Расколовшаяся Луна

Белитц Беттина

– Там, снаружи, примерно десять градусов!
– Снова я скрестила руки на груди.
– Мне уже сейчас холодно!

– Ты не умрёшь от этого, Эли. Пожалуйста, не испытывай моё терпение. Чем дольше ты отодвигаешь это от себя, тем хуже мы будем подготовлены.

Он развернулся, открыл дверь и спустился вниз по лестнице. Потом он встал на берегу и стал ждать меня. А я считала это глупым, оставаться здесь наверху и упрямиться, как маленький ребёнок. Убежать я тоже не могла. Остров был крошечным. Не было даже дюны, которая бы была настолько большой, чтобы можно было спрятаться за ней. Что бы он ни намеревался со мной сделать, я была в его власти. И поняла ли я это

только что правильно - это должно послужить для нашей подготовки?

Неужели для схватки против Францёза? Что общего с этим имели мои не существующие мускулы?

– Поклонись, - приказал Колин, когда я встала напротив него на влажном, холодном песке.

– Что сделать?

– Я не хочу обсуждать каждое слово. Поклонись. Прояви уважение.

– Перед кем? перед тобой? Перед островом? Богом? Что за дерьмо?
– Постепенно во мне просыпался гнев, но меня сбивало с толку, что этот гнев относился так же и ко мне, а не только к нему.

– Уважение передо мной было бы хорошим началом. Я твой сэнсэй. И я тоже поклонюсь перед тобой.
– Колин скрестил руки на груди и коротко, но полный тихого почтения, склонил свою голову. Мягкая дрожь пробежала по моему позвоночнику. Потом он выпрямился, опустил руки снова вниз и расположил кулаки справа и слева рядом с бёдрами.

– Разве ты не говорила, что «Крадущийся тигр, затаившийся дракон» твой любимый фильм? И ты отказываешься уже от самого первого урока?
– Его голос был как бархат, его же тон неумолимым. Раздосадовано я повторила его поклон.

– Это было дешёвое, театральное представление. Ещё раз. Если уж ты не показываешь уважение передо мной, тогда, по крайней мере, покажи его перед собой. У меня, правда, на твоём месте в этот момент его больше бы не было.

Теперь у меня из глаз полились слёзы, но я прикусила губы, чтобы остановить их, и стала отчаянно искать что-то, перед, чем я могла проявить искреннее уважение. Колин был прав. Сама я не была тем объектом. Проявить уважение перед ним запрещала мне моя гордость, хотя я собственно хотела этого. Но не сейчас. Не в этот момент. В Бога я не верила. Я моргнула, и крупная, тёплая слеза капнула мне на губы. Инстинктивно я слезала её. Она подала мне идею. Море. Да, перед ним у меня было уважение. Я попробовала сделать это ещё раз. Колин ждал с опущенными ресницами.

– Уже лучше. На колени.
– Одним плавным движением он сел на корточки, коротко опёрся о землю и опустился на колени, спина прямая, глаза открыты. Руки он положил ладонями вверх на колени. Мой позвоночник затрещал, когда я последовала за ним.

– Закрой глаза.
– Я сопротивлялась несколько секунд, смотрела на него, зная, что он это чувствовал. Может быть, даже видел. Но и тогда я подчинилась, и снова это усилило мой гнев. Проходили минуты, когда мы сидели на ветру, на холодном песке и держали глаза закрытыми - если не принимать в расчёт мои контрольные взгляды, пока Колин не встал и снова не поклонился, после того, как я поднялась, хрустя коленями.

Десять минут спустя мой гнев горел, как огонь, у меня в животе, ярко и разрушительно. Но огонь не давал мне сил, нет, он отнимал их. И я всё равно состояла только ещё из дрожащих, перегруженных и сведённых судорогой мускулов и с полностью никудышным пищеварением. Хотя мы ещё даже не начали. Мы как сумасшедшие бегали вокруг острова - Колин мягко и плавно, я, ругаясь и ворча, а теперь он муштровал меня отжиманиями на кулаках. На кулаках! Под моим правым прилипла ракушка с острыми краями в песке, но Колин удерживал мою руку, так что я не могла её отдёрнуть.

