказал он, приближаясь к Сайбуну.
Сайбун заранее знал, что сейчас произойдет. Хрипун полезет в драку — это точно. «Ладно, — решил он, — я не отступлю, ни за что не отступлю!» Надо вспомнить, как действовал Даштемир, укрощая Хрипуна. Кажется, сначала он сделал подсечку правой ногой справа налево, а потом толкнул Хрипуна левой рукой направо...
Хрипун улыбался. Его узкие губы кривились в презрительной ухмылке, словно он заранее знал, что испугает Сайбуна, наведет на него страх.
Это-то и взбесило Сайбуна. Он забыл все на свете. Что Хамид сильнее его. Что только выдержка и спокойствие могли бы помочь ему устоять перед более сильным Хрипуном.
— Чего ухмыляешься? — с вызовом спросил Сайбун.
— Хочу и ухмыляюсь, — ответил Хамид.
Теперь они стояли грудь к груди.
— А ласточку я все-таки у тебя отниму, — сказал Хамид.
— Не видать тебе ласточки как собственного затылка! — Сайбун сжал кулаки. — Вылечил я ее и отпустил на волю...
— Ничего, я тебе за все отплачу, — с угрозой произнес Хамид. — Трус несчастный...
— Я — трус?
— Конечно, — сказал Хамид. — Был бы смелым, не искал бы себе помощников в драке.
— Я и не искал... Я этого Даштемира сам в первый раз увидел...
Хрипун вытянул шею. Теперь его лицо почти касалось лица Сайбуна. От Хрипуна противно, тяжело пахло табаком.
— Ха-ха, животики надорвешь... Ты его никогда не видел, а имя запомнил?
Он размахнулся. Сайбун подумал, что нужно уклониться, что нужно, в свою очередь, провести прием с подсечкой, которым так хорошо владел Даштемир. Но сделать ни первого, ни второго не успел. Кулак Хамида обрушился на него, и Сайбун очутился на земле.
— Раз — прием! — торжествующе сказал Хамид.
— Гад! Хрипун несчастный! — Сайбун вскочил на ноги и кинулся на врага. Он успел ударить Хамида. Но, наверное, не сильно, потому что в следующую секунду Хамид нанес ему новый удар, еще сильнее прежнего. И Сайбун снова упал.
— Два — прием! — крикнул Хамид. — Ну что, наелся? Или еще хочешь? Я не жадный...
Ухмыляясь и оглядываясь на Сайбуна, он пошел к школе. Сайбун поднялся, отряхнул брюки, вывалянные в пыли, и вдруг, не выдержав, всхлипнул. Ох, как ненавидел он сейчас Хрипуна! Дорого бы он дал, чтобы обрести силу и отомстить обидчику!
Он смотрел вслед Хамиду, впитывал взглядом каждое его движение — расхлябанную походку, нарочитое покачивание плеч — и твердил про себя: «Я тебе это припомню! Обязательно припомню!»
Зазвенел звонок, и Сайбун, разыскав портфель, валявшийся в высокой траве, поспешил в школу.
Мысли его были далеки от школы, от класса, от уроков. Обида тяжелым камнем легла на сердце. Сайбун не рассчитывал победить Хамида, но не думал все-таки, что тот так легко справится с ним. Два раза свалил на землю... «Раз — прием! Два — прием!» — вспомнил он торжествующие возгласы Хрипуна. И это словно острым ножом полоснуло его душу.
Ладно, пусть Хрипун торжествует до поры до времени! Сайбун когда-нибудь отомстит ему!
«Расскажу про все Даштемиру, — подумал Сайбун, но тут же устыдился этой мысли. Получится, что он жалуется, просит защиты. — Нет, не стану ничего рассказывать! — перерешил он. — Буду слушаться Даштемира. Пусть учит меня. Пусть приказывает что хочет — все выполню. Лишь бы действительно стать сильным и ловким, лишь бы дождаться дня, когда можно будет опрокинуть Хамида на землю и, стоя над ним, торжествующе прокричать: «Раз — прием!» Ради этого я на все пойти готов...»
— Сайбун! — послышался голос Ольги Васильевны. — Ты о чем задумался?
Сайбун пришел в себя. Шел урок литературы. На доске красивым почерком Ольги Васильевны было написано: «Михаил Юрьевич Лермонтов. 1814—1841 гг.» Сама Ольга Васильевна стояла в проходе между партами, в двух шагах от Сайбуна, держа в руках толстую книгу в красном переплете.
— Где ты сейчас был? — продолжала спрашивать учительница. — Уж, верно, не на уроке...
Сайбун встал, но рта не раскрыл.
— Ну ладно. — Ольга Васильевна вздохнула. — Подойди ко мне на перемене. А теперь слушай... — Она обвела взглядом учеников. — Стихи Михаила Юрьевича Лермонтова «Парус»...