Расколовшаяся Луна
Шрифт:
– Значит, я теперь подвергаюсь большей опасности заболеть? Ну, потому что в твоём присутствии постоянно нахожусь в состояние стресса?
Колин глубоко вздохнул.
– О, Эли, я действительно не знаю, играю ли я при этом ещё какую-то роль. Я думаю, у тебя и без меня было много стресса, не так ли? Вчера вечером, во всяком случае, ты не казалась мне подвергнутой большому стрессу, хотя я был очень близко от тебя. Если не сказать в тебе ... Больной это точно тебе не сделало. Ты сражалась как богиня, против себя и против меня. К счастью, безуспешно.
Я покраснела за считанные секунды. Вчера вечером. О да. Я действительно чувствовала себя героически, и в то же время моё тело
– Ладно, следующий вопрос, - предприняла я ещё одну попытку перенести себя назад на путь разума, даже если при этом я чувствовала себя, как в школе. Да, я хотела попросить Колина о совете, и он мне был нужен для того, что мы собирались сделать. Но иногда я уставала от того, что ему нужно было объяснять мне мир.
– Ты сказал, что пол жертвы для перевёртыша не имеет значения. Значит ни Францёз, ни Пауль не геи?
– Перевёртыш ищет людей, которых он может формировать и чьи мечты приходятся ему по вкусу. Это могут быть мужчины или женщины, молодые или старые, опытные, неопытные, как ему больше нравится. Важно то, что у них нет никакой поддержки. Перевёртыши принимают соответствующую роль, которая им нужна, чтобы влиять на личную жизнь этого человека. И они убеждают их, что это как раз то, чего они хотят. Речь идёт не о поле, а о владении.
– Если это дело с Паулем и Францёзом станет публичным, то, вероятно, многие родители будут убеждены в том, что их гей-сын или их лесбиянка-дочь атакуются перевёртышами, - заключила я.
– И только поэтому любят собственный пол.
– Что было бы совершенной чушью. Именно это и является камнем преткновения, Эли. Есть люди, которые действительно заболевают депрессией, у которых есть конституционные трудности, которые плохо спят или вообще не спят, и поблизости нет никакого Мара. А есть люди, у которых все эти симптомы вызваны из-за Мара. Если знание о Марах станет известным, то разразится истерия, равной которой нужно будет ещё поискать. Начнётся охота на ведьм.
Я угнетённо молчала. Я почти была благодарна за то, что Джианна писала только о стариках и животных. Журналистка другого калибра уже давно бы вцепилась в материал о демонах Мара и обеспечивала бы газеты дикими сообщениями. В конце концов Колин был бы предан, и они снова начали бы проводить с ним эксперименты ... Нет. Время для этого ещё не пришло, как сказал доктор Занд. Возможно, оно никогда и не наступит.
– Тебе нужно начинать с малого, Эли. И это будет достаточно большим и могущественным. Таким могущественным, что это может тебя уничтожить. Можем мы сейчас поговорить о подготовке?
– Колин оперся спиной на окно, но я в целях безопасности осталась сидеть на кровати. Я чувствовала себя довольно шаткой в коленях.
– Как я уже говорил, тебе нужно выяснить, какой возраст у Фрнацёза и сделать это в то время, пока Францёз ещё на корабле. Всё-таки я хочу, чтобы ты занималась этим не одна. Если Джианна достойна доверия, - это я ещё проверю - она будет тебя сопровождать. Лучше всего вам нужно будет заполучить доступ к его квартире. Большинство Маров сохраняют памятные вещи. Мне нужен, по крайней мере, примерный возраст.
Мне не подходил командный тон Колина, но я приветственно коснулась рукой лба, чтобы показать ему, что всё поняла.
– Хорошо. Я не могу сделать это сам, потому что тогда существует опасность, что он учует мой след. Дом Мара - это их территория, они сразу же заметят, что один из их сородичей был там. Вспомни зимний сад.
О да. Я знала, что он имел в виду. Первая встреча моего отца и Колина у нас дома. Они вели себя как альфа-волки, которые борются за свою добычу.
– Кроме того, мне нужно будет время,
– В какой день?
– спросила я с удивлением.
– Но как я могу определить его?
– Самое раннее - через три недели. День должны выбрать вы. Потому что ваше задание будет разжечь мечты Пауля, его мечты и желания, его тайные надежды - всё самое красивое. И это должно случиться в течение нескольких часов. Атака счастья.
– Колин говорил так, будто речь шла о том, чтобы выбрать Паулю особенно красивую пару носков. Даже с этим мне было бы сложно справиться.
– О Боже. Я далека от того, чтобы быть экспертом в счастье.
– Застонав, я провела рукой по волосам. Из-за постоянной близости Колина, они начали трещать, как будто я нахожусь под электрическим напряжением.
Уголки рта Колина бросили едва заметную тень, нежный намёк на улыбку.
– Мне очень жаль, тебе придётся попробовать сделать это. Вам нужно будет играть в судьбу. По-другому нельзя. В этом должно быть немного от того, что предлагает ему Францёз, смешанное с другими, настоящими чувствами. Чтобы разбудить жадность Фрнцёза, но так же его ревность и его гнев. В нём должно проснуться желание, высосать Пауля так, чтобы тот едва ещё жил, и Францёз был бы единственным, кто сможет снова вытащить его из этой подавленности. Как раз это и есть во всём самое коварное. Он может быть одурманен жратвой. Но его жадность станет моим преимуществом. Я нападу на него как раз в этот момент. Большего об этом я не могу сказать.
– Значит, нам нужно предоставить Паулю рай на земле и этим послать его на смерть.
– Я вжала пальцы в матрас, но он так же уступил, как и почва под моими ногами. Голова так сильно закружилась, что мне пришлось на какое-то время закрыть глаза и засунуть голову между ног.
– Да. Вам нужно сделать это. Это русская рулетка, но единственный шанс. Я не могу помочь вам с этими приготовлениями, потому что так подвергну вас ещё большей опасности. Ты понимаешь это, не правда ли?
– Да, - сказала я глухо.
– Конечно. Я не хочу, чтобы мой брат был у меня на совести, если что-то пойдёт не так. Но это не имеет значения. Нам нужно попытаться.
– Ещё кое-что, Эли. Я не знаю, насколько сильны телепатические способности Францёза. Я слышал, что у перевёртышей они выражены скорее слабо, потому что перевёртыши слишком сильно цепляются, чтобы открыть свой разум. Тем не менее, их телепатическая энергия в любом случае сильнее, чем у людей. Когда Францёз находится рядом с вами, вам нельзя думать ни обо мне, ни о том, что мы хотим сделать. Вы должны отвлекать себя, так хорошо, как только возможно.
Колин опустил веки, открыл окно и ставни и посмотрел в ночь. Прохладный, солёный бриз устремился в комнату, и где-то залаяла собака. Это могло бы быть идиллически. Ночь вдвоём в коттедже на Зильте. Но старый знакомый ужас взял надо мной верх. Единственный тот факт, что мы в этот момент всё равно ничего не могли сделать, а Пауль на корабле был в относительной безопасности - Тильман точно дал бы о себе знать, если бы что-то случилось или если Паулю стало бы хуже, уберегал меня от того, чтобы не взбеситься. Потому что это я с удовольствием сделала бы: бросилась бы на пол, размахивая руками и ногами, ревела бы и ждала, что кто-то придёт, кто поднимет меня и скажет, что всё будет хорошо. Только плохой сон. Ничего более.