– Ещё два! Давай! Один!

Сделай усилие, Эли!

– Меня сейчас вырвет тебе на пальцы.
– Тяжело дыша, я рухнула на землю, а моя мокрая от пота щека, поцарапалась о его лодыжку.
– Я не могу, это не получается, а так же не хочу ...

Колин не предоставил мне передышку. Он потянул меня вверх, поставил на ноги и заставил бежать. Я споткнулась, упала, снова кое-как поднялась, ревела, пока больше уже ничего не видела, и один раз у меня в самом деле начались рвотные спазмы, потому что мой желудок перевернулся на голову, но лишь когда я пробежала вокруг острова и сделала следующие пятнадцать отжиманий на кулаках, он предоставил мне передышку. Моё сердце билось как отбойный молоток, когда я встала и, ругаясь, стала дёргать себя за пояс.

– С меня достаточно! Хватит! Я сыта по горло этим дерьмом здесь. Поиграй с кем-нибудь другим. Не со мной.
– Сердито я бросила пояс на ветер, сорвала верхнюю часть кимоно с плеч и, смяв, бросила её перед ногами Колина. Потом мои штаны полетели в дюны. Только в трусиках, потея и замерзая одновременно, я стояла перед ним и тряслась от ненависти.

Он почти незаметно покачал головой.

– Во что я только тут вляпался ...
– Его голос прозвучал ни оскорблено, ни обиженно, а скорее так, как будто он находит меня занятной. Я размахнулась, чтобы ударить его в лицо, но он парировал моё нападение так свободно и уверенно, что я с негодованием вскрикнула и впилась зубами ему в предплечье. И уже он прижал меня, без малейшего усилия, к песку. Я больше не могла двигаться. И в этот раз на мне не лежало никаких чар, как тогда в лесу. Это была только его железная, беспощадная хватка, которая парализовала мои движения. И его взгляд.

– Я не знала, что существует столько много разных вариантов гнева, - прошептала я.

– И что некоторые из них находятся очень близко от желания, - ответил Колин хрипло. Его волосы щекотали мою шею, когда он склонился надо мной и вытянул мои руки далеко за голову.

– И так близко от страха, - дополнила я. У меня было такое чувство, будто я падаю, когда ответила на его взгляд. Но если уж я была беспомощна и поймана, то хотела, по крайней мере, смотреть на него.

– Сопротивляйся, - призвал он меня, его зрачки близко от моих, так что я могла себя видеть в них. – Ну, давай. Нет? Ты не хочешь сопротивляться?

Я ничего не сказала. Было слышно лишь моё дыхание. И дикий стук моей крови. Подними меня и отнеси на свою кровать, подумала я и в тоже время прокляла себя за это. Я не должна думать о чём-то подобном. Мне было нельзя. Здесь речь шла о чём-то другом - но почему только?

– Сопротивляйся, Елизавета.
– Колин опустился на меня всем своим весом. Давяще тяжёлым и всё-таки таким желанным. Я стеснённо набрала в лёгкие воздуха, потому что он сдавливал мне грудь. Мои лёгкие громыхали, как плохо работающие мехи. Он сразил меня. Я всё ещё не проронила ни слова, только смотрела на него.

Я люблю тебя. И я тебя ненавижу, думала я со всей силой, которую могла собрать в своём исчезающем сознании. Это было больше, чем я предполагала. Резко он отпустил меня, встал и пошёл в море. Несколько мгновений спустя оно его поглотило.

Я оставалась лежать, как мёртвая, пока потихоньку, страдая сильной болью, не вернула контроль над своими руками и ногами. Они сопротивлялись всему, что я от них требовала, но я заставила их отнести меня наверх, в хижину, где, дрожа от судороги и холода, упала на кровать и доверила себя своим снам. Всем тем неисполненным желаниям, которые во мне разбудил Колин. И своему гневу.